Наследник братвы

Глава 13

Константин

Интересно, что Клэр имела в виду, когда сказала «да»?

Соглашалась ли она с тем, что принадлежит мне, или она просто потерялась в своем оргазме?

У меня были планы на Клэр. Я намеревался использовать ее как оружие против ее отца.

Но чем больше времени я провожу с ней, тем меньше мне хочется поторговаться ее жизнью.

Я вообще не хочу ее отдавать.

Никогда не испытывал подобного влечения.

На ощупь ее кожа не похожа на обычную человеческую — шелковистая текстура так же непохожа на кожу других женщин, в сравнении как бархат и шерсть. Ее запах опьяняет меня. И хватка ее киски вокруг моего члена как будто создана лишь для меня.

Ее природное упрямство против потребности понравиться мне — восхитительная дихотомия, которую я не могу не использовать. Мне нравится, как она пытается сопротивляться, но лишь беспомощно тонет в желании, равном моему собственному.

Она спит, а я наблюдаю за невинной пустотой ее дремлющего лица, за тем, как поднимаются и опускаются ее изящные плечи.

Она голая под простыней.

Я уже жажду снова обнажить это тело, от которого кровь приливает к моему члену еще до того, как я прикасаюсь к ней.

Мне требуется вся сила воли, чтобы оставить ее в покое.

Вместо этого я обдумываю свой следующий шаг.

Юрий разыскал поставщика этого дорогого вина. Очевидно, его доставили к нам домой в тот день, когда Рокси откупорила его. Она была дурой, приняв подарок, не подтвердив отправителя, и я был дураком, выпив его с ней, не осознавая, что Рокси никогда бы не потратила столько собственных денег на вещь без бриллиантов.

Очевидно, мне нужно найти отправителя вина. Настоящего отправителя, а не то дерьмовое имя, которое было написано на счете или квитанции.

Я объясняю это Клэр, когда она наконец просыпается.

— Я пойду с тобой, — быстро говорит она.

— Думаешь, заложница сама решает, куда ей идти и где оставаться? — говорю я. — Помнишь, когда я был в Десмаксе, а ты сидела по другую сторону стола? Теперь все наоборот.

Клэр хмурится.

— Это не моя вина, что ты был в тюрьме, — говорит она. — И разве тебе не нужна моя помощь? — она колеблется. — Я думала, именно поэтому ты держал меня с собой…

Я вижу страх в ее глазах. Осознание того, что у меня могло быть много причин удерживать ее, и большинство из них неприятные.

— Никто не причинит тебе боль, — говорю я ей грубо.

— Никто, кроме тебя, — говорит она, следы от ремня все еще видны на ее заднице и бедрах.

— Делай, как я говорю, и больше не будет повода для наказания, — рычу я.

— Я пойду, — говорит Клэр, ее волевой дух снова поднимается. — Я хочу пойти с тобой.

— Зачем?

— Хочу знать правду, — твердо говорит она. — Если мой отец действительно способен посадить невиновного человека в тюрьму… тогда я хочу знать.

— Ну, — говорю я. — Невиновным его не назовешь.

— Невиновный в этом конкретном преступлении, — говорит Клэр с тенью улыбки на губах.

— Ты думаешь, что хочешь узнать, Клэр… но правда может быть болезненной. Разрушительной. Это не просто убьет будущее… а уничтожит даже приятные воспоминания в твоем сознании, изменяя все, что было раньше.

Клэр обдумывает это, ее лицо напряженное и мрачное.

— Я понимаю, — говорит она. — И все равно хочу знать.

— Ты можешь пойти со мной, — соглашаюсь я. — Но на этот раз никакого вмешательства.

После минутного колебания она кивает.

В нашем номере есть туалетные принадлежности и свежая одежда — на этот раз одежда действительно куплена для Клэр, а не позаимствована у сестры Юрия.

Я включаю воду в душе, все пять кранов. Комната наполняется паром, вода льется сверху дождем.

Я намеревался позволить Клэр принять душ первой, но как только вижу ее обнаженное тело, скользкое от мыла, то присоединяюсь к ней.

