О носах и замка́х

Он порывался что-то сказать, но слова превратились в томительный стон и… ее губы приоткрылись… он уже чувствует ее легкое дыхание… губы почти касаются губ…

В следующее мгновение он почувствовал, как комната начинает будто бы переворачиваться, и он вместе с ней…

Почувствовав, как обмякли руки мистера Портера, мисс Кэрри́ди открыла глаза. Господин управляющий банка еще какое-то время глядел на нее невидяще, после чего, глаза его закрылись.

Мисс Кэрри́ди чуть подтолкнула его, и он рухнул в кресло. Голова мистера Портера откинулась.

- И почему ты так долго сопротивлялся?- раздраженно проговорила она, вновь надев свои очки. Ее холодность и коварство словно вернулись вместе с ними.- Это было близко… очень близко…

Вкус несостоявшегося поцелуя был противен мисс Кэрри́ди, и она, выхватив из-под манжеты рукава платья платок, поспешно обтерла губы. На самом деле мистер Портер ей не нравился. Признаться, ей вообще никто не нравился. Пусть другие дамы думают о таких сугубо женских вещах, как авансы мужчин, свидания при луне и любовные письма, она этой мерзостью заниматься не намерена. Она не настолько легкомысленна, у нее слишком много дел и вообще – у нее целеустремленность.

Мисс Кэрри́ди склонилась над мистером Портером и запустила свои руки в его волосы, нашарила там оба ключа и вытащила их. Выбрала нужный, а другой (тот, который принес сержант Кручинс) вернула на место.

Завладев ключом, старшая клерк-мадам банка прошла к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.

В конце коридора, в дверях гостиной, стояли какие-то люди.

- У нас нет на все это времени,- проговорил один из них.- Говорите, третий этаж?

- Да,- ответил другой.- Коридор третьего этажа…

Третий человек, громадный и жуткий, промолчал.

Мисс Кэрри́ди тихонько прикрыла дверь и замерла, прислушиваясь.

Троица крысоловов – старшая клерк-мадам сразу поняла, кто это, – прошла мимо.

- Вы полагаете, что страх перед ядом заставит их оставаться в своих комнатах?- спросил один из них. Даже через респиратор было слышно сомнение в его голосе.

Тут же последовал ответ:

- На случай чьего-нибудь неожиданного острого желания побродить по дому во время травли у нас кое-что припасено, верно, Мэпл?

- Верно, Смолл.

- Вы, главное, не гасите фонарь. Ни в коем случае.

- Я помню.

Голоса стихли. Крысоловы удалились. Мисс Кэрри́ди отошла от двери и бросила тревожный взгляд на настенные часы.

Мистер Портер пошевелился и заворчал. Старшая клерк-мадам спешно подошла к нему и, достав крошечный флакон из незаметного кармашка на платье, несколько раз сдавила резиновую грушу, направив сам флакон на господина управляющего банка. Пурпурная пыль проникла в его нос и приоткрытый рот, и он затих.

Мисс Кэрри́ди спрятала духи. Ключ, вытащенный из волос мистера Портера, нервно заплясал в пальцах.

- Ну где же ты ходишь?- раздраженно проговорила она, не отрывая взгляда от медленно ползущей стрелки часов.- Сколько можно ждать?

В какой-то момент ей показалось, что за дверью кто-то стоит. Она прислушалась… Нет, она просто хочет, чтобы там кто-то стоял…

Некоторое время мисс Кэрри́ди мерила кабинет шагами, не в силах найти себе место от волнения, то и дело поглядывая на мистера Портера – не удумает ли очнуться раньше времени.

С каждой минутой, как ничего не происходило, она бледнела все сильнее. В голове уже стал складываться запасной план – плохой, шаткий, как пьяный одноногий клоун, но иного выхода, казалось, у нее не оставалось.

Старшая клерк-мадам сжала в руке ключ и решительно шагнула к двери.

И тут в дверь заскреблись.

***

4 часа 50 минут (дня).

Констебль Хоппер отогнал рукой назойливую птицу и попытался вернуться к наблюдению за домом. Черный дрозд, который жил в ольховых зарослях, считал этот куст своей собственностью и был не слишком-то рад незваным гостям. Он издал «кррак», вспорхнул и уселся прямо на котелок громилы-полицейского, видимо намереваясь клюнуть его в голову.

