Наследник братвы

Глава 23

Константин

Взрыв прогремел по отелю, сотрясая здание.

Инстинктивно я падаю на Клэр, сбивая ее с ног, прикрывая своим телом.

Этот момент отвлечения — все, что нужно Эммануэлю, чтобы сбежать. Он бросается в сторону кухни, убегая так, словно от этого зависит его жизнь, что, черт возьми, абсолютно верно.

Ирландцы также исчезли, причем слаженно и быстро, что говорит мне о том, что они нисколько не удивлены внезапным взрывом. На самом деле, я бы поспорил на свой мизинец, что это они все устроили.

Магуайры никогда не отличались терпением. Очевидно, Коннор не намерен видеть Валенсию за решеткой до того, как он осуществит свою месть — он хочет этого здесь и сейчас, сегодня вечером.

Когда кажется, что второго взрыва не предвидится, я поднимаю Клэр с пола, убираю волосы с ее глаз, крепко держу ее лицо в ладонях, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться, что она не ранена. Ее глаза широко открыты и полны ужаса, но зрачки ровные, никаких признаков сотрясения мозга, несмотря на силу взрыва, который ударил нас, как невидимая рука.

Воздух полон дыма и криков.

Крепко держа ее за руку, я бормочу:

— Иди за мной.

Люди бегут во всех направлениях, хаотично и неистово. Мужчина врезается в Клэр, чуть не сбивая ее с ног. Я хватаю его за лацкан и отшвыриваю от нее, рыча:

— Не прикасайся к ней, черт возьми! — жестко откидываю следующих двух человек, прежде чем они успевают толкнуть ее. Моя маленькая птичка была бы растоптана за считанные минуты, если бы я не был рядом. Я беру ее под мышку, прижимая к себе, пока мы плечом к плечу пробираемся сквозь толпу.

Стрельба слышится в саду, где мы с Клэр были так недавно. Подтягивая ее к окнам, я заглядываю внутрь. Ирландцы стреляют в Парсонса и нескольких офицеров в официальной одежде. Они пытаются добраться до Валенсии, но он скользкий угорь, ползет через запутанный лабиринт розовых кустов, его смокинг порван шипами, а галстук-бабочка съехал набок. Коннор Магуайр рычит от ярости, но мгновение спустя получает пулю в плечо.

Валенсия бежит в том же направлении, что и Эммануэль. Я разрываюсь между желанием доставить Клэр в безопасное место и необходимостью покончить с этим раз и навсегда.

Клэр смотрит на меня снизу вверх.

— Я хочу быть с тобой, — тихо говорит она. — Куда бы ты ни направлялся. Что бы ты ни делал.

Я колеблюсь, вытаскивая один из пистолетов из кобуры, спрятанной под пиджаком.

— Ты умеешь стрелять? — спрашиваю я ее.

Она кивает, беря пистолет в свою маленькую, тонкую руку.

— Папа показывал.

— Будь позади меня, и если я скажу тебе спрятаться, ты спрячешься.

Она снова кивает.

Крепко сжимая в руке второй пистолет, я направляюсь на кухню. Протискиваясь через вращающиеся двойные двери, я вижу сцену полного хаоса: разбитая посуда, вода, льющаяся из раковины на пол, дымящиеся сковородки, оставленные гореть на плите. Кухонный персонал разбежался при звуке взрыва. Но у меня такое чувство, что мы с Клэр здесь не одни.

Мгновение спустя пуля разбивает винные бокалы прямо за моим правым ухом.

— Ложись! — рычу я Клэр, сам следуя этому совету, и ныряю за тележку, нагруженную выпечкой. Еще две пули рикошетят от вентиляционной трубы, когда Клэр ныряет в шкаф. Я толкаю тележку, скрывая ее из виду, бегу, пригнувшись.

Валенсия продолжает стрелять в меня, взрывая сервировочные тарелки и огромный кувшин с оливковым маслом. Масло стекает на пол, усугубляя скользкую грязь, уже покрывающую плитку.

Открываю ответный огонь, заставляя Валенсию отступить к холодильнику. Я стреляю лучше него — могу закончить все сейчас. Но я все еще не знаю, кто на самом деле убил Рокси. У Валенсии не хватило бы духу сделать это самому, да и у Парсонса тоже. Мне нужно знать, чьи руки были обернуты вокруг ее шеи. Кто оборвал ее жизнь и жизнь моего сына.

Поэтому вместо того, чтобы всадить пулю ему прямо между глаз, я хватаю тяжелую оловянную тарелку и швыряю ему в голову, попадая в висок. Он поскальзывается на мокром полу и спотыкается, выпуская пистолет. Взревев, я бросаюсь на него, хватаю за шкирку и отбрасываю назад. Бью его по лицу, один, два, три раза, пока у него не разбивается нос, а рот не наполняется кровью.

Дымящиеся сковородки, наконец, вызвали пожарную тревогу, или, возможно, это из-за бомбы. С неистовым шипящим звуком включаются разбрызгиватели. Вода льется с потолка. Пропитывает меня за считанные секунды, и Валенсию тоже, кровь стекает с него длинными извилистыми нитями.

Схватив его за горло, я рычу:

— Все кончено! У меня есть твои электронные письма. У меня есть запись твоего признания во всем. Единственное, что у тебя осталось — это твоя жизнь, и я вытрясу ее из тебя, если ты прямо сейчас не скажешь мне, кого нанял, чтобы убить Рокси.

