Дом на краю ночи

Подземная яма

Прошла следующая неделя, большую часть которой я провел около ямы. Несколькими днями раньше я пришел к выводу, что «арочное» отверстие в большой расселине послужило свиноподобным существам выходом из какого-то нечистого места в недрах земли. Так ли это, мне было суждено узнать позже.

Легко себе представить, что я испытывал огромное желание, к которому примешивалась изрядная доля страха, узнать, в какое дьявольское место ведет это отверстие. Впрочем, до сих пор я серьезно не думал о том, чтобы как следует осмотреть его: слишком сильный ужас испытывал перед «свиньями», чтобы рискнуть по собственной воле исследовать место, где можно столкнуться с ними.

Однако по мере того, как время шло, ужас притупился, и когда через несколько дней мне пришла в голову мысль, что можно проникнуть в отверстие, я нехотя уже и сопротивлялся ей, но все еще остерегался пойти на такую отчаянную авантюру. Заглянуть в эту страшную дыру — значило идти на верную смерть. Но человеческая любознательность беспредельна, и в конце концов желание узнать, что находится за этим мрачным входом, захватило меня целиком.

По мере того как проходили дни, мой страх перед «свиньями» ушел в прошлое, став просто неприятным и даже каким-то нереальным воспоминанием.

И вот пришел день, когда, оставив размышления, я захватил из дома веревку и, привязав ее к крепкому дереву над расселиной, чуть подальше от края ямы, стал спускать другой конец в пропасть, пока он не повис напротив темного отверстия.

Тогда осторожно, не раз подумав, что затея моя безумна, я медленно полез вниз. Добравшись до отверстия, я, не отпуская веревки, выпрямился и заглянул внутрь. Там было совершенно темно и тихо. Но через минуту мне показалось, я что-то слышу. Затаив дыхание, прислушался, но все было тихо, как в могиле, и я вздохнул с облегчением. В ту же секунду я снова услышал звук. Он напоминал хрип затрудненного дыхания — глубокого и резкого. На мгновенье я окаменел, не в силах стронуться с места. Но вот звук опять стих…

Пока я так стоял, тревожно прислушиваясь, какой-то камешек выкатился у меня из-под ноги и с глухим стуком покатился в темноту, раз за разом ударяясь о скалы. Я насчитал около двадцати ударов, с каждым разом эхо звучало слабее. Когда же оно затихло, я услышал дыхание: каждый мой вдох сопровождался ответным. Дышали совсем близко, потом последовало еще несколько вздохов, но дальше и слабее. Не знаю, почему я не схватился за веревку и не вылез из отверстия, подальше от опасности. Я был словно парализован. Меня бросило в пот, губы стали сухими. В горле тоже вдруг пересохло, я хрипло закашлял. Кашель отозвался многократным эхом — ужасным, хриплым, издевательским. Я беспомощно смотрел в темноту, но оттуда никто не появлялся. Я задохнулся и снова закашлялся. Эхо опять подхватило кашель, доносясь то тише, то громче, словно насмехаясь, и мало-помалу замерло в кромешной тьме.

Вдруг я все понял и затаил дыхание. Другое дыхание тоже прекратилось. Я сделал вдох — и звук возник снова. Но теперь мне больше не было страшно. До меня дошло, что странные звуки производили не прячущиеся в темноте чудовища — это было эхо моего собственного дыхания.

Тем не менее я пережил такой страх, что готов был карабкаться назад. Слишком потрясенный и напуганный, я не мог и думать о том, чтобы влезть в эту темную нору, — и вернулся домой.

К следующему утру я пришел в себя. Но и тогда я не мог набраться смелости, чтобы продолжить исследования.

Уровень воды в Яме медленно повышался и теперь лишь немного не доходил до отверстия. Судя по скорости подъема воды, в моем распоряжении оставалось не более недели, и я понял, что если в скором времени не предприму своих изысканий, то, скорее всего, уже никогда не смогу этого сделать: вода будет подниматься и дальше, пока не затопит отверстие.