Хоппер замотал головой и попытался отогнать дрозда руками. Птица взмахнула крыльями и уселась на ветку старого клёна, нависающую над затаившимися в кустах констеблями. Дрозд гневно взирал на вторженцев и не замечал облизнувшегося неподалеку кота.

Активная жестикуляция Хоппера заставила заросли покачнуться, при этом, воюя с дроздом, он неловко развернулся и встал на ногу напарнику.

- Уймись!- велел Бэнкс.- Ты нас выдашь!

Убедившись, что шляпа в безопасности, Хоппер замер, осторожно отвел рукой ветки кустарника и поглядел на дом.

- Ну что, ты видишь мальчишку?

Толстый констебль лишь хмыкнул.

Они прятались тут уже довольно долгое время. Сперва со смесью раздражения и злорадства глядели на то, как мальчишка пытается найти вход. Прежде, чем забраться по лестнице на крышу, он обернулся и помахал кустам. Кусты угрожающе качнулись: мол, не нарушай конспирацию…

В тот же миг, как Джаспер Доу начал карабкаться по лесенке, калитка скрипнула, и в сад вошли три престранных субъекта. Хоппер, привлекая внимание напарника, болезненно пнул его локтем в бок.

- И сам вижу,- прорычал толстый констебль.- А им здесь что понадобилось?

- Крысоловы…- удивленно прошептал Хоппер.- Ловят крыс?

- Да уж. Видимо, Фиш хочет обезопасить денежки, чтобы их не сожрали эти хвостатые твари. Ты ведь помнишь тот случай в Фли?

- С ростовщиком Злоббином? Так то ведь враки все. Чтобы Злоббин позволил крысам схарчить его денежки? Нет уж, он первее схарчит всех крыс.

- Но Фиш – не Злоббин.

- Гм. Весомо.

Крысоловам открыл дверь какой-то престарелый франт, вырядившийся, судя по всему, не иначе как на бал. Констебли не были осведомлены о существовании дворецких.

Вскоре члены Братства скрылись в доме, и сад вновь погрузился в сон. Но до тех лишь пор, пока из кухонного окна не стали раздаваться крики. Судя по всему, ревел кашалот, в которого выстрелили гарпуном. Ну, или просто разъяренная кухарка.

- …никуда я не пойду, ишь чего выдумали! Мистер Бастерс, у меня тут ужин! А у хозяина гостья! Они праздновать изволили! Думаете ужин сам себя приготовит, пока я буду в комнате отсиживаться?! Нет уж! И не надо мне тыкать вашими «Самоготовящимися горячительными шкафами Тоффлер»! Мы не в Старом центре, а в Сонн! И никогда такой шкаф не заменит ужин, приготовленный этими вот руками! Вам меня не переубедить!

Но учитывая, что вскоре крики стихли, а кухарка, со злостью захлопнув окно кухни, куда-то исчезла, очевидно, ее все же переубедили. После этого в саду, да и во всем доме, кажется, вообще ничего не происходило.

- Так ты видишь мальчишку?- повторил Хоппер.

Бэнкс не ответил. Бросив последний взгляд на окна, он, к ужасу напарника, стал выбираться из укрытия.

- Ты куда?- потянул его за рукав Хоппер.- Мы же должны ждать знак!

- Ты с ума, что ли, сошел?- презрительно глянул на него Бэнкс.- Неужели ты полагал, что мы пойдем на поводу у этого маленького прохвоста? Или ты думаешь, что он все выполнит как было условлено и, правда, впустит нас?

- Ну… я… э…

- Нет уж, не такие мы наивные. К тому же у нас есть своя голова на плечах.

- Свои головы,- уточнил Хоппер, но толстяк не обратил на его слова никакого внимания.

- Мы сами проникнем в дом,- сказал он.- И никакой мальчишка нам не нужен.

- И как ты предлагаешь это сделать? Мы в дымоход не пролезем. Да и вообще Лиззи, знаешь ли, не одобряет дымоходы – она говорит, что для лазанья по ним город изобрел трубочистов.

