Завещание

ГЛАВА 14

Я бы отдала ему весь мир

Я стояла в кухне Джейка, прислонившись бедрами к столу, Джейк стоял передо мной очень близко, не сводя с меня глаз, его рука обвилась вокруг моей шеи, моя рука обхватила мобильник, который он сунул мне в ладонь пять секунд назад и произнес одно слово:

— Мик.

Конечно, я понимала, что должна позвонить Микки. Я ничего не забыла.

Однако Джейк вел себя очень терпеливо и, как обычно, был добр и прекрасен после того ужасного фиаско с Генри (о котором я отказывалась думать, потому что первой моей реакцией могли быть слезы, но после того, как он произнес те грубые слова, и то, как он говорил со мной, моя вторая, третья, четвертая и пятая реакции — это желание что-нибудь разбить, а шестая — желание бросить что-то в Генри).

Джейк тогда был добрым и замечательным более чем обычно, ведя себя так, будто у нас был весь день, чтобы обниматься (другими словами, целоваться, и очень приятно) на диване, после чего он сделал мне вкусный завтрак из яиц-пашот на тостах.

Потом терпение Джейка явно иссякло, и я поняла это, когда наверху проводила тушью по ресницам и услышала, как он рявкнул снизу:

— Долго еще, Лисичка?

Да.

Рев.

Вверх по лестнице!

Он не был чужим в моей спальне. Он был там еще до того, как мы стали любовниками.

Услышав его рев, я взяла с собой кисточку для туши и тюбик и прошла до самой площадки, находившейся на полпути вниз.

Там, у подножия лестницы, я увидела его.

— Ты готова? — спросил он, как только меня увидел.

— Если хочешь задать мне вопрос, Джейк, можешь прийти в мою комнату и задать его, а не кричать с лестницы.

Его губы дрогнули, и он заявил

— Я так понимаю, это означает, что ты не готова, чувствуешь себя в настроении вести себя дерзко и отчитывать меня и тратить впустую время, которое ты могла бы использовать, чтобы закончить подготовку.

— Да, так и есть, я не готова, но сейчас я пытаюсь объяснить тебе, что не люблю, когда на меня кричат, — сообщила я ему.

Его губы снова дрогнули, прежде чем он ответил:

— Детка, у меня есть голос, который я могу сделать громче, так что мне не нужно тащить свою задницу вверх по лестнице, когда я могу крикнуть.

Он, казалось, не слушал меня, что меня слегка раздражало.

К сожалению, он был также довольно красив, стоя у подножия лестницы, выглядя удивленным, и я знала, он дразнил меня, и это смягчало раздражение.

Он понизил голос, и его лицо стало серьезным, когда он сказал:

— Лисичка, в одиннадцать нужно забрать Итана, а прежде мы должны съездить на арену и забрать твой «Кайен». Тебе нужно поторапливаться.

Это тоже слегка раздражало, тот факт, что он был прав в своем нетерпении.

— Я потороплюсь, — заверила я его, развернувшись, чтобы сделать это, но остановилась, когда он позвал:

— Детка.

Я снова посмотрела на него сверху вниз.

— Серьезно, если оставишь волосы распущенными, это не останется недооцененным.

В течение многих лет я укладывала волосы в шиньоны, закручивала их в хвостики. И в течение многих лет я не была из тех женщин, кто делает то, о чем меня просит мужчина (если только этим мужчиной не был Генри, но он был моим работодателем).

Однако, когда я вернулась наверх, чтобы закончить подготовку к началу дня, за исключением того, что я нанесла изумительный эликсир на свои локоны, я больше ничего не делала с волосами, оставив их распущенными.

И была рада этому, когда поймала взгляд Джейка, которым он одарил меня, когда я спускалась по лестнице.

Еще больше я обрадовалась поцелую Джейка, когда спустилась вниз.