Возможно, именно это соображение побудило меня действовать. Дня через два я стоял на краю расселины в полном снаряжении, необходимом для исследования.

На этот раз я был решительно настроен выяснить, в чем дело. Для этого я взял с собой, кроме веревки, связку свечей, собираясь использовать их в качестве факела, и двуствольный дробовик. За поясом у меня был кавалерийский пистолет, заряженный картечью.

Как и в прошлый раз, я привязал веревку к дереву. Затем, закрепив ружье на спине крепким шнуром, я стал спускаться в яму. Тут Пеппер, который внимательно наблюдал за моими действиями, вскочил и подбежал ко мне, с лаем и завываниями, напоминавшими предостережение. Но я был настроен во что бы то ни стало осуществить свою затею и велел ему лежать. Я бы с удовольствием взял его с собой, но в данных обстоятельствах это было невозможно. Когда мое лицо оказалось на уровне края ямы, пес лизнул меня прямо в губы, а потом, схватив зубами за рукав, начал изо всех сил тащить назад. Очевидно, Пеппер не хотел, чтобы я шел туда. Но я не собирался отказываться от своей попытки, поэтому, прикрикнув на Пеппера, продолжал спускаться, бросив беднягу одного. Пес лаял и подвывал, как потерявшийся щенок.

Я осторожно спускался от выступа к выступу, понимая, что если поскользнусь, то насквозь вымокну.

Добравшись до отверстия, я отпустил веревку и отвязал ружье. Затем, в последний раз взглянув на небо — его быстро затягивало облаками, — сделал несколько шагов вперед, чтобы, укрывшись от ветра, зажечь свечу. Держа ее над головой и крепко сжимая ружье, я начал медленно продвигаться вперед, внимательно глядя по сторонам.

Наверное, с минуту я слышал печальное завывание Пеппера. Постепенно, по мере того как углублялся в подземелье, оно становилось слабее, и вскоре я уже не слышал ничего. Проход шел под уклон и влево. Это направление сохранялось, и я понял, что ход ведет прямо по направлению к моему дому.

Я осторожно шел вперед, останавливаясь и прислушиваясь каждые несколько шагов. Когда же преодолел ярдов сто, откуда-то сзади послышался слабый звук. С бьющимся сердцем я прислушался. Шум становился слышнее, он явно приближался. Теперь я отчетливо слышал его: это был мягкий топот бегущих ног. Испугавшись, я в первые мгновения стоял в нерешительности, не зная, идти вперед или возвращаться. Затем, внезапно поняв, что надо делать, прислонился спиной к скалистой стене справа и, держа над собой свечу, стал ждать, с ружьем в руке, проклиная свое дурацкое любопытство, из-за которого попал в западню.

Ожидание не продлилось долго, через несколько секунд пламя моей свечи отразилось в чьих-то глазах. Правой рукой я поднял ружье и быстро прицелился. И тут кто-то прыгнул из темноты с громким радостным лаем, от которого разнеслось громоподобное эхо. Это был Пеппер! Но как он спустился по расселине? Нервно проведя рукой по спине пса, я ощутил, что шерсть мокрая, и понял, что, пытаясь следовать за мной, он, очевидно, бросился в воду, откуда без труда выбрался.

Подождав минуту-другую, чтобы успокоиться, я двинулся дальше. Пеппер тихо следовал сзади. Я был очень рад, что старый пес идет со мной: теперь мне не было так страшно. К тому же его острый слух легко мог различить присутствие любого нежеланного существа в окружающей темноте.