Бэнкс поморщился, как он делал всякий раз, как слышал очередную житейскую мудрость от младшей сестры напарника, и сказал:

- Ты спрашиваешь, как мы попадем внутрь? А как крысы проникают в дома?

Громила-констебль нахмурился.

- Что?

Бэнкс кивнул на проглядывающий меж прутьев садовой решетки фургон крысоловов, после чего кивнул на собственные башмаки.

- Только не это!- возмущенно проговорил Хоппер, уяснив, что именно имеет в виду его напарник, но тот не собирался спорить.

Согнувшись в три погибели, Бэнкс выбрался из кустов и двинулся к ограде. Скрипнувшему зубами Хопперу ничего не оставалось, как последовать за напарником. Вжав головы в плечи и пригнувшись, что не особо уменьшило констеблей или сделало их чуть менее подозрительно выглядящими, они преодолели дорожку и вроде как незамеченными покинули сад через боковую калитку.

Оказавшись в переулке, Бэнкс распрямился и отряхнул одежду от листьев и веток. Затем, что-то высматривая на тротуаре, он прошел несколько футов вдоль ограды, пока наконец не отыскал то, что искал. Констебль склонился над чугунным канализационным люком, на котором была выгравирована вязь из дубовых листьев.

- Открывай!- велел он, озираясь по сторонам, не глядит ли кто. Но аллея была пустой. По ней гулял лишь ветер, вздымая листья.

Хоппер нехотя просунул пальцы в паз и подцепил край крышки. Надув щеки от натуги, он приподнял ее и с лязгом оттянул в сторону. Открывшееся отверстие зияло чернотой и дохнуло на констеблей трухой и прелью.

Толстяк Бэнкс примерился, пролезет ли его брюхо, после чего кивнул Хопперу – мол, лезь первым.

Констебли спустились по скользким скобам. Бэнкс не забыл закрыть за собой крышку.

Оказавшись внизу, Хоппер ту же встал во что-то склизкое и тягучее.

- Темно, как у блохи в брюхе!- прошептал он, но его шепот отразился эхом и пополз куда-то вдаль, искажаясь и трансформируясь.- Ничего не разглядеть!

Бэнкс чиркнул спичкой и зажег небольшой керосиновый фонарь.

- Полицию врасплох так просто не застанешь,- самодовольно сказал он.

Хоппер поморщился, но не от слов напарника, а от созерцания места, в котором они оказались. Выложенный кирпичом тоннель уходил во тьму, низкие арочные своды нависали над головой, а по центру проходил желоб канала, по которому протекали дождевые воды.

Вонь, стоящая здесь, крайне не подходила для почтенного района Сонн – для его чистых тротуаров и чинных коттеджей, для его вежливых жителей и аккуратненьких скверов. Сладковатая гниль пробиралась в ноздри – она была словно некая постыдная тайна, которую скрывают ото всех, словно умалишенная дочь, которую прячут от гостей в чулане.

Хоппер частенько любил прихвастнуть, что не чувствует запахов – особенно отвратных, но сейчас эта вонь победила его «репутацию» – она забралась не только в нос, но будто бы даже наполнила его рот. Он попытался не глотать – не хотел, чтобы она проникла глубже…

Констебли двинулись по тоннелю – Бэнкс с фонарем шел первым, Хоппер замыкал.

Их шаги эхом отражались от стен и арочных сводов, а следом ползли тени, которые выглядели как-то уж слишком подозрительно – если честно, они мало напоминали своих хозяев.

Громила-констебль с сомнением оглядывал ржавые позеленевшие трубы, тянущиеся вдоль стен, зеленоватую слизь, стекающую по кирпичной кладке и чернеющие в выбоинах под ногами лужи, в которых будто бы что-то плавало. Он знал, что в канализации живет множество всякой дряни – и речь даже не о крысах. Чего только стоят сточные сомы – это те еще твари. Столкнуться с такой не было никакого желания – вряд ли против здоровенного девятифутового сомищи поможет старый отцовский револьвер, который он прихватил перед тем, как отправиться за украденным миллионом. К тому же, в нем всего три патрона…