Дом на краю ночи

Тем временем Уильямс добрался до бом-брам-стеньги и окликнул меня. Он хотел, чтобы я поднялся к нему и помог вытянуть Тома наверх. Через несколько секунд я уже стоял рядом с ним, и Уильямс объяснил, что по чистой случайности сезень захлестнулся за запястье Тома и удержал его от падения. Поглядев вниз, я убедился, что Уильямс прав. Теперь мне было более или менее ясно, как все произошло, однако — вот странно! — даже в эти минуты я не мог не подумать о том, каким слабым был ветер, а между тем я своими глазами видел, с какой силой раздувшийся парус хлестнул Тома по лицу и сбросил с пертов.

Размышляя об этом, я одновременно отвязывал левый бык-гордень.[137] Конец его я завязал беседочным узлом вокруг сезня и спустил образовавшуюся петлю вниз, захватив ею руку и плечи Тома. Затем я затянул петлю у него под мышками, и мы стали выбирать гордень, так что уже через минуту парень был рядом с нами на рее. В неверном лунном свете я разглядел здоровенную шишку, надувавшуюся у него на лбу — очевидно, именно сюда пришелся удар нижней шкаторины паруса, от которого бедняга потерял сознание.

Несколько секунд мы просто стояли, переводя дыхание. Потом совсем близко под нами я услышал голос второго помощника.

Уильямс поглядел вниз и криво усмехнулся:

— Ну надо же!

— Что там? — быстро спросил я.

Уильямс кивком головы указал вниз. Держась одной рукой за леер, а другой поддерживая бесчувственное тело товарища, я развернулся и наклонил голову. Сначала я ничего не увидел. Потом до меня снова донесся сердитый голос второго помощника:

— Кто вы такие и что там делаете?!

Теперь я его видел. Второй помощник стоял у вант брам-стеньги и глядел вверх. В лунном свете его лицо казалось размытым бледным пятном.

— Отвечайте, кто вы? — снова крикнул помощник.

— Это мы, сэр. Я и Уильямс, — отозвался я. — Тут у нас несчастье случилось. С Томом.

Я замолчал. Второй помощник что-то проворчал и стал подниматься дальше. С вант подветренной стороны вдруг донесся гул нескольких голосов.

Вскоре второй помощник оказался рядом с нами.

— Что тут происходит? — хмуро, с подозрением спросил он. — Что случилось?

Наклонившись вперед, он пристально всматривался в лицо Тома. Я начал объяснять, но помощник перебил меня.

— Он мертв? — коротко спросил он.

— Нет, сэр, — ответил я. — Не думаю. Просто бедняга неудачно упал. Когда мы до него добрались, он висел на сезне, который случайно обвился вокруг его руки. Его сшибло с рея парусом.

— Что-о?! — воскликнул второй помощник.

— Ветер надул болтавшийся парус, свободный конец перекинуло через рей и…

— Какой ветер?! — снова перебил он. — Никакого ветра не было! — Второй помощник переступил с ноги на ногу. — Что ты мне сказки-то рассказываешь?

— Никак нет, сэр, я просто говорю, как было. Порыв ветра перекинул нижнюю шкаторину паруса через рей и сбросил Тома с пертов. Уильямс и я — мы оба видели, как это случилось.

— Ты несешь чушь, Джессоп! На море полный штиль, никакого ветра не было.

Мне показалось, в его голосе прозвучали растерянные нотки, однако я чувствовал, что второй помощник все еще сомневается, все еще подозревает нас в чем-то, хотя в чем — не могу сказать, да и он, думаю, тоже не мог бы. Покосившись на Уильямса, собирался сказать что-то еще, но раздумал. Обернувшись, он окликнул матроса, поднявшегося на мачту следом за ним, и велел спуститься и доставить на мачту бухту нового трехдюймового[138] манильского троса и блок со свитнем.[139]

— Да поживее, черт тебя возьми! — закончил он.

— Есть, сэр! — отозвался матрос и мигом слетел вниз, а второй помощник снова повернулся ко мне.

— Когда мы спустим Тома вниз, тебе придется еще разок объяснить, что все-таки случилось. Только учти, я не желаю больше слышать никаких сказок о внезапно поднявшемся ветре!

— Хорошо, сэр, — кивнул я. — Только ничего другого вы от меня все равно не услышите.

— Ты что же это, дерзишь мне?! — гневно крикнул второй помощник. — Имей в виду, Джессоп, я не потерплю неуважения ни от тебя, ни от кого-либо другого!

— Я вовсе не хотел дерзить, сэр. Просто все было именно так, как я сказал. Виноват ветер, сэр, — это единственное объяснение, какое я могу дать.

— А я повторяю — все это выдумки, и я не желаю их слушать! — сказал он все еще сердито. — В том, что случилось сегодня, есть что-то весьма странное. Мне придется доложить о происшедшем капитану; не могу же я пересказывать ему эти ваши басни о… — Он неожиданно замолчал.

— Это не единственная странная вещь, которая случилась на борту нашей старой калоши, сэр, — возразил я. — И вам это прекрасно известно.

— Ты о чем, Джессоп? — сердито спросил помощник. — Я же сказал — не потерплю никаких пререканий!

