Женщины в Иране, 1206–1335 гг.

Интересно отметить, что Буюрук-хан не сам убил Тёру, а послал для этого двух своих наложниц. Двух убийц также необходимо было убить, чтобы избежать вражды и недоверия со стороны других членов семьи, поддерживая таким образом союзы, созданные в результате брака. История также указывает на то, что убийство, заказанное Буюрук-ханом, было чем-то необычным, поскольку он оказался в ситуации, когда послал других женщин убить Тёру, а затем убил их, чтобы скрыть свой поступок. В патриархальном обществе высокий статус женщины не позволял мужу избавиться от жены, если она его не устраивала, что служило своего рода системой защиты женщин перед лицом мужского насилия — несмотря на приведенный выше пример.

Другая женщина, упоминаемая Рашид ад-Дином в этот дочингизидский период, — Коа Кулку, жена Кабул-хана и мать его шести сыновей[44]. Известно, что она была старшей сестрой Саина Тегина, ради которого она обратилась за помощью к татарскому шаману, когда ее брат заболел. К сожалению, после лечения Саин умер. Шамана отсылают домой, но позже «старший и младший братья» Саина идут в татарский лагерь и убивают его. Между монголами и татарами начинается вражда, и, поскольку Кабул-хан «женат на сестре Саина Тегина, Кабул-хану пришлось помогать ее братьям в битве». Так зарождается соперничество между монголами и татарами, которым отмечена ранняя жизнь Чингисхана, поскольку это племя считает себя ответственным за убийство отца Чингиса и передачу Амбакая (предка Чингисхана) китайскому императору [Rachewiltz 2004: § 53]. Актуальность этого события для нашей цели заключается в том, что, с одной стороны, это еще одна отсылка к роли, которую играли шаманы в традиционном монгольском обществе, а с другой стороны, это история, выстроенная с точки зрения Коа Кулку. Другими словами, Рашид ад-Дин не называет Саина «шурином Кабул-хана», но вместо этого женщина изображается как связующее генеалогическое звено между мужчинами. Если учесть, что Рашид ад-Дин основывал свою историю на монгольских источниках (устных или письменных) [Morgan 1997: 181–182], можно предположить, что после того, как Коа Кулку вошла в состав семьи Кабул-хана, она стала самостоятельным и влиятельным персонажем в монгольском повествовании о прошлом. Если это предположение верно, то в приведенном здесь эпизоде содержится еще одно доказательство высокого статуса, которым обладали монгольские хатуны в «традиционном» монгольском обществе, что отражается в линии передачи монгольского родства.

Наконец, внимание персидского историка также привлекла невестка того же Кабул-хана. Она фигурирует под именем Матай-хатун, и, что интересно, ее муж здесь вообще не упоминается. Эта история происходит в контексте вражды между Кабул-ханом и китайским императором. После пленения китайским посланником Кабулу удается бежать, вернуться в Монголию и организовать свою защиту, полагаясь исключительно на поддержку своей невестки (Матай) [Rachewiltz 1994, I: 253; Thackston 1998: 128]. Этот рассказ является хорошей иллюстрацией того, как женщины вмешиваются в военные дела. Конкретного упоминания об участии Матай в битве нет, но Кабул просит ее о помощи в нападении на китайского посланника. Среди тех, кого Кабул-хан просит о военной помощи, есть подданные Матай (рабы, слуги и родственники), но нельзя исключать и ее собственного участия в военной борьбе[45]. Имеются и другие упоминания об участии женщин в военных сражениях, включая, прежде всего, легендарные рассказы о дочери Чингисхана, участвовавшей в завоевании персидского города Нишапур, и о Кутулун, дочери Кайду, сторонника Угедэя (ум. 1303), которая якобы побеждала каждого мужчину, кто был достаточно храбр, чтобы с ней сразиться [Nicola 2010:101–104; Biran 1997:2; Qazvini 1912–1937,1:140; Boyle 1997,1: 177; Lane 2006: 248–250].

Итак, этот краткий обзор «Тайной истории монголов», «Алтай Тобчи» и «Джами’ ат-таварих» показывает, что женщины принимали участие в различных сферах жизни монгольского общества уже в доимперские времена. Несмотря на относительно скудную информацию, можно выделить целый ряд ролей, которые играли монгольские женщины в дочингизидской Монголии. Эти женщины не только участвуют в политике, религии, экономике и военных действиях, но некоторые из них упоминаются по имени, что указывает на их важность в представлении монголов о своем прошлом. Возможно, самый значительный пример этого аргумента можно найти в роли легендарной Алан Коа, которая, как мы видели, являлась единственным связующим звеном между тюрко-кочевыми племенами и всеми монгольскими кланами. Все эти женщины проложили путь для процесса вовлечения женщин в жизнь общества после того, как монголы распространились по всей Евразии. Их роль не была фиксированной, поскольку она, по-видимому, постоянно адаптировалась к новым личностным, историческим и географическим обстоятельствам. Монгольские женщины были политически, экономически и коммерчески активны, имели единое религиозное мировоззрение, которое они принесли с собой из степей в монгольские владения на территории нового мира.