Ночь беззакония

***

Миниатюрная блондинка улыбнулась мне, когда я вошел в кабинет. Ее оценивающий взгляд закончился одобрением и мне понравилась ее улыбка. У нее был чертовски привлекательный рот. Если бы она знала, что я собираюсь выйти отсюда на три миллиарда долларов богаче, она бы упала на колени, даже не спрашивая меня.

— Киптон Донахью для судьи Фланнери.

Мгновением позже судья вышел из своего кабинета, чтобы поприветствовать меня. — Мистер Донахью. Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования. Такая трагедия.

Играл роль скорбящего отца в течение трех дней. В этот момент я мог бы получить Оскар.

Я закрыл глаза и коротко кивнул, как бы в знак памяти, затем глубоко вдохнул, успокаиваясь, и снова открыл их. — Спасибо. — Я говорил тихо.

Он похлопал меня по плечу. — Пойдемте в мой кабинет. — Он взглянул на блондинку. — Подержите мои звонки.

Она кивнула, затем вернула свое внимание на меня, пока мы шли прочь. Я бы точно поставил ее на колени позже.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал судья, жестом указывая на одно из коричневых кожаных кресел перед своим столом.

— Знаю, что это может показаться неуместным, но время сейчас такое, вы понимаете. — Я расстегнул пуговицы пальто и устроился поудобнее.

Судья Фланнери устроился в своем кресле и поправил галстук. — Конечно.

— Значит, документы в порядке? Для траста?

Поскольку Каспиан умер, а других наследников нет, траст автоматически перешел ко мне.

Он тяжело сглотнул, затем прочистил горло. — Боюсь, что активы уже распределены.

До этого момента терпение было моим лучшим другом. Я ждал этого момента двенадцать лет, просыпался каждое утро, предвкушая власть, которую буду держать в своих руках. Я жертвовал своей кровью ради нее. Терпение исчезло в облаке дыма вместе с его словами.

Пот выступил на моей спине и ладонях, и я ударил кулаком по деревянному столу, стоящему передо мной. — Это невозможно. — Я убедился в этом. Я убил за это.

Дверь кабинета открылась, и с каждой стороны появился вооруженный офицер полиции. Очевидный намек на то, что эта дискуссия не подлежит обсуждению. Они были не настолько глупы, чтобы арестовать меня. Я бы вышел в течение часа, и ни один из них больше никогда не работал бы.

— Кто? Когда? — спросил я, уже зная, по крайней мере, один из ответов. Впрочем, это не имело значения. У меня были ресурсы, чтобы найти, где он спрятал это от меня.

Судья ухмыльнулся, и гордость размазалась по его старому, морщинистому лицу. Лживый, предательский ублюдок. Он должен был работать со мной. — Ваш сын. На следующий день после его двадцать пятого дня рождения.