Все же в его голосе мне почудились новые интонации, и я понял, что сумел поколебать уверенность начальника в собственной правоте. Похоже, он больше не считал, что я рассказываю сказки. Примерно полминуты второй помощник молчал, и я решил, что он пытается разобраться в ситуации. Когда же он наконец заговорил, его слова относились исключительно к тому, как нам спустить Тома на палубу.

— Пусть один из вас спустится по вантам с подветренной стороны и подстрахует нас, пока мы будем его спускать, — решил он и, повернувшись, посмотрел вниз.

— Ну, принесешь ты наконец канат или нет? — крикнул он.

— Уже несу, сэр! — откликнулся матрос, появляясь на марсовой площадке.

Через плечо его был перекинут конец манильского троса, а на шее висел блок со свитнем. На то, чтобы прикрепить блок, потребовалось совсем немного времени, и уже через несколько минут мы осторожно опустили Тома на палубу. Потом отнесли его в носовой кубрик и уложили на койку, а второй помощник послал юнгу за бренди. Когда тот принес бутылку, помощник начал осторожно вливать бренди Тому в рот, а двое матросов растирали пострадавшему руки и ступни. Вскоре наш товарищ начал подавать признаки жизни: закашлялся, открыл глаза и обвел нас расфокусированным, непонимающим взглядом. Потом ухватился за боковину койки и сел. Его все еще качало, и один из матросов поддержал его за плечи. Второй помощник, напротив, отступил на шаг назад и смерил Тома критическим взглядом.

Тот снова покачнулся и поднес руку ко лбу.

— На-ка, выпей еще, — велел второй помощник.

От бренди у Тома перехватило дыхание, и он, едва не раскашлявшись снова, воскликнул:

— Боже мой, башка прямо раскалывается!

Том снова поднял руку и ощупал надувшуюся на лбу шишку. Затем, подавшись вперед, растерянно огляделся.

— Что случилось? — удивленно спросил он, явно не понимая, что с ним.

— Что случилось? — снова повторил Том.

— Это я у тебя хотел спросить, — ответил второй помощник, впервые за все время заговорив с присущей ему суровостью.

— Неужто я заснул на вахте? — обеспокоился Том, с мольбой оглядывая нас.

— Здорово его шибануло, — хохотнул один из матросов. — Всю память отшибло напрочь!

— Нет, ты не заснул, — ответил я. — Тебя…

— Заткнись, Джессоп! — перебил меня помощник. — Я хочу, чтобы парень сам рассказал обо всем. С этими словами он повернулся к Тому: — Ты поднялся на фор-бом-брамсель. Помнишь?

— Нет, сэр, не совсем… То есть совсем не помню, — покачал головой Том. Похоже, он не совсем понимал, что говорит ему начальник.

— Но ведь ты залез наверх! — раздраженно воскликнул второй помощник, начиная терять терпение. — Парус развязался, и я послал тебя наверх, чтобы ты снова его закрепил.

— Развязался, сэр? — тупо переспросил Том.

— Ну да! Развязался, распустился, как угодно!.. Тебе понятно?

Недоумение, написанное на лице Тома, исчезло, уступив место выражению сосредоточенного внимания.

— Да, сэр. Теперь я вспоминаю, — проговорил Том, к которому, по-видимому, вернулась память. — Парус болтался. Я наклонился, чтобы подтянуть его к рею, но парус внезапно наполнился ветром и хлестнул меня по лицу…

Он ненадолго замолчал.

— Мне кажется… — начал Том немного погодя и снова не договорил.

— Ну что тебе кажется?! — вскричал второй помощник. — Давай выкладывай!..

— Даже не знаю, сэр. Я не понимаю… — Том снова заколебался. — Это все, что я знаю, — промолвил он наконец и прижал ладонь к шишке на лбу жестом человека, который тщетно пытается что-то вспомнить.

В кубрике на несколько секунд воцарилась полная тишина, в которой отчетливо прозвучал шепот Стаббинса:

— Но ведь ветра никакого не было!.. — пробормотал он озадаченно.

Остальные отозвались согласным ропотом. Второй помощник ничего не сказал, и я исподтишка бросил на него быстрый, испытующий взгляд. Неужели, подумалось мне, он начинает понимать, сколь бесполезно пытаться отыскать сколь-нибудь разумное, рациональное объяснение происшедшему? Неужели уловил связь между сегодняшним случаем и появлением на гроте таинственной фигуры, которая впоследствии бесследно исчезла?

Сейчас мне кажется, что это было действительно так, потому что второй помощник еще несколько секунд с сомнением глядел на Тома, а потом покинул кубрик, сказав, что утром проведет полное расследование инцидента. Но наступило утро, а никакого расследования не было и в помине. Сомневаюсь я и в том, что второй помощник доложил о случившемся капитану. Даже если в своем рапорте он и упомянул о ночном происшествии, то как о чем-то весьма незначительном, не стоящем внимания, ибо ни капитан, ни старший помощник ни о чем нас не спрашивали, хотя между собой мы, разумеется, говорили об этом случае много и подробно.

Что касается второго помощника, то я даже сейчас не совсем понимаю его реакцию. Порой мне казалось — он продолжает подозревать нас в том, что мы попытались сыграть с ним какую-то шутку; возможно, даже думал, что один из нас имеет какое-то отношение к обоим происшествиям. А может, просто продолжал бороться с растущим убеждением, что на борту нашего старого корыта происходит что-то необъяснимое и опасное. Все это, однако, лишь мои предположения.

И все же вскоре события получили дальнейшее развитие.