Дом на краю ночи

Схватка в темноте

Как только мы спустились на палубу, второй помощник тотчас скомандовал:

— Встать на гитовы бизани! — И, первым бросившись на корму, схватился за бык-гордени.

Торопясь к гитову подветренного борта, я краем глаза заметил, что на палубу поднялся сам капитан.

— Свистать всех наверх! Убрать паруса! — приказал он второму помощнику.

— Слушаюсь, сэр! — отозвался тот и, возвысив голос, крикнул: — Живо на бак, Джессоп, зови остальных. Нужно убавить паруса. Ну, марш!..

— Есть, сэр! — И я бросился исполнять приказание, а второй помощник окликнул Тэмми и велел вызвать старпома.

Добравшись до кубрика, я просунул голову в дверь и увидел, что несколько человек из предыдущей вахты собираются ложиться.

— Все наверх! Убавить паруса! — крикнул я, входя внутрь.

— Ну вот, так и знал! — проворчал один из матросов.

— Неужели начальство думает, что после всего, что случилось сегодня, мы полезем на мачты? — сварливо осведомился другой.

— Наша смена только что поднималась на грот, — сказал я. — И второй помощник тоже был с нами.

— Что-о?! — недоверчиво протянул первый. — Сам Тьюлипсон?

— Да, — подтвердил я. — И он, и вся вахта, кроме юнг.

— И что случилось?

— Ничего. — Я как можно небрежнее пожал плечами. — Абсолютно ничего. Поднялись — спустились, только и всего.

— И все равно, — проворчал второй матрос, — мне что-то не хочется лезть наверх после того, что случилось с Джоком и Свенсоном.

— Дело не в том, хочется тебе или нет, — терпеливо сказал я. — Нужно спускать паруса, иначе дело может кончиться плохо. Один из юнг сказал мне, что барометр падает.

— Идем, ребята, — подал голос третий матрос, старый морской волк, вставая с рундучка. — Приказ есть приказ. Как там снаружи, Джессоп?

— Льет как из ведра, — сказал я. — Так что не забудьте плащи.

Прежде чем вернуться на палубу, я ненадолго замешкался, ибо мне почудилось, что из темноты в дальнем конце кубрика донесся чуть слышный стон. «Бедняга Джекобс!» — подумал я.

Потом меня отвлек матрос, который говорил последним.

— Все в порядке, Джессоп, — сказал он довольно едким тоном. — Можешь нас не ждать — через минуту мы будем на месте.

— Я вовсе не собирался вас ждать. Я о вас вообще не думал, — возразил я и прошел в ту часть кубрика, где лежал Джекобс.

Незадолго до странного происшествия на мачте он соорудил над своей койкой что-то вроде полога для защиты от сырости, выкроив его из старой мешковины. Сейчас полог был задернут, и мне пришлось откинуть его в сторону, чтобы увидеть Джекобса. Парень лежал на спине и дышал очень неравномерно и неглубоко. Его лица я не мог разглядеть толком, но в полутьме мне показалось, что он очень бледен.

— Джекобс! Как ты себя чувствуешь? — негромко позвал я, но парень не пошевелился, словно вовсе меня не слышал, и я, постояв над ним еще немного, снова задернул занавеску.

— Ну, как у него дела? — спросил кто-то, когда я двинулся к выходу.

— Скверно, — ответил я. — Чертовски скверно. Наверное, надо сказать стюарду, чтобы посмотрел парня. Когда смогу, попрошу второго помощника…

Выйдя на палубу, я поспешил на корму, чтобы помочь товарищам убрать парус. Довольно быстро мы убрали крюйс на бизани и поспешили к фок-мачте, чтобы заняться фор-бом-брамселем. Еще через минуту на палубе появилась вторая вахта и, по команде старпома, захлопотала у грота. К тому моменту, когда грот-брамсель был подтянут к реям, мы уже закончили свою часть работы, так что теперь все три брамселя были убраны. Оставалось только принайтовить их к реям.

— Все наверх, крепить паруса! — раздалась команда.

— На ванты, ребята, — сказал нам второй помощник. — И давайте без недоразумений.

Матросы из старпомовой вахты сгрудились у грот-мачты; в темноте мне было трудно разглядеть их лица, но, похоже, никто из них не спешил выполнять приказ. Вскоре я услышал брань старшего помощника, в ответ раздался недовольный ропот, и старпом затих.

— Побыстрей, ребята. Шевелись! — поторопил второй помощник.

Стаббинс первым прыгнул на ванты.

— А ну, пошли! — крикнул он. — Закрепим чертов парус и вернемся, пока те не начали!

За Стаббинсом полез Пламмер, потом — Джаскетт, я и Куойн, который спустился с марса, чтобы помочь нам.

— Вот это другое дело! Молодцы! — похвалил второй помощник и направился к гроту.

Я видел, как он и старпом разговаривают с матросами, пытаясь убедить их подчиниться приказу, и к тому моменту, когда мы добрались до марсовой площадки, вторая вахта тоже полезла наверх.

Впоследствии я узнал, что, как только матросы из старпомовой смены начали подниматься на грот, второй помощник с четырьмя юнгами отправился крепить брамсель на бизани.

