Дом на краю ночи

Внезапно второй помощник заговорил.

— Погодите-ка немного, ребята, — велел он нам и тут же обратился к Джекобсу.

— Эй! — крикнул он. — Джекобс! Ты меня слышишь?

Но Джекобс не ответил, только продолжал пыхтеть и браниться.

— Идите дальше, — сказал нам второй помощник. — Только осторожно. Крепче держитесь!

Он поднял фонарь, и мы поползли вдоль рея. Наконец Стаббинс добрался до Джекобса и успокаивающим жестом опустил ему руку на плечо.

— Мы здесь, Джекобс, — проговорил он. — Успокойся. Теперь все будет в порядке.

Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы парень затих как по волшебству, и Стаббинс, протянув руку за него, схватился за леер ближе к концу рея.

— Держи его со своей стороны, Джессоп, — крикнул он. — А я переберусь дальше.

Я так и поступил, и Стаббинс, не выпуская леера, обогнул Джекобса.

— Здесь никого нет! — крикнул он, но в его голосе не было ни намека на удивление.

— Как — никого? — откликнулся второй помощник. — А где же Свенсон?

Ответа Стаббинса я не расслышал, ибо мне вдруг показалось, будто у топенанта[154] на конце рея я различаю какую-то темную тень. Я всмотрелся: тень шевельнулась, вскарабкалась на рей, выпрямилась, и я увидел во мраке человеческую фигуру. Пока я смотрел, фигура схватилась за топенант и принялась карабкаться по нему с обезьяньей ловкостью. Вскоре она оказалась над головой Стаббинса и потянулась к нему призрачной рукой…

— Стаббинс, берегись! — заорал я во все горло.

— Что там еще? — откликнулся он, немного напуганный моим внезапным окриком, и тут же его шапка слетела с головы и, кувыркаясь, унеслась во тьму.

— Проклятый ветер! — проворчал Стаббинс.

Неожиданно Джекобе, который как будто совсем успокоился и лишь изредка негромко стонал, снова принялся визжать и брыкаться.

— Держи его! — рявкнул Стаббинс. — Он же свалится с чертова рея!

Я сделал еще полшага вперед и, обхватив Джекобса левой рукой, крепко взялся за леер с другой стороны. Потом поднял голову, и мне показалось, что я вижу какую-то расплывчатую, темную тень, которая быстро поднималась по топенанту.

— Подержи его, пока я подтяну сезень! — крикнул второй помощник.

В следующую секунду раздался треск, и фонарь погас.

— Проклятье! Чертов парус! — выругался второй помощник.

Не без труда я развернулся, чтобы взглянуть на него. В темноте я едва различал фигуру второго помощника, сидевшего на рее верхом. Очевидно, он пытался спуститься на перты, но оступился и выпустил фонарь. Потом я бросил взгляд на такелаж подветренной стороны. При этом мне снова показалось, что среди паутины тросов и канатов я вижу какую-то движущуюся тень, но я не был уверен, что глаза меня не обманывают, а в следующую секунду она уже скрылась.

— Вы как, сэр? — спросил я.

— Все в порядке, — откликнулся второй помощник. — Вот только фонарь уронил. Парус надулся и выбил его у меня прямо из рук!

— Ничего страшного, сэр, — сказал я. — Обойдемся без фонаря. Джекобс, похоже, успокоился.

— Все равно будьте поосторожнее, когда пойдете назад, — предупредил второй помощник.

— Идем, Джекобс, — сказал я. — Идем. Пора спускаться.

— Да, идем, — добавил Стаббинс. — Теперь все в порядке. Спускайся, мы тебе поможем.

И мы осторожно повели парня вдоль рея.

Джекобс пошел с нами довольно охотно, однако ни одного осмысленного слова он так и не произнес. Как будто перед нами не взрослый мужчина, а напуганный ребенок. Пару раз он вздрогнул, но молчал.