Мы забрали «Кайен», Джейк последовал за мной домой, и я оставила его там и забралась в его грузовик. Затем мы заехали за Итаном, и когда направлялись к дому Джейка, Итан подробно и досконально рассказал нам о том, каким «потрясающим», «эпичным» и «нереальным» был «Боевой Раптор».

Пока Итан восхищенно тараторил, я обнаружила довольно удивительную вещь, что на следующее утро после того, как мои отношения с Джейком так сильно изменились, мне было так же комфортно в его присутствии… и даже больше.

Потому что исчезло томление. Исчезло притворство.

Это был не сон.

Все было реально.

Так что, хоть я бы и предпочла не устраивать неожиданную ссору с Генри в фойе Лавандового Дома, где он рассказал про свою любовь ко мне на протяжении двадцати трех лет, но ничего не предпринял по этому поводу (именно в этот момент я решила, что хочу бросить в него чем-нибудь), Джейк был моим до, во время и после этого.

Поэтому я могла броситься в его объятия и плакать, уткнувшись ему в шею, чувствовать, как его рука гладит мои волосы, и слушать его слова, пытающиеся успокоить меня.

И я это сделала.

И была рада, что смогла.

Потому что это прекрасно — иметь кого-то рядом в трудную минуту, кто давал тебе именно то, что нужно. Кроме бабушки, у меня никогда никого не было.

Я поняла, что со дня похорон бабушки, встретив Джейка, я это обрела.

И теперь я знала, что он великолепен в постели. Знала, как он щедр. Знала, что ему важно было доставить мне удовольствие, прежде чем получить свое. Знала, что каждый сантиметр его тела был прекрасен, потому что я видела их все и касалась большинства из них.

И я знала, что мне очень нравится спать рядом с ним и (может, даже больше) просыпаться.

Но это была единственная перемена.

В остальном это были Джейк и я.

Готовясь к дню, я уделила время, чтобы разобрать поведение Джейка практически с момента нашей встречи, и почувствовала себя немного глупо, что не поняла, что мы с Джейком встречались.

Но это не меняло того факта, что это действительно были Джейк и я. Ему это нравилось. Мне нравилось.

Но даже в этом случае я не упускала из виду, что под поверхностью моего счастья скрываются какие-то тревоги.

Последний мужчина, которого я выбрала, последний, кого я впустила, единственные отношения, которые у меня были после моего школьного парня…

Думать об этом было невыносимо.

Но Джейк — это не он.

И не мой отец.

Джейк галантный, заботливый, щедрый, бескорыстный и добросердечный.

И ни одно из этих качеств не было присуще моему отцу или… ему.

Поэтому, хотя я никогда не пыталась завести отношений с мужчиной, по крайней мере в течение двадцати трех лет, и было ясно, что я вступаю в отношения с Джейком, а Джейк обладал всеми этими качествами (поэтому я не хотела упустить ни одно из них), эти тревоги кружились под поверхностью.

Тем не менее, я знала, мне нужно лишь обсудить их с Джейком, и из того, что он уже мне давал, я подозревала, что он поможет отогнать эти тревоги.

И это тоже было прекрасно.

Мы поехали к нему домой, и я с радостью обнаружила, что дом довольно старый, но в очень хорошем состоянии, высокий (три этажа) и статный. Сквозь густые деревья даже открывался вид на море.

Во время экскурсии, которую Итан мне устроил, я также обнаружила, что у Джейка был наметан глаз к оформлению, что было довольно шокирующе, но не неприятно. Конечно, все было сделано с мыслью о комфорте, но цвета и предметы, которые он выбрал, были превосходными (хотя и мужественными — настолько мужественными, что я боялась, Эмбер чувствовала себя брошенной на произвол судьбы в этом мужском святилище), мебель очень высокого качества и светильники и фурнитура красивые.

Он мог раскидать немного подушек, добавив цвета, и его декор стен казался довольно небрежным, но это были незначительные проблемы.

Во время экскурсии я решила, что в доме у меня есть три любимые комнаты.

