Языковая структура

§ 6. Односторонность и некритичность многих терминов, привлекаемых для определения фонемы

Прежде чем перейти к более сложным языковым уровням, упомянем некоторые односторонние и неточные термины, фигурирующие в литературе о фонемах. О многих из них нельзя сказать, что они совершенно неверны, но их неточность сразу же бросается в глаза. Чтобы не усложнять и не затягивать нашего изложения, мы воспользуемся талантливой и очень ясной, очень четкой сводкой фонологических исследований, принадлежащей языковеду В.И. Постоваловой[200]. К этой сводке нужно обратиться тем читателям, которые захотели бы знать имена соответствующих исследователей и названия их исследований.

Если фонема определяется как «класс звуков, рассматриваемых в качестве ее вариантов, или аллофонов»[201], то здесь три логические ошибки. Во-первых, фонема вовсе не есть класс звуков, но тот принцип, который конструирует всю эту область соответствующих звуков. Во-вторых, остается неизвестным, как здесь нужно понимать слово «класс». В-третьих, если под словами «ее варианты» нужно понимать варианты фонемы, то все это определение есть ошибка idem per idem, поскольку фонема в данном случае оказывается и определяемым и определяющим. Правильно здесь только указание на то, что звуки, определяемые фонемой, являются ее вариантами. Правда, и этот момент указан в слишком широкой форме.

Далее, когда фонема понимается как «некая абстрактная единица, реализующаяся в виде класса звуков»[202], то нужно иметь в виду, что хотя подобное указание на абстракцию и правильно, имеется много разных типов абстракции, и отнюдь не ко всякому типу абстракции можно приравнять фонему. Есть абстракция формально-логическая, но есть абстракция идеирующая, в результате которой возникает обобщение в виде эйдоса, когда он чем больше по своему объему, тем больше и по своему содержанию. Обычно же думают так, что если понятие «европеец» шире понятия «француз», то оно беднее по содержанию, и чем понятие «человек» шире понятия «француз», тем понятие «человек» становится еще беднее по содержанию, т.е. тем самым бессодержательнее. Правда в данном определении фигурирует такое понятие, как «единица». Подобного рода термин свидетельствует о приближении даваемого здесь текста фонемы к ее правильному определению. Но и сочетание слов «абстрактная единица» еще не свидетельствует о том, что фонема непроизносима, а она, как мы видели выше, действительно непроизносима. То, что фонема «реализуется» в звуках, это правильно, хотя сказано слишком общо. Но что такое «класс» звуков, в котором реализуется фонема, опять остается неясным.

Давалось еще и такое определение фонемы.

Фонема есть «идеальный конструкт, с которым на ступени наблюдения (путем применения правил корреспонденции) соотносят определенный класс единиц (звуков) в качестве его репрезентантов»[203].

Хотя слово «идеальный» и не очень понятно в этом определении фонемы, все же термин «конструкт» здесь весьма и весьма уместен. Косвенно это есть свидетельство того, что фонема есть только наша конструкция, а не какой-нибудь реальный звук, реально нами произносимый. Благодаря этому термин «класс» становится гораздо более определенным. Кроме того, и обозначение звуков, соотносящихся с данной фонемой, как ее «репрезентантов», тоже звучит гораздо более конкретно, чем просто указание на «варианты» фонемы.

Далее, имеется понимание фонемы как

«минимальной фонологической единицы, обладающей смыслоразличительной функцией, где фонологическая единица – член фонологической оппозиции»[204].

Если это считать определением фонемы, то здесь, прежде всего, бросается в глаза логическая ошибка idem per idem: фонема есть фонологическая единица. Но то, что фонема есть некоторого рода неделимая единица, это правильно. Правильно и то, что фонема обладает смыслоразличительной функцией. Здесь только неясно, обладает ли фонема смыслоразличительной функцией или она не только обладает ею, но сама уже есть эта смыслоразличительная функция. И если она только еще обладает этой функцией, то что же она такое сама по себе? Кроме того, мы не находим целесообразным выдвигать на первый план «оппозицию» одной фонемы в отношении другой. В живом языке тут не только оппозиция, но и объединение, доходящее до полного тождества. Фонема есть самотождественное различие и с самой собой и со всякой другой фонемой, входящей в контекст речи вместе с самой этой фонемой, но никак не «оппозиция» к ней просто.