Валенсия смеется, волосы прилипли к его голове, зубы превратились в кровавое месиво.

— Я никого не нанимал, — задыхается он.

Я сопротивляюсь непреодолимому желанию вырвать ему гортань голыми руками.

— Что, черт возьми, это значит? — рычу я.

— Я никого не нанимал. Он вызвался добровольцем.

— Кто?!

Валенсия смотрит мне прямо в глаза.

— Ее брат, — говорит он. — Найл Магуайр.

Я смотрю на него, не понимая, не веря.

Затем последние кусочки встают на свои места, и я вижу все ясно. Почему собака не лаяла. Почему двери не были взломаны. Почему Рокси не смогла защититься от человека, которого она пригласила в дом. Ее собственный младший брат.

— Мы не единственные, кто был недоволен вашим союзом, — говорит Валенсия сдавленным, но на удивление спокойным голосом. — Как только Коннор Магуайр узнал о беременности, он начал радоваться новому преемнику. Что, конечно, вызвало неудовольствие его сына. Найл был только рад помочь нам избавиться от вас всех. Никто не хотел наследника.

— Я хотел, — яростно кричу.

С этими словами я поднимаю массивное медное блюдо над головой, планируя обрушить его на череп Валенсии.

— Константин! — Клэр плачет, в ее голосе слышится высокая нотка мольбы.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

Она не просит меня остановиться.

Она просто стоит там, вода стекает по ее лицу, большие темные глаза полны слез.

И в этот момент я понимаю, что, хотя я, возможно, и потерял своего сына, Валенсия дал мне кое-что еще. Сам того не желая, он отдал мне Клэр. И я люблю ее с такой силой, которая со временем может затмить даже самые глубокие обиды.

Я медленно ставлю блюдо на стол.

В этот момент дверь морозильной камеры распахивается, и оттуда вылетает Эммануэль. Он сжимает мясницкий нож, его лицо — маска ярости. Он бросается на меня, лезвие опускается к моему лицу. Все, что я могу сделать — это выставить предплечье, чтобы блокировать его.

Но Эммануэль целится не в меня. Он вонзает нож по рукоять глубоко в грудь Валенсии. Он наносит ему удар снова и снова, а крик Клэр пронзает воздух.

Затем, рыдая, Эммануэль садится на корточки и говорит:

— Извини, брат! Прости, брат. Они подобрали меня в баре на окраине города. Они били меня, пытали. Я не понимал, что говорю. Я не хотел говорить. Я должен был признаться в самом начале, когда ошибка была небольшой, когда ты мог бы простить меня. Я понятия не имел, что они планировали. Я заказал вино, но, клянусь богом, я не знал, для чего оно предназначено… я не думал, что они осмелятся…

Он опускается передо мной на колени, склонив голову.

— Я принимаю любое наказание, — говорит он. — Даже если мне придется заплатить своей жизнью.

На этот раз я все понимаю в одно мгновение.

Эммануэль действительно выдал информацию об альянсе, вероятно, пьяный и под кайфом, как он и сказал. Затем Парсонс и Валенсия использовали этот рычаг, чтобы шантажировать его. Но он не убивал Рокси. Он намеренно не предавал меня.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы заговорить, раздается выстрел. Выражение раскаяния на лице Эммануэля сменяется выражением легкого удивления. Он смотрит вниз на свою грудь, где кровь темным потоком растекается по его белой рубашке.

Я поворачиваюсь к дверному проему. Шеф Парсонс стоит между открытыми двойными дверями, дуло его пистолета все еще слегка дымится.

— Не за что, — говорит он мне.

Затем он направляет пистолет прямо мне в лицо.

— К сожалению, тебе недолго придется радоваться.

Его палец сжимает спусковой крючок.

Я поднимаю подбородок, готовый встретить судьбу, которая ждет в конце пути всех таких мужчин, как я.

Раздается второй выстрел, и, как ни странно, спотыкается именно Парсонс. Он хватается за бок, поворачиваясь в шоке и ужасе.

Клэр еще дважды стреляет ему в грудь.

Он падает на землю, его пистолет отлетает по кафелю, исчезая под печкой, на которой наконец-то потушился огонь.

Клэр все еще держит пистолет обеими руками, они напряжены, зубы оскалены.

Мне приходится вырвать пистолет у нее из рук и прижать ее к своей груди, прежде чем она успевает сделать полный вдох, при котором ее зубы стучат друг о друга, как кастаньеты.

— О боже мой, о боже мой! — плачет она. — Что я наделала!

— Ты спасла мне жизнь, — говорю я.

Я слышу приближающиеся со всех сторон сирены. Больше не слышу, как ирландцы стреляют в саду. Не знаю, все ли они убиты, сбежали или все еще охотятся.

В данный момент мне все равно. Я лишь хочу вытащить отсюда Клэр.

Быстро стираю ее отпечатки с пистолета, а затем салфеткой, обернутой вокруг моих собственных пальцев, вкладываю его в безвольную руку Эммануэль и стреляю еще дважды. Разбрызгиватели могут смыть остатки пороха, но я не хочу рисковать.

Затем я хватаю Клэр за руку, и мы бежим.