Кухня, которая, очевидно, была пристройкой с открытыми балками из красивого светлого дерева, выступающими под потолочными окнами, такими широкими, что казались цельным потолком, ярко-красными шкафами, приборами из нержавеющей стали и черными гранитными столешницами.

Спальня Джейка на верхнем этаже, в которой была мужская, но такая необыкновенно огромная кровать, что на первый взгляд, казалось, она занимает всю комнату, и несмотря на то, что она была не убрана, выглядела чрезвычайно привлекательно. Не говоря уже о его ванной, также с окнами в крыше, очень просторной душевой кабинкой, с гладким каменным полом и тремя насадками для душа, и овальной ванной со ступеньками, погружение в которую было бы мечтой каждой женщины, она просто кричала о комфорте и избавлении от забот.

И, наконец, его кабинет рядом со спальней, из которой открывался вид на море. Там также стоял сказочный антикварный стол, а у окна — гостиная зона, состоящая из удобного кресла со столом и лампой, от одного лишь взгляда на которое, мне страстно захотелось найти книгу и свернуться там, чтобы читать и, если задумаюсь, смотреть на море.

На обратном пути вниз Итан объявил:

— Все это папа полностью сделал сам. С Томом, Бертом, Куртом и иногда с Микки.

Пока мы спускались, я смотрела ему в затылок.

— Что, прости?

Он оглянулся на меня, ухмыляясь.

— Место было свалкой. Совсем. Папа распотрошил его и починил, прежде чем мы переехали. У нас есть фотографии. Хочешь посмотреть?

Я однозначно хотела, поэтому кивнула.

Мы добрались до подножия лестницы, и Итан убежал, по-видимому, чтобы взять фотоальбомы.

Именно тогда Джейк схватил меня, потащил на кухню, толкнул к стойке, сунул в руку мобильник и сказал:

— Мик.

Я уставилась на него.

— Итан сказал, что Микки помог тебе отремонтировать дом.

— Ага, — ответил Джейк. — А теперь позвони ему, — приказал Джейк.

— Я вполне способна позвонить Микки, чтобы отменить наше свидание, и сделать это без того, чтобы ты стоял в сантиметре от меня, положив руку на шею.

— Я знаю это, Лисичка, — заявил он, его губы снова изогнулись в улыбке (хотя я не нашла ничего смешного в нашей нынешней ситуации). — Я также знаю, что Мик хороший парень. Он же друг. Я знаю его очень давно и, думаю, он не будет с тобой крут, потому что он такой хороший парень. Но еще я знаю, что вчера вечером он был в зале, когда я закончил свой бой, принял душ и, вероятно, направлялся к свободному месту рядом с твоим. Так что, я думаю, он либо видел, как ты вошла в мою раздевалку, либо слышал об этом. Поэтому он чувствует, что его отымели, и должен сказать, не могу винить его, поэтому я здесь, чтобы сказать ему, чтобы он шел нахрен, потому что даже если я не могу его винить, больше такого дерьма не будет.

Было слишком унизительно думать, что Микки знал о том, что произошло между мной и Джейком прошлой ночью, поэтому я решила вместо этого сосредоточиться на выяснении отношений с ним.

— Значит, ты стоишь так близко, положив руку мне на шею, и требуешь, чтобы я позвонила Микки в твоем присутствии, чтобы быть готовым, если разговор с Микки окажется неприятным.

— В самую точку, — подтвердил он.

— Ты же знаешь, что я взрослая женщина, — спросила я.

— Да. Я прекрасно знаю, — ответил он с лукавой усмешкой, которую даже во время нашего слегка раздражающего разговора я находила весьма привлекательной. — А еще я знаю, что прошлой ночью у стены в раздевалке ты официально стала моей женщиной, и ни один мужчина не станет хреново обращаться с моей женщиной.

Как бы чересчур покровительственно и нелепо властно это ни было, мне это не могло не понравиться.