Одержимость шейха

Глава 31. Первый оргазм

Наши лица в опасной близости друг от друга. Губы, которые только что вырвались из голодного поцелуя, горят огнем. А мужской аромат, исходящий от смуглой кожи, навевает мысли о солнце и буквально кружит мне голову, но внезапно я вздрагиваю…

— Ш-ш-ш, — врезается тихой вибрацией мне в губы, когда я жалобно пищу, а тело окончательно теряется в буре уничтожающих эмоций. — Я не причиню боли. Обещаю.

Позабыв, как дышать, я лишь комкаю на его могучих плечах рубашку и испуганно хлопаю ресницами.

Его пальцы. Они там. Прямо… там.

Я задыхаюсь, смотря прямо в его дикие янтарные глаза, в глубине которых горят искры адской похоти и голода.

Даже что-то большее.

Жажда обладать мной, и в данную минуту я позволяю ему это, застывшая от ужаса и какого-то пугающего и не находящего логического объяснения чувства.

Все это слишком ошеломляет и заставляет мое бедное сердце биться еще быстрее, особенно когда глубоко внутри что-то сжимается от неясной боли. А после, ощутив движение пальцев на моих складках, у меня перехватывает дыхание.

— Такая мокрая, — его тягучий голос врывается в мой помутневший рассудок, и я плавлюсь как масло. Слабачка. — Ты кончишь для меня, принцесса?

Зажмуриваюсь, не желая слышать его грязных слов. Не желая вспыхивать от них еще больше. Принцесса. Зачем он так называет меня? Я не хочу этого. Трясу головой, будто в дурмане. Я не сделаю этого. Не для него. А если сделаю, то гореть мне в аду. Он говорит что-то еще, но я отказываюсь его слышать, дрожа и втягивая через нос клочки спасительного воздуха, пока…

— Джансу, — тихий шепот уже щекочет мою ушную раковину, и я сжимаюсь, снова вонзая пальцы в крепкие мужские плечи. Даже пытаюсь свести ноги, но, сидя на нем, это оказывается невозможным. Они остаются раздвинуты и бесстыдно раскрыты для Аль Нук-Тума.

— Я чувствую твой страх, но прошу, доверься мне, — успокаивает он меня, мягко, едва уловимо обводя пальцем вокруг чувствительного бугорка, и я сдаюсь со слабым стоном. — Знаю, что не должен этого делать сейчас, знаю, что не заслужил, но эта жажда по тебе невыносима, — он произносит каждое слово заговорщически тихо, не прекращая водить пальцами там, где я не должна ему позволять, но, к своему большому позору, позволяю, теряясь в его темном взгляде. — Твой запах, — горячее дыхание Джафара щекочет мою кожу, сигнализируя о близости его губ. — Ты пахнешь… как знойное солнце в саду, — он втягивает носом мой запах и одновременно с утробным звуком удовольствия сильнее нажимает на клитор. Ахаю, напрягая свои руки в попытке скрыть пробежавшую по телу дрожь, а потом еще крепче сжимаю его плечи, чтобы оттолкнуть эту гору мышц. Но все усилия оказываются бессмысленны, когда горячий язык обжигает мое горло. — Ты как пьянящий цветок.

— Перестань, пожалуйста… — шепчу практически беззвучно сквозь электрическое напряжение наших тел.

— Ты действительно этого хочешь? Хочешь, чтобы я остановился? — будто издеваясь надо мной, Джафар снова облизывает мое горло, напоминая хищника, смакующего жертву, которую он поймал в обманчиво теплую ловушку своими острыми зубами.

Отворачиваюсь, скрывая неровное дыхание и не желая быть пойманной с поличным. Но внезапно мощная ладонь сжимает мой затылок и вынуждает вновь посмотреть в эти звериные, хищные глаза, которые подтверждают мои опасения: он хочет съесть меня.

— Только не продолжай лгать мне, — предупреждает он с низким мурлыканьем, прежде чем его зубы смыкаются на моем подбородке. Будто сотни вспышек молний в тот же миг пронзают вздымающуюся грудь, а потом моей кожи снова касается тяжелая вибрация мужского голоса: — Я не люблю обманщиц. Даже таких красивых, как ты, принцесса.

Всевышний, дай мне сил!

Я хочу рассердиться на него. Хочу бороться с обещанием, которое дают мне его губы. И я очень стараюсь, очень, но эти проклятые пальцы и… рот, посасывающий мою шею, все портят.

— Сегодня я не предоставлю тебе выбора, но только потому, что, прежде чем отказаться от меня, ты должна узнать, каким я могу быть.

