Женщины в Иране, 1206–1335 гг.

Кутлугханиды Кермана

Основателем этой местной династии был Бурак Хаджиб (ум. 1234–1235), амир династии каракитаев в Центральной Азии, который в 1222 году воспользовался возможностью захватить провинцию Керман [Qazvini 1912–1937, II: 210–212; Boyle 1997: 476–477]. Чтобы упрочить свое положение, он выдал одну из своих дочерей замуж за Джалал ад-Дина Хорезмшаха, а другую — за сына Чингисхана Чагатая, тем самым заручившись благосклонностью двух сил, которые в то время боролись за Центральную Азию и Хорасан [Muhaddith 1984: 196.]. Каракитаидское происхождение династии является ключевым элементом в понимании преемственности института женского регентства в Кермане, как показано в главе 2. Подобно процессу преемственности, наблюдавшемуся у западных Ляо или в случаях Дорегене и Огул-Гаймыш, именно после смерти правителя-мужчины Кутб ад-Дина Мухаммада в 1257 году женщина взяла на себя управление провинцией Керман [Parizi 1976–1977: 107–108; Lambton 1988: 279]. Теркен Кутлуг-хатун (ум. 1282/1283) правила Керманским царством двадцать шесть лет — период, который считается «золотым веком» региона Керман, — несмотря на то что был еще жив сын ее мужа, Хиджадж-султан [Kirmani 1983–1984: 41; Rawshan, Musavi 1994, II: 934; Boyle 1971: 305; Ward 1983: 209].

В источниках сообщается о, казалось бы, простой преемственности, а восшествие женщины на трон изображается как естественное и обычное явление. Своими первыми политическими шагами Теркен следовала той же логике, что и прежние монгольские правительницы. Согласно Вассафу, она взяла под контроль государственные дела и начала посылать дары, чтобы добиться признания своего права на власть [Smith 2006: 165]. Источники неоднозначно оценивают отношения между Теркен и двумя возможными наследниками Кермана мужского пола. В одних источниках говорится, что Хиджадж был ее пасынком, а другие считают его ее биологическим сыном[171]. Если верно первое, то обстоятельства воцарения Теркен отличались от обстоятельств восшествия на престол ее предшественниц в том смысле, что монгольские женщины обычно принимали регентство от имени своих биологических сыновей. Однако в большинстве источников Хиджадж представляется ее сыном и говорится, что после смерти мужа она отправилась к Хулагу, чтобы испросить ярлык, подтверждающий ее регентство в Кермане. Судя по всему, процесс был несложным, и нет никаких признаков того, что монгольский правитель колебался в вопросе предоставления ей трона [Muhad-dith 1984: 198–199]. Такое отношение неудивительно, если рассматривать Монгольскую империю в целом. Помимо каракитайского происхождения династии Теркен, в рамках все еще единой Монгольской империи ее правление осуществлялось одновременно с правлением Оргины-хатун в Центральной Азии, женщины, признанной правителем Великим ханом Мункэ, и хатуны, которая приветствовала Хулагу на его пути в Иран (см. выше).

Твердая решимость Теркен обеспечить себе политическое положение в качестве регентши Кермана видна по тому, как она разыгрывала свои карты на политической арене Государства Хулагуидов. Полученный ею от Хулагу ярлык не давал ей власти над армией, которая была предоставлена ее зятю старшей дочерью Биби-Теркен [Parizi 1976–1977: 106–107; Kirmani 1983–1984: 38]. Она оспорила это решение и «отправилась в орду [к Хулагу] в сопровождении великих людей Кермана. Там она получила новый ярлык, доверявший ей все дела провинции, гражданские и военные» [Lambton 1988: 279–280]. Кроме того, она устроила политический союз между Керманом и Монгольским улусом Ирана, определявшего политическое развитие региона в XIII веке[172]. Этого она добилась разными способами. Во-первых, она обеспечила брак, ранее запланированный ее мужем между Хиджаджем и дочерью могущественного амира Аргун-аки (Беки-хатун), который был заключен во время похода амира в Грузию. Невесту привезли в Керман в 1264 году [Parizi 1976–1977:182–184]. Во-вторых, она сделала важный шаг, когда несколько лет спустя ей удалось выдать свою дочь Падишах-хатун замуж за ильханида Абаку, который стал новым правителем Ирана в 1265 году[173]. Ее политическая связь с ильханами не ограничивалась брачными союзами: она мобилизовала керманские войска для помощи военному походу Абаки против Чагатайского ханства в 1271–1272 гг., назначив командующим Хиджаджа [Rawshan, Musavi 1994, II: 1079; Thackston 1998:527][174]. Эта кампания имела два последствия для правления Теркен: 1) она почтила своей военной поддержкой кутлугханидов брачный союз между ильханом и Падишах-хатун; 2) славная победа прибавила подрастающему Хиджаджу политического веса, необходимого, чтобы бросить вызов Теркен и попытаться захватить контроль над царством [Khwandamir 1954, III: 268; Thackston 1994: 155].