В конце концов мы переправили парня на ванты подветренного борта и начали спускаться. Один из нас поддерживал Джекобса, другой страховал снизу. Таким манером мы не могли двигаться быстро, поэтому, когда достигли палубы, второй помощник, задержавшийся наверху, чтобы закрепить сезень, почти нагнал нас.

— Отведите Джекобса в кубрик и уложите на койку, — распорядился он, а сам отправился на корму, где у среза юта, у дверей пустующей пассажирской каюты, собралась толпа наших товарищей, кто-то все еще держал в руках фонарь.

В кубрике было темно и пусто.

— Они все на корме с Джоком и… Свенсоном. — Прежде чем произнести второе имя, Стаббинс сделал чуть заметную паузу.

— Да, — откликнулся я. — Вот, значит, что произошло… Хорошо хоть теперь кое-что прояснилось.

— Я с самого начала подозревал что-то подобное, — заметил Стаббинс.

Я не ответил. Перешагнув через комингс, зажег спичку и поднял повыше, чтобы Стаббинсу, который поддерживал Джекобса под локоть, было видно, куда идти. Вместе мы уложили парня на койку и накрыли одеялом, поскольку его вдруг начало трясти как в ознобе. Он так и не сказал ни слова, и мы, оставив его лежать, поспешили на корму. По пути Стаббинс заметил, что Джекобс, должно быть, помешался из-за всего, что с ним случилось.

— Уверен, что бедняга спятил, — сказал он. — Парень не понимает ни слова из того, что ему говорят.

— Может быть, к утру он немного оправится, — ответил я.

Когда мы уже приближались к юту, Стаббинс снова заговорил.

— Они положили их в пустую пассажирскую каюту.

— Да, — кивнул я. — Вот бедняги!..

Тут мы подошли к толпе, и матросы расступились, давая нам подойти ближе к двери. Кто-то негромко спросил, как там Джекобс, и я ответил, что все в порядке: мне не хотелось пускаться в подробности.

Потом я заглянул в каюту. Лампа под потолком горела, и мне было все хорошо видно. В каюте было две койки; сейчас на каждой из них лежало тело. Капитан тоже был здесь — стоял, прислонившись к переборке. Лицо у него было встревоженное, но он молчал, погрузившись в задумчивость. Второй помощник возился с флагами, которыми он накрыл обоих матросов. Старший помощник что-то ему говорил, но так тихо, что я не расслышал и половины. Старпом выглядел подавленным, но меня это несколько удивило.

— Сломана шея, — донесся до меня обрывок его фразы. — А голландец…

— Я видел, — коротко ответил второй помощник.

— Двое сразу… Всего, значит, трое…

Тьюлипсон не ответил.

— Разумеется… несчастный случай… — продолжал бубнить старпом.

— Вот как? — переспросил второй помощник каким-то странным тоном.

При этих словах старпом удивленно покосился на него, но второй как раз накрывал краем флага лицо бедняги Джока и ничего не заметил.

— Это… это… — начал старпом и запнулся. После непродолжительного колебания он добавил еще несколько слов, которые я не разобрал, но в его голосе мне послышался страх.

Второй помощник словно не слышал. Наклонившись, он заботливо расправил флаг на теле, лежавшем на нижней койке. В этом поступке было столько неподдельного участия, что я невольно проникся к второму теплыми чувствами.

«Вот достойный человек!» — подумал я, а вслух сказал:

— Разрешите доложить, сэр: мы уложили Джекобса в кубрике.

Старпом подпрыгнул от неожиданности и уставился на меня так, словно увидел духа. Второй помощник тоже провернулся ко мне и хотел что-то спросить, но капитан его опередил.

— Что с ним? — спросил он, делая шаг вперед.

— Мне показалось, парень вроде как не в себе, — ответил я. — Но, быть может, когда он поспит, ему станет лучше.

— Что ж, будем надеяться, — промолвил капитан и, выйдя на палубу, стал медленно подниматься на ют по правому трапу.