У нее отметины повсюду, не только на заднице. Я не был нежен прошлой ночью.

Возможно, вспомнив об этом, она намыливает мочалку и начинает мыть мое тело, нежно и бережно, как служанка. Надеясь доставить мне удовольствие.

Ее прикосновение в сочетании с горячей водой феноменально расслабляет. Я прислоняюсь к прохладному стеклу, позволяя ей намыливать мою грудь, живот и даже член. Он набухает, когда она моет мои яйца, которые тяжело ложатся на ее ладонь.

Клэр опускается на колени, чтобы вымыть мои ноги и даже верхушки ступней.

Есть что-то невероятно эротичное в ее склоненной голове, ее стройных плечах, ее внимательных прикосновениях. Она прикусывает край губы. Уверен, что если бы я прикоснулся к ее половым губкам, то обнаружил бы, что они мокрые не только от воды. Ей это нравится так же сильно, как и мне. Опускаясь передо мной на колени, ее сердце бьется быстрее.

Теперь мой член торчит прямо.

Клэр смотрит на меня, ожидая приказа, чтобы положить его в рот.

Вместо этого я говорю:

— Иди, сядь на ту скамейку.

Сбитая с толку, Клэр встает и занимает новую позицию на скамейке в душе.

Теперь это я преклоняю перед ней колени. Что-то новое в моем опыте.

Клэр была такой хорошей девочкой, она заслуживает награды.

И я тоже хочу вкуса этой сладкой киски.

Раздвигаю ее колени, обнажая ее влагалище.

Пальцами исследую ее самые интимные части.

Клэр краснеет, поднимая руку, как будто хочет оттолкнуть меня, но она знает, что лучше не пытаться остановить меня.

Когда ее половые губки приоткрыты, я вижу гладкий маленький бугорок ее клитора, крошечный и изысканно чувствительный. Провожу по нему подушечкой большого пальца. Ее колени пытаются сжаться вместе, но мои плечи не позволяют. Ее бедра дрожат, и она откидывает голову на стенку душа, тихо дыша.

Ее соски напряглись.

Я наклоняюсь вперед, прижимаясь ртом к ее влагалищу. Вдыхаю ее аромат, едва различимый сквозь мыльный пар, но тем не менее присутствующий — сладкий, насыщенный мускус, тоньше любых духов.

Провожу языком по ее щели, танцуя кончиком по клитору.

Теперь она ничего не может с собой поделать: она запускает руку в мои волосы и беспомощно стонет, прижимая мое лицо к своей киске.

Я лижу ее клитор долгими, ровными движениями, протягивая руку, чтобы погладить ее мыльную грудь. Прошлой ночью я был груб с ее сосками, покусывал и теребил их, пока она не начинала кричать.

Сегодня я нежно массирую ее грудь, провожу ладонями по соскам, заставляя ее стонать глубоко и беспомощно, как будто она готова на все, лишь бы я продолжал.

Кладу ее бедра себе на плечи, руки под ее попку, и одним движением встаю, поднимая ее в воздух.

Теперь она совершенно беспомощна, в ловушке на моих плечах, ее руки вцепились в мои волосы. Я погружаю свой язык глубоко в нее, а клитор трется о мое лицо.

Ее вздохи головокружительны и полны страсти. Уверен, что у нее кружится голова от жары в душе, вода льется прямо ей на голову, пар наполняет легкие.

Тем не менее, она прижимается бедрами к моему лицу, мои пальцы погружаются в мягкую плоть ее ягодиц, пока я трахаю ее своим языком.

Она начинает кончать. Я чувствую прилив феромонов, восхитительную химическую алхимию ее кульминации. Я прижимаюсь к ее клитору, выпивая каждую каплю ее сладости, пожирая ее.

Когда проходит первая волна, я хватаю ее за талию и скольжу вниз по своему телу, опуская ее на свой член. Она ахает, когда я проникаю в ее набухшую, чувствительную киску, ее бедра обвиваются вокруг моей талии, руки обнимают шею.