Его ладонь, сжимающая мой затылок, смещается ниже, чтобы обхватить дрожащую шею. Джафар начинает поглаживать пальцами яростно пульсирующую под кожей вену. Такую же пульсирующую, как и твердый комочек между моих ног, который он растирает большим пальцем другой руки.

И с каждым круговым движением мой клитор расцветает огнем, посылая горящие искры вверх. К горлу. Перекрывая мне доступ кислорода. И Аль Нук-Тум чувствует мое порывистое дыхание, чувствует, как я задыхаюсь, как дрожу в его руках, когда он нарочно царапает щетиной кожу, будоража каждый ее сантиметр. Только эта грубость смывается горячими губами, нежно исследующими мои скулы. Всего лишь несколько прикосновений, но они заставляют меня сделать пугающее открытие: чудовище, причинившее мне в ту ночь адскую боль, способно на ласку. Настоящую. И эта ласка ломает меня так, как ничто и никогда.

— Такая прекрасная, принцесса Джансу, — раздается низкий шепот над моим ухом, прежде чем я понимаю, что он любуется моим лицом. Любовался даже в тот момент, когда я неосознанно закрыла глаза и позволила себе раствориться в ощущениях, подаренных мне его сильными пальцами.

И прямо сейчас они раздвигают мои складки, дотрагиваясь до места, где сконцентрировалась болезненная пульсация. Джафар делает несколько скользящих движений вверх-вниз, за которыми следует внезапное нажатие, а затем короткое проникновение, и я вздрагиваю, с безвольным криком запрокидывая голову назад.

Быстро хватая ртом воздух, ощущаю, как он вынимает палец и снова вводит его в меня под гортанный звук, вырвавшийся из широкой мужской груди.

— Мне нравится, как ты кричишь. — Новый толчок, и я невольно подаюсь навстречу его пальцам. — Кус-с-о-о-ом-м-а-а-ак! — рыча, Джафар ударяется лбом о мое плечо, начиная смелее двигать пальцами и делая меня такой влажной, что, кажется, с меня начинает капать мое же возбуждение. — Скажи, что тебе хорошо, — бормочет он сквозь тяжелое дыхание. — Нравится, когда я глажу тебя вот здесь, да? Или может здесь?

Мотаю головой, беспомощно стискивая его рубашку в кулаках. Джафар убирает пальцы, и у меня перехватывает дыхание, но он позволяет мне дышать вновь, принимаясь обводить чувствительный бугорок. Раз. Два. Три. И мои глаза закатываются от удовольствия. Это ведь оно? Прямо сейчас раскатывается горячими волнами по всему телу. Сильнее и сильнее от каждого нового движения.

Джафар дразнит, водя пальцами туда и обратно, перед тем как снова проникнуть и вырвать из моей груди сдавленный стон. Я растворяюсь во времени и прикосновениях. Тону в этом мужчине. И совершенно не отдаю себе отчета в том, как сама начинаю двигать бедрами навстречу. Будто ищу облегчение, которое так мне необходимо. И эта необходимость растет вместе с тем, как Аль Нук-Тум дразнит меня, то потирая, то сжимая, то щелкая по напряженному бугорку. Снова и снова. Сводя с ума и заставляя мое тело ошеломленно дрожать. Внизу живота закручивается горячий виток, еще чуть-чуть, и я взорвусь.

Новое проникновение длинных пальцев такое яркое, что я впиваюсь в его крепкую шею, ловя на губах сдавленное шипение Аль Нук-Тума. Будто ему больно. А мне нет. Мне хорошо. Неужели может быть так хорошо? С ним?

Последний щелчок по клитору, и я чувствую, как внутри, там, внизу живота, будто что-то лопается, и тело заполняет горячая тяжесть. Подобно взрывным волнам, меня выносит из реальности, и я исчезаю в агонии незнакомого мне удовольствия. Это чувство настолько сильное, что из горла вырывается какой-то животный звук. Не могу поверить, что он принадлежит мне, это не я, не верю…

— Ты моя, Джансу… Моя, — с какой-то одержимой потребностью рычит он мне в губы и накрывает их в жестком поцелуе, проглатывая новый крик моего экстаза, заставляя меня забиться в судорогах, извиваться и кричать ему в рот, все еще чувствуя в себе его плавно двигающиеся пальцы. И он целует так, будто не в силах насытиться моим вкусом, стонами и пульсацией, сжимающей его внутри. Не останавливается до тех пор, пока из моих глаз не брызгают слезы…

Оторвавшись от распухших губ, он слизывает с горящих огнем щек соленые капли, будто безмолвно просит прощения, лаская мою все еще пульсирующую плоть.

— Тише, принцесса, — усмехается он немного хрипло, а потом касается влажным поцелуем моего виска. — Тише. Я задолжал тебе первый оргазм.