Рождественский пирог

— Я думаю, это не очень удачная идея…

— Какая именно?

Алекс так неслышно вошел, что я вздрогнула.

— Ой… да так… Чаю хочешь?

— Нет, я хочу знать, о чем вы говорили.

И Одесса все ему выложила. Отвернувшись, чтобы не видеть его реакции, я стиснула в руках кружку.

Когда Одесса замолчала, Алекс так и взорвался от раздражения:

— Что?! Она тебе что, бесплатная сиделка?! Она не останется ради того, чтобы воспитывать детей Табиты! Что за бредовая идея?!

Похоже, пронесло. Наши точки зрения явно совпали.

— Если Поппи тут останется, то только в качестве моей жены, да и то…

Кого?

Сзади послышался какой-то птичий клекот, я обернулась. Одесса зажимала руками рот, безуспешно пытаясь сдержать смех. Поймав мой взгляд, она дала себе волю и оглушительно захохотала. Я во все глаза пялилась на нее: так она все подстроила! Она вынудила Алекса сделать мне предложение, хотя, конечно, он пока ничего и не предложил.

Я перевела взгляд на Алекса, который все еще возмущенно метался по кухне, понося Одессу почем зря. А та уже рыдала от смеха.

— Одесса, ты — самая коварная женщина во всем Корнуолле, а возможно, и во всей Англии! — заявил Алекс, останавливаясь перед ней. — Тебе повезло, что я люблю тебя и эту девушку. Итак, Поппи, отвечай, выйдешь ты за меня замуж или нет? Учти, у нас есть свидетель, так что назад пути не будет.

И разумеется, именно в этот момент в кухню с гомоном ворвались остальные члены семейства, волоча корзинку с кладом.

Алекс упал передо мной на колени и жестом попросил родственников закрыть рот. Мигом проникнувшись романтичностью ситуации, они с умильными лицами окружили нас и начали наперебой давать советы:

— Дорогой, ты непременно должен надеть ей кольцо…

— Не слушай мать, сын мой. Давай, вперед! Спрашивай и только посмей мне получить отказ…

— Официальный брак так портит карму. Вы бы лучше устроили церемонию верности у костра на пляже…

— Ой, Поппи, представляешь, если мы породнимся? Напоминаю, я желаю быть посаженым отцом…

— Дорогой, вот, возьми мое кольцо…

Внезапно в хор Стентонов ворвались детские голоса. Я подняла глаза и увидела Тоби, Еву и Димелзу с Томом.

— Мы пришли на похороны, — скорбно пояснил Том, осуждающе глядя на наши веселые лица. — Мы думали, все будут плакать.

Мы уверили его, что похороны — самая печальная вещь на свете, а Джокаста накинулась с сюсюканьями на Бьянку Поппи.

— Поговорим об этом позже, — шепнул мне Алекс и подмигнул.

Я кивнула и вместе со всеми вышла на улицу. Мы быстро выстроились в траурную процессию и двинулись на кладбище домашних животных. Джокаста сновала между нами с охапкой черного тряпья, накидывая на кого шаль, на кого шарф. Мне досталась жуткая кружевная мантилья. Дэйви сказал, что я похожа на припанкованную Мадонну.

Зато гроб, украшенный лозой и пальмовыми листьями, был великолепен. Он напоминал о родине Джики. Ах, как бы мне самой сейчас не помешал родной уголок. А также время на раздумья. Алекса явно огорчило, что я не подпрыгнула от восторга и не согласилась немедленно выйти за него замуж, но столько всего случилось, к тому же я не очень верила в серьезность его предложения. Слишком уж поспешно все произошло. Да и знакомы мы без году неделя. Я даже не была уверена в том, что это не очередная шутка Алекса. В общем, я пребывала в полной растерянности, и мне требовалось одиночество, чтобы разобраться со своими чувствами и мыслями.

Дэйви наигрывал на скрипке регтайм, уверив нас, что это и есть «Танец желтой обезьяны», Алекс добровольно взял на себя труд гробоносца. Джокаста, видимо, выбрала роль близкого родственника усопшего, возглавив процессию. Хм, а что же я? Ведь если я выйду замуж за Алекса, то наверняка стану такой же сумасшедшей, как и они.

Могилка оказалась крохотной, но в такую погоду, наверное, и ее вырыть было нелегко. Эдвард зачитал прощальные слова из книги в кожаном переплете и скорбно внес имя Джики и дату его смерти в список усопших любимцев рода Стентонов. Тоби с Евой положили на могилку кривоватый венок из плюща, а Джокаста сунула мне бутон пуансетии, дабы я пристроила его сверху. Мы все слегка, но искренне всплакнули, после чего мне значительно полегчало, и мы поспешили в «Аббатство». Я заметила, что Одесса, немного отстав, положила на могилку несколько прутиков и развернула их каким-то особенным образом.

Дэйви перебрался за рояль и продолжил играть мелодии, в названиях которых упоминались обезьяны (таких, как ни странно, оказалось немало), а Джокаста с детьми сочинила грустный стишок на смерть Джики. Эдвард разлил всем виски, но я категорически отказалась.

— На поминках принято пить, — строго сказал Дэйви.

— Но я ненавижу виски! — взмолилась я.

Улучив момент, я улизнула наверх, намереваясь отыскать укромный уголок и все хорошенько обдумать.

Устроившись в старом шезлонге в самом темном углу библиотеки, я уставилась перед собой невидящим взглядом. Что же делать? Всерьез ли говорил Алекс? Конечно, втайне я мечтала и даже надеялась на такой поворот событий, но ведь на самом деле все произошло исключительно благодаря жульничеству Одессы. А что, если Алекс сам не знает, чего хочет?

Додумалась я только до одного: принять решение здесь я не смогу. Только дома. Только в одиночестве. Пора мне покинуть «Аббатство».