Предрассветный час

– Скажи мне, ты, ничтожество, убийца, ты правда думаешь, что на тебя не распространяются ограничения потому, что ты лучше других? Я думаю в глубине души ты знаешь, что всё совсем наоборот. Надо же! Ты, наверное, одна такая осталась. Я даже не слышал о подобных исключениях.

– Заткнись! – закричала Ноль, но я увидел, что руки её дрожат, осмелел ещё больше и сделал шаг вперёд. Я подошел к ней сбоку и прошептал на ухо то самое слово, которое только что услышал от Аматэрасу:

– Безнадёжна.

– Нет! Нет! Я избранная! Я – пастырь! Смотрители же сами приказали вам прийти ко мне!..

Я вырвал ружье у неё из рук и отбросил его в сторону.

– Ну да. Наверное, для того, чтобы мы посмотрели на тебя. Человека-без-Смотрителя. Увидели твоё гнилое нутро и подумали, что нашими самыми страшными врагами, как и раньше – остаются другие люди.

– Нет! Нет! Нет! – Ноль крутила головой из стороны в сторону, затем упала на колени и зарыдала. Очевидно, для неё было полным шоком то, что её тайна перестала быть таковой. А я понял, что нужно убираться отсюда немедленно.

Идти мне было совершенно некуда, потому я выбрал себе целью маяк внизу на побережье и пошел в ту сторону, продвигаясь между обрывом и лесом.

Человеку всегда нужна какая-то цель впереди. Даже если смысла в ней не больше, чем в маяках, которые давно не используются. Хотя, если задуматься, любые наши цели – просто ещё один маяк. Смысл в том, что пока цель есть – о ней можно не думать.

В полумраке, скудно освещаемом луной сквозь облака, я не заметил какую-то корягу, споткнулся об неё и упал, больно ударившись лбом. Вместе с болью меня окатила новая сильная волна злости и горя. Если бы Мари была рядом, я бы мог обсудить это с ней.

Я попытался подняться, но в ногах чувствовалась невероятная тяжесть. Они словно стали чугунными и чужими.

– Да что за чёрт… – ворчал я себе под нос, перевернулся на спину и посмотрел на ноги. И тут очередная волна ужаса пробежала по всему телу – ноги вдруг словно превратились в огромные корни, подобные тем, что повсюду виднелись из земли в этом лесу. Я закрыл глаза и открыл их снова – видение исчезло, а вместе с ним и тяжесть. Я поднялся и подошел к обрыву, чтобы оценить расстояние до цели.

В маяке кто-то уже разжёг вечерний огонь. Возникало ощущение, что там ждут меня. Мне хотелось поскорее добраться до туда, увидеть людей, или хотя бы свет огня.

Но у судьбы, как всегда, были свои планы.

– Ви-ин-сент! – раздался сзади высокомерно-презрительный тон Ноль.

Тут же я понял, какую глупость совершил. Почему я не забрал с собой её оружие?

– Выходи, поговорим! – злобно, но заискивающе звала она. Я спрятался за самое толстое дерево, которое было рядом.

– А хочешь, я расскажу тебе все тайны Мари Люси Дэнуа? У неё их было немало, ты и половины не знаешь!

Я старался не шевелиться и понять, с какой именно стороны раздаётся её голос.

– Хочешь, я расскажу, почему люди мне всегда доверяли свои тайны? Потому что я умею принимать людей такими, как есть! Несмотря на все ваши недостатки.

Похоже, она шла со стороны леса, а значит, если я быстро побегу вдоль обрыва…

– Я далеко не самый скверный представитель хомо сапиенс. И почему же они обошли меня?!

Раздался выстрел, я увидел кору и ветки, пролетевшие совсем рядом. Я закрыл голову руками.

– Мари Люси Дэнуа много говорила о тебе.

И тут во мне проснулась ярость.

– И знаешь, какое слово было самым часто произносимым рядом со словом «Винс?»

Хватит прятаться. Хватит быть трусом. Я поднялся и сжал кулаки.

– Глупыш, – её нарочито-ласковый голос прозвучал прямо возле моего уха. И тут я вскочил и набросился на неё. От неожиданности она вскрикнула, но оружие в руках держала крепко, и выбить его сразу не получилось. Я понял, что в схватке с вооружённым длинноствольным оружием человеком главное – держаться поближе к нему. Она закрывалась ружьём от моих ударов и отступала к обрыву.

– Ты идиот, Винсент! Слепой глупенький мальчик! Ты не смог увидеть её боль, и она чувствовала себя одинокой рядом с тобой. Такой же одинокой, какой была всю жизнь!

Я молча наносил удары, кулаки уже кровоточили, но мне было плевать. Меня целиком захватило одно желание – уничтожить цель.

– Только её сын скрашивал её одиночество.

– Даже не смей говорить о нём! – взревел я и бросился на неё. Мы сплелись в клубок, как кошки, и покатились к обрыву. Наконец я смог выбить оружие. Ноль оказалась между мной и обрывом.

Я сделал шаг назад, чтобы отдышаться. Она тоже тяжело дышала, но продолжала говорить.

– Ну, что теперь, Винсент? Убьёшь меня? За это ты сам умрёшь. Победит желание отомстить или здравый смысл?

Рядом с ней возникла Аматэрасу. Она печально качала головой и смотрела на меня умоляюще. Ноль перехватила мой взгляд, широко улыбнулась и сказала:

– Он здесь, да? Твой Смотритель. Должно быть, выдаёт тебе последнее предупреждение. Как же ты поступишь, Винсент Смит?

Сердце бешено колотилось, пытаясь управиться с кипящей рекой эмоций, в которую превратилась моя кровь. Никогда прежде я не чувствовал себя таким живым, таким свободным и… диким. Я знал, что пожалею об этом. Но надеялся однажды забыть.

Я молча поднял ружье и прицелился. В глазах Ноль мелькнул страх. Я улыбнулся.

– Ты так хочешь стать мученицей? – спросил я с дьявольским весельем в голосе.

Она молчала, но и возражать не стала.

– Жаль, что у инквизиции сегодня выходной, – грустно объявил я и бросил ружьё в бушующее море.

Ноль издала звероподобный рык и попыталась броситься на меня, но было поздно. Её ноги вдруг стали неподъёмно тяжелыми и сами собой вцепились в землю. Она пыталась что-то кричать, но я её уже не слушал. У меня нет на неё времени. Впереди меня ждёт ещё много бессмысленных целей. Точка Сингулярности?.. Точно. В той деревне возле маяка были книги… вот почему нас туда направили. Ноль есть Ноль, не единица. Кстати, в этом дневнике уже кончается место. Засуну его в пакет и брошу в море. Пусть он сохранится либо утонет вместе с надеждой, что Мари Люси Дэнуа однажды его прочтёт.