Оказавшись высоко над палубой, мы начали двигаться осторожнее, тщательно рассчитывая каждое движение, ибо каждый из нас заботился теперь не только о судне, но и о себе. Таким манером мы добрались до салинга, точнее — добрался Стаббинс, который лез первым. Внезапно он громко вскрикнул (крик этот был до странности похож на тот, который издал некоторое время назад второй помощник) и, обернувшись, обрушился на Пламмера с бранью.

— Поосторожней, старый ты копченый кашалот! Из-за тебя я чуть не сорвался! — заорал он. — Ты что думаешь, мы сюда шутки шутить забрались? Хочешь шутить — шути над кем-нибудь другим, не то как дам в зубы!..

— Я тут ни при чем! — возмутился Пламмер. — Я тебя даже не трогал. На кого ты ругаешься?

— На тебя, на кого же еще! Ты…

Окончание фразы заглушил визгливый вопль Пламмера.

— Эй, Пламмер, что с тобой? — окликнул я его. — Ради всего святого, прекратите драться, иначе мы все отсюда свалимся!

Но ответом мне была лишь громкая, испуганная ругань. Потом Пламмер начал кричать изо всех сил; когда же он ненадолго останавливался, чтобы набрать в легкие воздуха, я слышал яростные проклятья Стаббинса.

— Они сейчас свалятся! — воскликнул я в отчаянии. — Ей-богу свалятся!

И я схватил Джаскетта за ботинок.

— Что там происходит? Что они делают?! — крикнул я. — Ты видишь?

Говоря это, я потряс его за ногу, но старый осел — во всяком случае, таковым я счел его в этот момент — сам заорал испуганным голосом:

— О Господи! Помогите! Помогите!

— Заткнись, болван! — рявкнул я. — Заткнись и дай мне пролезть, если ничего не хочешь делать!

Но Джаскетт только кричал все громче и громче, словно с ним случилась истерика. Я как раз раздумывал, что еще можно предпринять в моем положении, когда до моего слуха донесся нестройный хор многих голосов. Кричали где-то на гроте; я различал проклятья, яростные выкрики, даже визг. Один голос перекрыл всех; он призывал матросов спускаться.

— Вниз! Все вниз! Скорее! Черт… — Все дальнейшее — целый залп хриплых ругательств.

Нужно было что-то делать, и я попытался обогнуть Джаскетта, но он буквально прилип к вантам — распластался на них, если можно так выразиться, и сдвинуть его в сторону не было никакой возможности. В темноте над ним продолжали кричать и браниться Пламмер и Стаббинс, а ванты тряслись так, что можно было подумать: эти двое дерутся не на жизнь, а на смерть.

На миг мне показалось, что Стаббинс кричит что-то осмысленное, но, в чем дело, я разобрать не мог.

Сознание собственной беспомощности привело меня в ярость, и я снова принялся трясти и дергать Джаскетта за ногу, пытаясь заставить его хоть немного сдвинуться в сторону.

— Черт тебя возьми, Джаскетт! — кричал я. — Будь ты проклят, старый трусливый дурак! Пропусти меня, слышишь?! Пропусти немедленно!

Но Джаскетт, как видно, совершенно обалдел от страха: вместо того чтобы подвинуться, он начал спускаться. В отчаянии я схватил его правой рукой за штаны в районе «кормы», а левой вцепился в трос где-то на уровне бедра и рванулся вверх, на несколько мгновений буквально оседлав старого матроса. Правой рукой я вцепился в ванты над его плечом и, получив, таким образом, точку опоры, перенес выше левую руку. Одновременно я нащупал ногой очередную выбленку и поднялся выше, миновав, таким образом, Джаскетта. Тут я ненадолго остановился и бросил взгляд наверх.

— Стаббинс! — позвал я. — Пламмер!..

В ту же секунду башмак Пламмера опустился мне прямо на лицо. Боль была такая, что я едва не свалился, удержавшись лишь чудом. Мертвой хваткой вцепившись левой рукой в трос, я кулаком правой несколько раз ударил Пламмера по ноге, громко проклиная его неловкость. Пламмер отдернул ногу, и в тот же миг до меня с невероятной отчетливостью донеслось то, что кричал Стаббинс:

— Ради Бога, пусть скорее спускаются!

Едва я услышал эти слова, как что-то схватило меня за пояс. К счастью, я продолжал крепко держаться за ванты, ибо в то же самое мгновение ощутил столь неожиданный и сильный рывок, что мог запросто сорваться. От испуга у меня едва не остановилось сердце; кажется, я даже не закричал. Повинуясь не разуму, а, скорее, инстинкту, я яростно лягнул ногой темноту. До сих пор не знаю, попал ли я во что-то или нет, так как от страха почти ничего не соображал, и мне трудно сказать с уверенностью, достиг ли мой удар цели. Мне, впрочем, показалось, что нога моя угодила во что-то мягкое и податливое. Возможно, я только вообразил, будто попал во что-то или в кого-то, однако сам я склонен считать иначе, поскольку сразу после этого почувствовал себя свободным. Разумеется, я не стал мешкать и выяснять, в чем дело, а со всей возможной скоростью устремился вниз.

О том, что было дальше, у меня сохранились довольно смутные воспоминания. Не знаю, Джаскетт ли пропустил меня вниз или я каким-то образом перебрался через него… На палубу я спустился, ничего не соображая от страха и волнения, и сразу очутился в толпе вопящих, обезумевших от ужаса матросов.