Предрассветный час

День семнадцатый.

Мари была не в восторге от моего намерения присоединиться. Должен признаться, я не сразу сказал, что это приказ. Решил посмотреть на чистую реакцию. Она пыталась отговорить меня.

– Тебе будет не интересно, Винс! Чисто женский коллектив! – говорила она, изображая свою обычную лукавую интонацию. Именно изображая, даже я это смог уловить. И это напугало меня более всего. Она менялась. Но я не подал виду, вздохнул и признался, что это приказ. Мари понимающе закивала головой и велела следовать за ней.

Ноль обитала в самом дальнем домике, опасно расположившемся на краю обрыва. Я слышал, как волны яростно бьются о скалы, когда мы стояли у двери, и слышалось в этом звуке предостережение. Но предаваться подобного рода ощущениям было некогда, дверь открылась и на пороге возникла она – в своём неизменном балахоне, босыми ногами и нарочито неаккуратной причёской. Во всём её образе и поведении чудилась мне какая-то показушность и неискренность, и я никак не мог понять, как эта женщина смогла расположить к себе такого циника и реалиста как Мари Дэнуа, и, должно быть, я опасался сам попасть в её сети. Но кто-то же должен в этой ситуации сохранять рассудок?

– Прошу, проходите, не стойте на холоде, – вежливо сказала Ноль, галантно пропуская нас внутрь. Она нисколько не удивилась моему присутствию, либо профессионально не подала виду.

Обстановка внутри была довольно уютной, домашней. В большой комнате, куда нас привели, разгорался огонь в камине, на столике стоял походный чайник, на диванах лежали шерстяные пледы. Жестом Ноль пригласила нас сесть и тут же начала хлопотать с сервизом. Я отказался от чая, но Ноль всё равно всучила мне чашку с горячим и, надо признаться, соблазнительно пахнущим напитком, и, даже не глядя на меня, обратилась к Мари:

– Дорогая, напомни мне, на чём мы в прошлый раз остановились?

Вот сука, подумал я и гневно взглянул на Мари, будто говоря – неужели ты не видишь?

Но Мари была словно сама не своя.

– Ну… я рассказывала Вам об отношениях с отцом…

Она замолчала и покосилась на меня.

– О, прошу, не надо стесняться. Он здесь, с нами, а значит, и он скоро поймёт. Если бы был не способен – его бы сюда не прислали, так ведь?

Мари кивнула и продолжила говорить. Она рассказывала о том, что её отец ни в что её не ставил, считая, что женщина не способна добиться никаких успехов в жизни, что её единственное предназначение – рожать детей. Разумеется, в ответ на это Мари всю свою жизнь положила на то, чтобы доказать ему, что он не прав, и конечно же, ничего не доказала. В глазах отца она оставалась «всего лишь женщиной». Но когда Мари плюнула на это неблагодарное дело и решила наконец жить так, как именно она хочет, выяснилось, что, в общем-то, детей она завести не против. С мужчинами не складывалось, она нашла донора и родила прекрасного сына. И всё было хорошо, но от привычки побеждать не так-то просто отказаться. Потому в тот роковой день Мари поехала на соревнования по покеру, а сына забирал из школы водитель, который любил ездить другой дорогой. В итоге – авария, оба погибли. Мари чувствовала свою вину за случившееся, ведь если бы она поехала за ним сама – этого бы не случилось. Её отец, разумеется, также обвинил во всём её.

Я слушал всё это с болью в сердце и растущим ощущением, что я здесь лишний. Мари это заметила и сказала:

– Не волнуйся, Винсент, мы всё понимаем. Мне надо было рассказать тебе раньше, прости, но это не так-то просто…

– «Винсент»? «Мы»? Мари, серьёзно? Да что с тобой?! – не выдержал я, вскочил и опрокинул на себя этот проклятый чай, – Мари, ты имеешь полное право никому про такое не рассказывать! Ай!