Несколько минут мы медленно шли вперед. Ход по-прежнему вел прямо к дому. Вскоре, по моим расчетам, мы оказались прямо под ним. Я осторожно прошел дальше еще ярдов на пятьдесят, остановился и высоко поднял свечу, как оказалось, не зря, потому что впереди, шагах в трех, тропа исчезала, а на ее месте зияла черная пустота, из которой на меня повеяло ужасом. Внимательно глядя под ноги, я подошел и заглянул вниз, но ничего не увидел. Затем шагнул левее посмотреть, нет ли там продолжения тропинки. У стены я обнаружил ведущую вперед узенькую тропку не более трех футов шириной. Я было пошел по ней, но, пройдя совсем немного, пожалел об опасной затее: через несколько шагов и без того узкая стежка превратилась в уступ мощной неподатливой скалы, поднимавшейся к невидимому своду, с другой стороны зияла пропасть. У меня мелькнула мысль, насколько я уязвим в случае нападения, — здесь нет места развернуться, и даже отдачи ружья хватит на то, чтобы я стремглав полетел в бездну.

К моему глубокому облегчению немного дальше тропинка неожиданно расширилась до своих первоначальных размеров. По мере продвижения вперед я заметил, что она все время уходит вправо, через несколько минут мне стало ясно, что я не продвигаюсь вперед, а просто хожу вокруг огромной пропасти. Очевидно, приближаюсь к концу хода.

Пять минут спустя я вернулся на место, откуда начал свое путешествие, обойдя, как теперь понимал, гигантскую яму, не менее ста ярдов в диаметре у верхнего края.

Что все это может значить?

У меня блеснула мысль. Осмотревшись, я нашел камень; пристроив свечу в трещину, отошел от края и, размахнувшись, кинул его в пропасть, стараясь бросить так, чтобы он не попал на стенки. Потом, склонил голову, прислушался, и хотя стоял, не шевелясь, не меньше минуты, из тьмы до меня не донеслось ни звука.

Теперь я знал, что глубина впадины колоссальна: если бы камень, довольно большой, стукнулся обо что-то, то в этом странном месте еще долго перекатывалось бы эхо, ведь пустота многократно отзывалась на звук моих шагов. Это место внушало ужас, и я с охотой вернулся бы, оставив нерешенными его загадки, но поступить так означало признать свое поражение.

Мне пришло в голову попытаться обозреть эту пропасть. Если я расставлю свечи по краю, то смогу получить хоть какое-то представление о том, как она выглядит.

Я сосчитал — у меня было с собой пятнадцать свечей в связке. Как уже говорил, сначала я собирался соорудить из них факел. Я расставил их по краю пропасти примерно через каждые двадцать ярдов. Обойдя круг, я остановился в проходе и попытался увидеть, как выглядит это место. Но тут же понял, что свечей было далеко не достаточно для моих целей. Они только сделали мрак еще осязаемее. Но одну задачу они выполнили, а именно подтвердили мое представление о размере отверстия, и хотя я не увидел того, что хотел, контраст между светом свечей и густой тьмой странным образом порадовал меня. Словно пятнадцать крохотных звездочек сияли в подземной ночи.

Вдруг Пеппер завыл, эхо подхватило вой и повторяло с призрачными вариациями, пока не затихло вдали. Быстрым движением я поднял свечу, которую оставил себе, и посмотрел на пса; в тот же момент я услышал поднимающийся из безмолвных глубин пропасти звук, похожий на дьявольский хохот. Я замер, но сразу понял, что это, скорее всего, тоже эхо — вой Пеппера все еще отдавался в бездонных глубинах.

Пеппер, отойдя от меня на несколько шагов, обнюхивал каменный пол, и мне показалось, что он лакает. Я подошел к нему, низко держа свечу. Под ногами было мокро, и свет отражался в жидкости, которая быстро текла у меня под ногами к пропасти. Я наклонился, посмотрел и не мог сдержать возгласа удивления: по тропинке в направлении пропасти быстро текла вода, и ее становилось с каждой секундой все больше.

Пеппер снова взвыл, подбежал ко мне и, схватив за куртку, попытался тащить меня к выходу. Раздраженным жестом я сбросил его и быстро перешел к левой стене, чтобы она оказалась у меня за спиной на случай, если кто-то появится.