Рождественский пирог

Мы снова тронулись, и я опять закрыла глаза. С каждой минутой я все дальше и дальше уезжала от тех, кого люблю. Но я не сдамся. Нет. Если Алекс действительно хочет на мне жениться, пусть сделает предложение как положено. Я улыбнулась. Конечно, уже завтра я позвоню в «Аббатство», пусть и зареклась этого не делать. Хотя это бессмысленно — они же все равно никогда не подходят к телефону. А может, они сами мне позвонят? Ох, да хватит уже! Неужели так трудно просто поспать до приезда в Лондон?

Но стоило мне таки задремать, как появился кондуктор. Я долго копалась в сумке. Расческа, косметичка, брошюра из обезьяньего питомника, салфетки, ключи, ручки, дневник, портрет Джики в исполнении Тоби и Евы, кошелек, пакетик мятных леденцов, зажигалка, подаренное Дэйви жемчужное ожерелье. Билета не было. Я порылась в кошельке. Несколько старых чеков из супермаркета, конвертик из-под набора марок (пустой), кредитка (тоже почти пустая), пятерка одной банкнотой. Все. Кондуктор, явно уставший и огорченный тем, что должен дежурить в праздничный день, равнодушно наблюдал.

— Подождите еще минутку, хорошо? — попросила я, опять принимаясь за сумку. — Я знаю, билет где-то тут.

— Хорошо, дойду до конца вагона, а потом вернусь, — пообещал он.

А вдруг он высадит меня на следующей станции? Ну почему я не проверила билет до того, как села на поезд? Дэйви ведь спрашивал меня, хватит ли денег на дорогу…

Я опять перерыла все содержимое сумки. Билета, конечно, не было. Может, попросить денег у семьи, с которой я поделилась своими бутербродами? Только я набралась смелости обратиться к ним за милостыней, как вернулся кондуктор.

Уж не знаю почему, но он широко улыбался. Может, кто-то из пассажиров угостил его бренди?

— Вот тот джентльмен, — сказал он, указывая в дальний конец вагона, — заплатил за ваш билет и просил узнать у вас, не согласитесь ли вы пройти с ним в вагон великого князя.

Что? Что?!

Я вытянула шею и через мгновение уже стояла рядом с Алексом.

— Алекс! Как ты тут…

Он встал.

— Очень легко. Взял машину Тома и что было мочи погнал в Пензанс, где и подкараулил поезд. Да я уже час за тобой слежу! Отличный шпион из меня вышел бы. Ну, поцелуй же меня.

Кондуктор и семейство Бруксов смотрели на нас, выпучив глаза. Но что самое удивительное, я даже не покраснела. Мы стояли посреди поезда и целовались, пока у меня не заболели губы. Его щетина царапала мне лицо.

Наконец я оттолкнула Алекса, к явному разочарованию детей, и мы сели.

Заговорили мы одновременно и рассмеялись.

— Неужели ты поверила, что я вот так дам тебе уехать, даже не попрощавшись? — спросил Алекс.

Я немного поерзала, потом кивнула.

— Ну разве не идиотка?

Я отвернулась и посмотрела в окно. Поезд ехал по морскому побережью, и казалось, что волны разбиваются прямо о вагон.

— Очень романтичное место, — сказал Алекс. — Самое подходящее, чтобы получить согласие от своей будущей жены.

Он так легко ко всему относится. И что ему ответить? Я ни в чем не была уверена.

— Так, кажется, кого-то придется уговаривать. Но сначала возьми это.

Он вручил мне коричневый мятый сверток. Я настороженно развернула. Внутри лежал обычный кусок стекла. Я вопросительно посмотрела на Алекса, потрогала стекляшку. Странный подарок…

— Это неограненный алмаз. Папе он помог убедить маму, я и подумал, вдруг и мне поможет.