Кипяток добрался до моих ног и я был вынужден отлучиться в ванную. Ноль снисходительно предложила мне чистые брюки, я гордо отказался. Когда я вернулся, Ноль держала Мари за руку и что-то тихо и уверенно ей говорила. По щекам моей подруги бежали слёзы. В этот момент, кажется, впервые в жизни мне искренне захотелось кого-то ударить. Ноль бросила быстрый взгляд в мою сторону, очевидно, считав мои чувства, улыбнулась и сказала:

– Прошу вас, Винсент, я знаю, вы считаете меня врагом. Поверьте, я только хочу помочь. Вашей подруге необходимо выговориться, отпустить своё прошлое, переосмыслить его. Видите ли, беда нашего вида в том, что у нас очень хорошая память. И так уж она устроена, что плохое запоминается лучше всего. Это необходимо, чтобы избегать опасности в дальнейшем, но за счёт передачи знаний наше сознание развилось гораздо стремительнее древнейших механизмов выживания. Эти механизмы стары и часто ошибаются, и это нам приходится постоянно доказывать нашему внутреннему зверю. Мы не должны ругаться с ним, объявлять ему войну. Зверь хочет всего лишь защитить себя, нам лишь нужно указать ему правильный путь к безопасности.

Психотерапевт. Либо психолог – пронеслось у меня в голове. Будь я проклят, если в прошлом она не работала с людьми. Вот как ей это удаётся.

– Я помню нашу первую встречу. Тогда я была не в себе, и прошу прощения за плохое первое впечатление, которое, вероятно, я на вас произвела. Но с тех пор многое изменилось, встало на свои места…

– Я абсолютно уверен, что наше место вовсе не здесь, – уверенно перебил её я, – Мари, может пойдём обратно уже?

– Винсент… прости, но я впервые за долгое время чувствую себя на своём месте. Мне кажется… тебе тоже стоит уже… сдаться.

И тут я вылупился на неё так, что и сам почувствовал: ещё чуть-чуть, и глаза вылезут из орбит. Ноль не смогла сдержать улыбку и сказала:

– Винсент, проявите уважение к чувствам вашей подруги, если она и вправду вам дорога. Вам кажется, что она не в себе, но на самом деле она только сейчас раскрылась по-настоящему. Впервые за всю свою жизнь.

И тут что-то внутри меня треснуло и надломилось. Я ещё раз заглянул в лицо Мари и понял, что Ноль права. Лицо Мари Дэнуа было ясным и чистым, и я осознал, что на самом деле всего лишь ревновал. Я оказался бесполезен для неё. Она нужна была мне больше, чем я ей… И незнакомка за пару недель сделала для неё больше, чем я за все эти долгие месяцы.

Мы поговорили ещё немного, хотя я по большей части молчал, и слушал плохо, погрузившись в себя. Когда мы вышли из дома Ноль, Мари предложила прогуляться вдоль обрыва. Она взяла меня под руку и мы пошли в сторону маяка. Всю дорогу мы шли молча, и когда подошли к обрыву, Мари встала ко мне спиной, устремив взгляд на океан. Холодные волны внизу с шумом разбивались о скалы, где-то вдали кричали птицы.

– Не знал, что у нас водятся ночные птицы, – сказал я, чтобы нарушить молчание.

– Спасибо тебе, – произнесла Мари торжественным тоном.

– Что, прости?

– Спасибо тебе за всё. Спасибо, что был со мной. Спасибо что полюбил меня. Рада, что именно я оказалась тем человеком, благодаря которому ты смог измениться и забыть о классовой ненависти. Но, боюсь, здесь наш совместный путь подходит к концу. Попрошу лишь об одном – не забывай меня. Ты один из немногих людей в моей жизни, кто был со мной честен и в ненависти, и в любви.

И тут я понял, что сейчас произойдёт нечто ужасное.

– Мари, нет! – только и успел выкрикнуть я, но было поздно.