В хрониках несколько поэтично описывается противостояние, которое Хиджадж, воодушевленный успехом военной кампании, начал выстраивать против правления Теркен. Упоминается, что на публичном собрании он прочитал ей следующие стихи:

دهد ناوج اب دوخ تبون ریپ هک هب نا
ناوجونوت تخب و رتخا و خرچ دنریپ

[Navaʾi 1960, I: 531; Kirmani 1983–1984: 47; Muhaddith 1984: 199] («Юноша, стары небосвод, звёзды и судьба твоя. К лучшему, когда старик уступает место молодому»[175]).

Такие оскорбительные слова сына, похоже, обеспокоили Теркен настолько, что она отправилась в орду Абаки, чтобы испросить второй ярлык, подтверждающий ее право на управление Керманом [Kirmani 1983–1984: 48; Parizi 1976–1977: 261; Banakati 2000: 425; Smith 2006: 166]. По словам Рашид ад-Дина, из-за брака ее дочери с ильханом «она каждые два-три года отправлялась ко двору и всякий раз возвращалась с почестями» [Rawshan, Musavi 1994, II: 934; Boyle 1997: 305]. Несмотря на получение ярлыка, напряжение между матерью и сыном росло, пока в 1279–1280 годах Хиджадж, наконец, не попытался взять Керман под контроль и отстранить свою мать от власти [Lambton 1988: 281]. Ему не удалось добиться успеха, и молодой принц был вынужден отправиться в изгнание в Дели, где через десять с лишним лет и умер[176].

Похоже, что Теркен удалось пресечь эту попытку переворота не только благодаря успешному союзу, который она заключила с Монгольским двором, но и благодаря сильной поддержке, которую она получила от самого населения Кермана. Рассказы о ее правлении обычно отмечают справедливость ее решений и порядок, который она смогла сохранить в регионе [Rawshan, Musavi 1994, II: 934–935; Boyle 1997: 305–306][177]. Похоже, что она была официально признана правительницей; некоторые источники сообщают, что ее имя упоминалось в хутбе [Kirmani 1983–1984: 51]. Впрочем, в 1282 году после смерти Абаки и восшествия на престол Тегудера-Ахмада политическая ситуация в Государстве Хулагуидов переменилась. Благосклонность, которой пользовалась Теркен при предыдущем ильхане (ее зяте), была подорвана новой концепцией государства, которую теперь воплощал в жизнь мусульмано-монгольский ильхан. Короткое правление Ахмада подорвало стабильность Ирана, дав пасынку Теркен Союргатмышу возможность осуществить то, что не удалось его брату Хиджа-джу несколькими годами ранее. Получив от Тегудера ярлык, дающий ему право на Керман, он сместил Теркен с должности, которую она занимала двадцать шесть лет [Muhaddith 1984: 200; Khwandamir 1954, III: 269; Thackston 1994: 155].

В потрясениях, происходивших в царской орде во время правления Тегудера, вошли в противоречие политические планы влиятельных дам. Как мы видели выше, в течение двух лет правления этого мусульманского ильхана ответственность за государственные дела находилась в руках его матери Кутуй-хатун. Упоминается, что мать ильхана сыграла решающую роль в поддержке претензий Союргатмыша к Теркен, не позволив последней вернуться в Керман и тем самым предотвратив возможный союз между ней и принцем Аргуном, который управлял Хорасаном [Parizi 1976–1977: 57–58; U$ok 1983: 68; Muhaddith 1984: 200]. Политическая стратегия Кутуй заключалась в том, чтобы отсечь всю поддержку, которую Теркен за долгие годы создала для себя в орде Абака. Теперь орду возглавлял Аргун, который стал самым главным соперником Тегудера в борьбе за престол [Lambton 1988: 282; Aubin 1995: 34–35]. Столкнувшись с таким положением дел, Теркен возложила надежды на сахиб-дивана Шаме ад-Дина Джувайни и отправилась в Тебриз, чтобы встретиться с ним [Spuler 1943; Lane 2003: 177–212]. К несчастью для нее, она не добилась успеха в своей попытке использовать этот политический канал для восстановления своего правления, и скончалась в этом городе на северо-западе Ирана в 1282 году[178].