Мы трахаемся лицом к лицу, что я делаю почти так же редко, как делаю куни. Я целую ее, позволяя ей ощутить собственную сладость, задержавшуюся у меня во рту. Ее губы мягкие и припухшие, язык теплый.

Она начинает кончать снова, почти без перерыва, и я ловлю себя на том, что тоже кончаю, без предупреждения, без контроля.

Обычно мне приходится приложить усилия, чтобы кончить, я люблю трахаться жестко и агрессивно. Этот оргазм овладевает мной без согласия. Я взрываюсь внутри нее прежде, чем понимаю, что происходит. Сила происходящего настолько велика, что у меня слабеют ноги; я едва могу держать нас обоих.

Я толкаюсь в нее, все еще целуя, все еще глядя в эти большие темные глаза.

Знакомое чувство пронзает меня. Чувство грандиозности и правильности, которого я никогда не испытывал во время секса.

Это почти пугает меня.

Я опускаю ее, вырываясь, все мое тело дрожит.

— Что? — говорит Клэр. — Что не так?

— Ничего, — говорю я грубо.

Я не могу смотреть на ее лицо, раскрасневшееся от жара и удовольствия. Она сияет, как богиня. Не могу смотреть на нее.

— Одевайся, — приказываю я. — Пора идти.

***

Клэр спокойна, когда мы едем на винодельню.

Знаю, что она обеспокоена моей резкой сменой настроения. Почувствовала ли она то же самое? Поняла ли она, что, когда я посмотрел в ее глаза, мне показалось, что моя грудь разорвется, если я не отведу взгляд?

Винодельня находится в шикарной части Пустоши, районе, куда мне действительно не следовало бы ехать при данных обстоятельствах. Я должен был послать Юрия или Эммануэля, чтобы они справились с этим поручением, но не хочу этого делать — я начинаю испытывать странное чувство паранойи, относительно круга людей, которым доверяю.

Чувствую себя явно не в своей тарелке, паркуясь перед зеленым тентом с витиеватой надписью «Изысканное вино и цветы Бальдаччи».

Грузовик доставки также припаркован у входа — тот же темно-зеленый фургон, который, по словам Юрия, был замечен возле моего дома в день смерти Рокси.

Я протискиваюсь через парадную дверь, серебристые колокольчики звенят над головой, предупреждая владельца магазина, который торопливо выходит из задней части, одетый в накрахмаленный белый фартук, его темные волосы аккуратно причесаны, а на носу очки. Аромат свежих цветов смешивается с более насыщенными запахами красного вина и шоколада.

— Добро пожаловать! — говорит он. — Что я могу для вас сделать?

Его глаза скользят по чернилам на моих открытых участках кожи. Интересно, знает ли он, что я из Братвы.

— Скажите, кто прислал бутылку «Шато Марго» в мой дом пятого марта.

Владелец магазина хмурится, его густые черные брови сходятся в одну сплошную линию над крючковатым носом.

— Боюсь, это совершенно невозможно, сэр…

Одним движением я хватаю его за горло, швыряя о ближайший винный стеллаж. Несколько бутылок падают со своих мест и разбиваются о кафельный пол, заливая наши ботинки потоком едкого вина.

Я чувствую, как Клэр напрягается позади меня, но на этот раз она не пытается вмешаться.

— Ты скажешь мне именно то, что я хочу знать, или я разобью каждую гребаную бутылку в этом магазине о твою голову и подожгу все это место, — рычу я.

— Но мы… мы… мы не продаем Шато Марго! — бормочет он, его лицо быстро синеет.

— Константин, — бормочет Клэр, дергая меня за руку.

Я разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть тощего паренька в таком же белом фартуке, выскальзывающего из боковой двери.

Я бросаю владельца магазина и бегу за ребенком. Он пытается вставить ключ в дверь фургона доставки, но когда видит, что я несусь за ним на максимальной скорости, он роняет ключи и вместо этого убегает по тротуару. Я мчусь за ним, ботинки стучат по асфальту, бегу со скоростью и силой полузащитника регби.