Дом на краю ночи

С трудом овладев собой, я схватил боцмана за плечо одной рукой, а другой показал на страшное лицо; я по-прежнему не знал, было ли оно частью ствола или нет, но не сомневался, что перед нами творение дьявола. Боцман, однако, не испугался — напротив, он двинулся вперед и подошел к дереву так близко, что, наверное, мог бы коснуться его. Не желая оставлять его одного, я встал рядом, а Джордж, оказавшийся от боцмана с другой стороны, прошептал, что видит еще одно лицо, немного похожее на женское. И как только он сказал это, я действительно разглядел меж ветвей второй нарост или наплыв, до странности напоминающий лицо женщины. В тот же миг боцман, до глубины души пораженный увиденным, разразился громкими проклятьями, и я почувствовал, как его плечо, за которое я продолжал цепляться, вздрогнуло словно от полноты переполнявших нашего командира чувств. В следующую секунду я снова услышал далекий вой, на который окружавшие нас деревья ответили согласным стенанием и громкими вздохами; и прежде чем я успел понять, что происходит, наше дерево тоже завыло в две глотки. От этого жуткого воя боцман отчасти пришел в себя и закричал, что теперь он знает, в чем дело, хотя тогда я еще не разобрался, что же он такое знает. Но ни о чем спросить я не успел — боцман взмахнул своей кривой саблей и принялся рубить ею страшное дерево, призывая гнев Божий на это порождение ада. Странная вещь случилась тогда, ибо дерево, которому силач-боцман наносил яростные удары, истекало самой настоящей кровью, словно какое-то живое существо. Потом из глубины ветвей исторгся пронзительный вопль, и короткий ствол начал изгибаться и корчиться; при этом мне почудилось, что и по другим окружавшим нас деревьям пробежала какая-то неясная дрожь.

Внезапно Джордж громко вскрикнул и отскочил назад. Теперь его больше не заслоняла от меня широкая спина боцмана, и я увидел, что один из похожих на капустные кочаны плодов приподнялся на гибкой ветке-стебле и преследует юнгу точно рассерженная змея; по правде сказать, выглядел сей плод даже более устрашающим, ибо по какой-то причине его покровы сделались кроваво-красными. К счастью, тесак, который незадолго перед тем забрал у юнги, я держал наготове; теперь я ударил им по ветке, и странный плод покатился по земле, словно отрубленная голова.

Тут я услышал, как наши оставшиеся на берегу товарищи громко зовут нас, испытывая вполне понятную тревогу о нашей судьбе, ибо солнце село, а небо сделалось совсем темным. Деревья вокруг продолжали оживать, воздух вибрировал от низкого рыка и нагоняющих жуть трубных звуков, и я, снова схватив боцмана за плечо, крикнул ему в самое ухо, что, если мы хотим жить, нам нужно как можно скорее убираться из этой страшной рощи. И мы со всех ног пустились к кораблю, до которого в конце концов добрались благополучно, хотя по пути нам не раз приходилось пускать в ход оружие, ибо из сгустившейся тьмы между деревьями на нас то и дело бросались какие-то существа.

Когда мы вышли на берег, обе шлюпки были уже готовы; я прыгнул в одну из них вслед за боцманом, и мы тотчас отчалили; выведя лодки на середину протоки, мы поплыли так скоро, как только позволял наш тяжелый груз. У излучины я в последний раз обернулся на бриг, и мне показалось, что с берега к нему тянутся какие-то хищные тени, а множество маленьких, юрких тварей уже хозяйничают на палубе. Но уже в следующую минуту мы оказались в ручье, по которому приплыли в это проклятое место, а еще какое-то время спустя наступила полная темнота.

Всю ночь мы налегали на весла, стараясь держаться на одинаковом удалении от обоих берегов, с которых доносилось до нас свирепое рычание и рев, казавшиеся мне стократ страшнее, чем во все предыдущие ночи, так что в конце концов я уверился, что мы разбудили всех чудовищ в этом царстве ужаса. Но когда рассвело, мы увидели, что находимся совсем недалеко от моря, ибо страх удесятерил наши силы, да и течение было на нашей стороне; впереди простирался безбрежный простор океана, и мы невольно разразились радостными криками, словно пленники, вырвавшиеся на свободу из сырого и мрачного узилища.

Все дальше уходили мы в открытое море, и сердца наши полнились благодарности к Творцу, избавившему нас от вечной погибели.