Династическая история Государства Хулагуидов того времени отмечена борьбой между сторонниками линии Хулагу через его сына Абаку и теми, кто выступал за более широкую легитимизацию власти с привлечением правителей из числа потомков основателя этого государства[179].

Нестабильность престолонаследия, по-видимому, охладила желание хатунов сохранить контроль над Керманом, но именно благодаря этому «качанию маятника» в Кермане после окончания правления Теркен скоро будет восстановлено женское правление. Сначала Союргатмыш оставался во главе Кермана в течение двух лет, но когда Аргун стал ильханом в 1284 году, Союргатмыш был вызван в суд для допроса о его поддержке Тегудера; кроме того, необходимо было принять решение о том, что должно произойти с регионом. Союргатмыш, как записано, «со страхом и трепетом» отправился в суд, где его ждали дочери Теркен, Падишах-хатун и Биби-Теркен, которые выступили против его притязаний на трон Кермана[180]. Биби-Теркен вместе со своим сыном Нусрат ад-Дином Юлук-шахом бросила вызов Союргатмышу перед ильханом, который первоначально приказал, чтобы Керманом совместно правили Падишах-хатун и Союргатмыш. Однако Падишах-хатун не была удовлетворена такой договоренностью. Она пожаловалась на предлагаемые условия и выразила разочарование в связи с соглашением, достигнутым одним из ее представителей, который был сторонником Биби-Теркен[181]. Это вызвало раскол среди женщин. Союргатмыш воспользовался ситуацией и нашел возможность получить политическую поддержку, женившись на Курдуджин-хатун, монгольской принцессе, внучке Хулагу от Мункэ Тимура и Абеш-хатун[182]. Этот брак закрепил притязания Союргатмыша на Керман. Аргун отменил свое решение и повелел, чтобы Союргатмыш был единственным правителем региона [Muhaddith 1984: 200].

Однако примечательно, что имения Хиджаджа (инджу), оставшиеся в Кермане после его изгнания, не были переданы новому правителю, а перешли под управление сына Биби-Теркен Нусрат ад-Дина Юлук-шаха[183]. Далее следует отметить тот факт, что монголы, похоже, контролировали Керман с помощью политических игр, которые напоминают стратегию, используемую китайской династией Юань для контроля таких зависимых территорий, как династия Корё в Корее [Zhao 2004: 20–23], которая заключалась в выдаче монгольских принцесс замуж за местных правителей и достижении таким образом жесткого контроля над подданными. Несомненно, это было возможно и эффективно благодаря сильному характеру монгольских женщин и тому статусу, которым они наделялись в решении политических вопросов. Так, чтобы свести к минимуму вражду между дочерьми и сыновьями Кутб ад-Дина (кутлугханида), Падишах-хатун была выдана замуж за брата Аргуна Гайхату и получила приказ сопровождать его на территории Рума (Анатолии) [Muhaddith 1984: 200; Parizi 1976–1977: 316; Rawshan, Musavi 1994, II: 1155; Thackston 1998: 563]. Девять лет она ждала, пока ее сводный брат правил Керманом, вероятно, понимая, что рано или поздно маятник качнется назад и что представится шанс завладеть тамошним престолом. После смерти Аргуна его вдова Урук-хатун быстро добилась избрания на трон Гайхату (пр. 1291–1295)[184]. Одной из первых мер нового правителя было возвращение Кермана в руки Падишах-хатун, которая поспешила на родину, чтобы отомстить тому, кто лишил ее мать трона. Когда она приехала, ее сводный брат Союргатмыш сбежал и отправился к Гайхату в поисках убежища. Монгольский ильхан «отправил его к Падишах-хатун… [она] продержала его под стражей несколько дней, а затем предала смерти» [Rawshan, Musavi 1994, II: 935; Boyle 1997: 306][185]. Устранив оппозицию, она закрепила за собой роль правительницы Кермана, следуя традиции женского правления, начатой ее матерью в этом регионе и ее предками-каракитаями в Центральной Азии.