Мари сделала шаг вперёд. Я кинулся вперед, так быстро, как мог, стараясь схватить её. Но я не успел. Я и сам чуть не упал с обрыва. Но, когда я смотрел вниз, я уже её не видел. Возможно она успела скрыться во тьме, или… нет, я тешу себя пустыми надеждами. Я до сих пор не верю, что она это сделала. Но уже в тот самый миг я был уверен: тем, кто толкнул её в пропасть, была Ноль. Нет, она не помогает людям. Она вредит им тем единственным способом, что остался. Убеждение. И я решился. Я нарушу все правила. Все приказы, чего бы мне это ни стоило. Но я отправлю Ноль вслед за Мари Дэнуа. Её лицо сегодня… то, что я принял за ясность ума… это были решимость и смирение. Это было прощание.

На землю обрушился страшный ливень, словно само небо заплакало по моей подруге. Потоки воды были такими густыми, что я едва мог что-то разглядеть. Я никогда раньше не видел такого сильного дождя, хотя, если задуматься, я никогда не покидал окрестности Арканы. А вот моя мать много где побывала, насколько мне известно. С её новым богатым мужем, конечно же.

Я достал из внутреннего кармана фонарь, что дала мне Мари, и направился обратно в дом Ноль.

Ненавидел ли я богатых людей лишь из-за предательства матери? Нет. Видимо я сам предавал богатству большое значение.

Я подошел к двери Ноль и постучал в неё кулаком. Ответа ожидаемо не последовало. Тогда я выбил ногой дверь и вошёл внутрь.

Когда мы виделись с матерью в последний раз, она сказала мне что однажды я её пойму. Однажды мне тоже повстречается человек, ради которого я буду готов отказаться от своих принципов. Я вспомнил об этом, когда бродил в темноте по чужому дому с намерением убить его обитателя.

Аматэрасу, где же ты? Почему не остановишь меня?

– Ноль! Где же ты? Выходи, у меня к тебе есть пара вопросов! – грозно кричал я в темноту дома. В камине тлели угли, сбивая настройку зрения на ночной режим. Я ещё раз беспомощно похлопал себя по карманам, и на удивление всё же обнаружил во внутреннем кармане куртки маленький фонарик. Пока я лихорадочно доставал его, сзади вдруг послышался странный звук, какой-то металлический щелчок. Я включил фонарь и резко обернулся.

«Однажды ты встретишь её. Свою Богиню Солнца. Она будет сиять для тебя и днём, и ночью» – пронеслись в памяти слова матери.

Но вместо богини передо мной стояла Ноль, в своём неизменном белом балахоне и с ружьём в руках. На лице её не было ни ухмылки, ни злости, лишь обычное скучное выражение.

– Перестаньте, Винсент. В этом нет никакого смысла. Или я буду вынуждена исполнить волю Небес.

– А силёнок-то хватит? – постарался ухмыльнуться я, хотя мне было трудно скрыть страх. Я думал, что всё оружие исчезло, либо люди не могут даже брать его в руки…

Мои размышления прервал самый громкий звук, который я когда-либо слышал. Никогда раньше не приходилось иметь дел с оружием, и, оказывается, в кино нам лгали и в этом – звук выстрела из ружья в помещении настолько оглушительный, что от него начинает жутко звенеть в ушах. А ещё ты мгновенно теряешься, я упал на пол и закрыл голову руками, издав вопль, которого не услышал сам. А вот Ноль слышала. Когда я осмелился взглянуть на неё, она хохотала как безумная. Затем она начала что-то говорить, но звон в ушах всё ещё стоял.

…сил Небесных. Вы меня слышите, Винсент? – она подошла и пнула меня ногой.

–

– Встать! – заорала она таким злобным командным голосом, что я немедленно вскочил, как марионетка на нитках.

– Как ты смеешь противиться волне Небесной?! Я есть её исполнитель и я приказываю тебе повернуться спиной и заложить руки за голову!

Я повиновался. Вихрь эмоций из страха, вины за свою трусость и гибель Мари, горя и отчаяния кружился у меня внутри. Это было уже слишком. Я думал, ещё чуть-чуть и я, наверное, просто умру, не выдержав всё это. И тут я услышал шепот. Аматэрасу прошептала мне на ухо одно слово, и тут я всё понял. Все эмоции сдуло как ветром, оставив лишь холодную злую решимость. И как я сам не догадался? Я опустил руки и повернулся к Ноль лицом, и теперь на моём лице тоже красовалась злая ухмылка.