Женщины в Иране, 1206–1335 гг.

Об этой книге

Несмотря на более чем столетнюю историю изучения Монголии и Персии, тема роли и статуса женщин в Монгольской империи до сих пор не получила сколько-нибудь глубокого исследования.

В надежде исправить это упущение настоящее исследование, построенное по тематическому принципу, посвящено роли и статусу женщин в политике, экономике и религии Монгольской империи, в особенности во время монгольского владычества в Иране (Государство Хулагуидов) в период с 1256 по 1335 год. По мере рассмотрения каждой темы в книге делается попытка показать, как изменились статус и роль женщин после завоевания монголами Среднего Востока и Центральной Азии в середине XIII века.

Поскольку Монгольская империя зародилась в Монгольской степи, для более глубокого понимания темы следует также рассмотреть некоторые аспекты доимперской Монголии. Исходя из этой идеи, глава 1 посвящена трем основным историческим периодам для рассмотрения статуса женщин, начиная с фундаментального мифа о начале существования монголов и заканчивая временем перед тем, как молодой монгольский князь по имени Темучин был провозглашен Чингисханом. В первом разделе этой главы рассматривается, как представлены кочевые женщины доимперского периода в раннеимперских монгольских источниках, в попытке определить, как монголы понимали роль женщин в своем собственном обществе. Далее мы исследуем особую роль, которую сыграли мать и первая жена Темучина в период его восхождения к власти. Наконец, последний раздел этой главы мы посвящаем обзору политической роли женщин в Евразии до завоевания ее монголами. Во всех трех разделах предпринята попытка рассмотреть исторический прецедент, который поможет понять внезапное восшествие монгольских хатунов на престол Монгольской империи в период ее единства (1206–1260 гг.).

После анализа этих прецедентов в главе 2 мы переходим к изучению периода, когда политическое влияние женщин в Монгольской империи достигло своего пика. В этой главе особое внимание уделяется регентству Дорегене-хатун (р. 1241–1246), опираясь на то предположение, что ее правление не было простым междуцарствием, а, скорее, полноценной политической деятельностью с заранее разработанной программой, легитимированной важной частью монгольской знати. Во второй части этой главы рассматривается политическое участие Сорхахтани-беки — женщины, которая не получила такого же признания в качестве императрицы, как Дорегене-хатун, но тем не менее сыграла основополагающую роль в развитии империи в целом. Наконец, мы рассмотрим другие примеры политически активных женщин, появившихся в этот период, но чье влияние ограничивалось территориями определенных областей монгольских владений. В частности, предметом исследования является регентство Оргины-хатун в Средней Азии.

В главе 3 наше внимание будет сосредоточено на роли женщин на политической арене Государства Хулагуидов в Иране. Первая часть главы призвана ответить на вопрос, почему ни одна женщина не правила там с момента основания государства в 1260 году до формального его исчезновения в 1335 году. Мы исследуем, насколько женщины были политически активны и влиятельны на протяжении всего этого периода, равно как и то, что это влияние никогда не материализовывалось в форме такого же номинального признания в качестве правительниц, которое можно увидеть в случаях, проанализированных в главе 2. С этой точки зрения позднее и короткое правление Сати-бек (нач. пр. 1339) также принимается во внимание в контексте истории распада монгольского государства в Иране. Вторая часть предлагает альтернативную картину, фокусируясь на местных, зависимых от хулагуидов, династиях в областях Фарс, Керман и Анатолия. Мы проанализируем, как женщины этих тюркских династий, в отличие от своих монгольских современниц, добились признания в качестве правительниц своих территорий.

Для того чтобы понять, какую роль женщины могли играть в государственном управлении, необходимо изучить, как и в какой степени они участвовали в экономике империи, получили ли они определенную экономическую автономию и имели ли контроль над средствами производства империи. Как достигалась такая экономическая власть? В какой степени женщины имели возможность решать, когда и куда инвестировать свое богатство? Ответ на эти вопросы, по крайней мере частичный, может заключаться в феномене традиционного монгольского распределения собственности. Степень финансовой независимости этих женщин может иметь корни в наделении скотом, рабами и товарами, полученными в качестве добычи; в источниках есть упоминания о том, что выдающиеся женщины наследовали эти «товарные ценности» от своих мужей и родителей. Тем не менее до сих пор не было проведено глубокого исследования того, как эти женщины использовали такое имущество. Здесь мы рассмотрим, как хатуны накапливали богатство посредством налогообложения оседлого населения Ирана и вложений в коммерческие торговые предприятия. Исходя из этого, экономическая деятельность хатунов является основной темой главы 4.

Наконец, это исследование не было бы полным, если бы оно не затронуло роль хатунов в религиозной сфере Монгольской империи. Поэтому в главе 5 рассматриваются отношения религиозной терпимости в среде монгольских мужчин и женщин, которые были задокументированы в монгольский период. Кроме того, важно помнить, что эти женщины были личностями со своими собственными религиозными предпочтениями и антипатиями. По этой причине особенно заслуживает изучения то, как женщины взаимодействовали в контексте разнообразия евразийских религий, каково было их участие в ритуалах и общее отношение к религиозным лидерам различных конфессий. Это позволит лучше понять сложные взаимоотношения между хатунами и религией и в то же время выявить глубинный и постепенный процесс, в ходе которого «вера завоеванных» была принята монголами в разных частях империи. Религиозный ландшафт монгольских территорий формировался также благодаря участию женщин в религиозном патронаже — важном способе влияния, тесно связанном с их политической и экономической ролью в империи.