Алмаз?! У меня что, в руках настоящий алмаз?! Стентоны владеют алмазными шахтами? Я посмотрела на стекляшку внимательнее. Честное слово, увидишь такую на дороге — пройдешь мимо и не остановишься. Я пыталась представить, как алмаз будет выглядеть, если его огранить и отшлифовать, но у меня не хватало воображения.

— Посмотри сквозь него на свет, — предложил Алекс.

Я послушно поднесла стекляшку к окну, и она вспыхнула тысячами огней.

Алекс наклонился, взял меня за руку и так крепко сжал, что алмаз врезался в ладонь. Но я даже не пошевелилась.

— Поппи, я понимаю, что прошло слишком мало времени и ты не готова принять решение. Но давай кое-что выясним. Вот, например, эта история с Патриком. Просто я жутко тебя к нему приревновал, поэтому и повел себя как идиот, но, уверяю тебя, никакой интрижки с его женой у меня не было. Я просто отвез ее в Лондон, иначе бы она просто рехнулась от скуки в его доме.

Мне нечего было сказать.

— Я прекрасно знаю, как ошеломляет моя семья, и понимаю, ты думаешь, что я такой же сумасшедший, как и они. Не стану тебе врать, это так. Но это не значит, что я не самостоятельная личность. Я люблю тебя. Мы все решим. Ты не будешь бесплатной няней для детей Табиты, или компаньонкой моей скучающей матери, или сотрудницей в магазине Дэйви. Секретарем Эдварда или подручной Одессы ты тоже не будешь. Ты будешь моей женой. Мы будем жить своей жизнью. Мы не обязаны жить в Корнуолле, или в Париже, или Лондоне. Я могу работать где угодно… хотя дальше Ипсвича я бы заезжать не стал. Ты знаешь, что мы все считаем тебя членом семьи. — Он помедлил. — Так, может, ты хотя бы подумаешь над моим предложением?

Эмоций, что вспыхивали во мне, было не меньше, чем искр в сиявшем передо мной алмазе. Алекс еще крепче сжал мою руку.

Я смотрела на Алекса и любовалась морщинками у глаз, не знавших отказа. Несомненно, он повеса, Патрик прав. Но ведь мы, женщины, питаем особую слабость к подобным типам, правда? Он мог бы сделать меня счастливейшей или несчастнейшей из женщин. Как тут угадаешь. Но ведь любой союз — это лотерея, да?

— Не стану тебе врать, у Одессы есть безумный план — отдать Табите одного из близнецов, а второго оставить нам. Но с этим мы разберемся. При желании мы с тобой с чем угодно можем справиться. Правда? Пообещай подумать над этим.

Я кивнула.

— Нет, не так. Скажи вслух.

— Да, Алекс, я обещаю подумать над этим, — тихо прошептала я, перестав дышать от восторга.

Он вскрикнул от радости, отпустил наконец мою руку, и алмаз упал. Мы одновременно нырнули под стол за сокровищем.

— Слава богу! А теперь пошли.

— Куда? — спросила я.

— Ш-ш, увидишь. Но я надеюсь, что это поможет тебе принять решение.

Алекс потащил меня по качающемуся поезду, через пустой вагон-ресторан, вагоны первого класса, тамбуры, где толпились люди в ожидании остановки. Мы подъезжали к Ридингу, и я помахала рукой спускающимся на платформу Бруксам, которые поздравили меня с наступающим Новым годом.

— Вас также! — крикнула я вдогонку.

Алекс открыл дверь, и мы оказались в спальном вагоне. В купе горели свечи, стояла бутылка бренди, а кровать была застлана старым зеленым бархатным покрывалом.

— Как тебе это удалось? — ошеломленно спросила я.

— Надо быстро думать, уметь давать взятки и очень-очень надеяться, что тебе ответят «да!», — сказал он, нежно подталкивая меня к кровати. — Поезд в Лондоне стоит три часа, потом разворачивается и едет обратно в Пензанс. Ночным рейсом. Так что, по моим подсчетам, мы можем остаться не меньше чем на девять часов в вагоне великого князя…