Второй помощник шагнул к лампе и остановился там, а старпом, бросив на него беспокойный взгляд, поспешил за капитаном. Я проводил его взглядом, и тут меня осенило. Старпом, похоже, начал кое-что понимать. В самом деле, два несчастных случая один за другим… Он просто не мог не догадаться, что между ними существует некая связь. Только что слышанные мною обрывки его разговора со вторым помощником как будто подтверждали это. Не следовало сбрасывать со счетов и многочисленные мелкие происшествия, случавшиеся на корабле в разное время; тогда старпом над ними только посмеивался, но теперь… Уж не начал ли он наконец постигать их смысл — их зловещий, ужасный смысл?..

«Ага, мистер Все-Нипочем!.. — злорадно подумал я. — Теперь-то и вам придется несладко, коль вы начали что-то понимать!»

Потом мысли мои обратились к ожидавшему нас будущему.

— Помоги нам Бог!.. — вырвалось у меня.

Второй помощник в последний раз оглядел каюту, прикрутил фитиль лампы и вышел, закрыв за собой дверь.

— А теперь, ребята, — сказал он, обращаясь к матросам старпомовой смены, — ступайте отдыхать. Все равно мы больше ничего для них сделать не можем.

— Есть, сэр! — ответил нестройный хор голосов. Когда мы двинулись на бак, второй помощник внезапно спросил, сменил ли кто-нибудь впередсмотрящего.

— Нет, сэр, — ответил Куойн.

— Сейчас твоя очередь?

— Да.

— Тогда смени его поскорее, — посоветовал второй.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Куойн и поспешил на нос вместе с нами.

Мы уже отошли от юта, когда я поинтересовался у Пламмера, кто стоит на руле.

— Том, — ответил он. — Том стоит…

Почти одновременно с этими словами на палубу упали первые капли дождя, и я машинально посмотрел на небо. Оно было сплошь затянуто тучами.

— Похоже, будет шторм, — заметил я.

— Угу, — согласился Пламмер. — Придется спускать паруса.

— Как бы не объявили аврал. Тогда на палубу вызовут всех.

— Угу, — снова сказал Пламмер и зевнул. — А коли так, на кой отправлять старпомову смену спать?!

Матрос с фонарем первым спустился в кубрик, мы — следом.

— А где фонарь с нашей стены? — спросил Пламмер.

— Разбился, — коротко ответил Стаббинс.

— Как это — разбился? — удивился Пламмер.

Стаббинс замялся, и я ответил вместо него:

— Второй помощник уронил фонарь, когда мы были наверху, — объяснил я. — Кажется, его задело парусом.

А матросы старпомовой вахты, похоже, не собирались спать, во всяком случае — немедленно. Рассевшись по койкам и рундучкам, они принялись набивать трубки. Внезапно из носовой части кубрика, где и раньше было темновато, а теперь, когда у нас остался только один фонарь, стало совсем темно, донесся слабый стон.

— Кто это?! — испуганно спросил один из матросов, сидевший почти у самого входа.

— Тише! — шикнул на него Стаббинс. — Это он!

— Кто? — не понял Пламмер. — Джекобс?

— Да, — кивнул я. — Вот бедняга!

— А что там случилось-то? — спросил другой матрос, показывая наверх движением головы.

Прежде чем я успел ответить, Стаббинс вскочил.

— Второй помощник зовет, — громко сказал он. — Пошли, ребята.

И он первым выбежал на палубу.

Пламмер, Джаскетт и я бросились следом. Погода испортилась окончательно, ветер усилился, и пошел сильный дождь. Пока мы пробирались к юту по мокрой палубе, до нас донеслась команда второго помощника:

— Все на гитовы и гордени! Спустить грот-бом-брамсель!

Секунду спустя до меня донеслись хлопки парусины, которую трепал неистовый ветер.

Несколько минут спустя парус был убран.

— Двое на грот, крепить парус![155]

По привычке я бросился к вантам подветренной стороны, но остановился в замешательстве. Больше никто не двинулся с места.

Через секунду рядом с нами появился второй помощник.

— Давай, ребята, шевелись! — сказал он. — Паруса нужно убрать как следует.

— Я пойду, — сказал я, — если пойдет кто-нибудь еще.