Далее, определять фонему как «набор различительных признаков»[205] никак невозможно. Слово «набор» указывает на какую-то случайность признаков фонемы, в то время как всякая фонема обладает только строго определенной системой различительных признаков.

Далее, называть фонему «дифференциальным знаком языка»[206] невозможно, потому что здесь неизвестно, ни что такое «знак», ни что такое «дифференциальный», ни что такое «язык». Неизвестное определяется здесь через неизвестное же.

Фонему определяли еще и как

«минимальную фигуру плана выражения, представляющую собой конечный результат деления текста на более мелкие части на основе сопоставления их взаимных отношений»[207].

Здесь непонятно, ни что такое «выражение», ни что такое «план выражения». Это словосочетание «план выражения» употребляется в языкознании очень часто. Но о «выражении» известно только то, что оно противоположно «содержанию»; но, чем, собственно говоря, отличается «выражение» от «содержания», об этом или мало говорится, или совсем не говорится. Несмотря на обычность этого словоупотребления, термин «план» тоже малопонятен, как будто бы имеется какое-то внеплановое и незапланированное выражение. Слово «фигура» тоже не очень понятно. Но оно интересно уже по тому одному, что косвенно свидетельствует о недостаточности здесь таких терминов, как «абстракция» или «конструкт». Термин этот навеян представлением фонемы как модели и как наличия в мысли конкретно-образных элементов, данных именно умственно, но не грубо чувственно и не ползуче вещественно. Правильно здесь и то, что фонема возникает в результате всестороннего учета системы отношений, из которых состоит реальная речь. Указание на минимальность наличия такой системы отношений для фонемы тоже правильно.

Понимание фонемы как «компонента означающего знака»[208] есть тоже определение неизвестного через неизвестное.

В заключение этих наших немногих критических замечаний укажем еще на те логические и речевые процессы, которые постепенно выдвигаются в фонологии и которые можно представить в таком виде: сегментация, идентификация, классификация, фонема и ее реализация, типы позиций, отношения, гиперфонемная ситуация[209]. В разработке всех этих проблем заметны огромные усилия языковедов логически овладеть этой замечательной категорией фонемы. И оспаривать большие достижения в этой области никак нельзя. Тем не менее, бросается в глаза тот общий недостаток всей современной фонологии, который заключается в незнакомстве с методами современной диалектики и в неумении пользоваться ими в конкретных фонологических анализах.

Например, ломаются копья в таких проблемах, как сегментация или идентификация, и мало кто учитывает важность установления диалектического единства противоположностей. Конечно, в живом потоке речи мы, например, совершенно не различаем и уж тем более не фиксируем всех тех отдельных звуков, из которых состоит речь. В этом смысле всякий живой поток речи совершенно лишен всяких различий и представляет собою сплошное и неразличимое тождество, лишенное всяких различий звукового становления. Когда мы что-нибудь говорим, нам важно, чтобы люди понимали нас самих, а не произносимые нами звуки, и чтобы понимались наши мысли и чувства, а не наши звуки как таковые. Но ведь с другой стороны ровно в такой же степени понятно и то, что наша речь даже и не состоит из чего-нибудь другого, как только из произносимых нами звуков. Однако тогда возникает вопрос: является ли наша речь и ее отдельные сегменты только сплошной и в самой себе неразличимой звуковой идентификацией или же основная роль принадлежит здесь только отдельным изолированным звукам, только одной их взаимной оппозиции? И как языковеды ни бились бы вокруг этой проблемы, для диалектики это вовсе не проблема или, лучше сказать, для нее это только один из бесчисленных примеров на закон единства противоположностей. Да, речевой поток совершенно одновременно есть и сплошная идентификация и сплошная взаимная оппозиция всех звуков речи, взятой как в целом, так и в любых своих сегментах.

Мы не ставим здесь своей задачей рассмотрение фонологии в целом. Но поскольку мы поставили своей задачей дать точное определение фонемы, то обойтись без применения законов диалектики нам ни в каком случае не представляется возможным. Но в прямой связи с этим находится также и установление точных признаков фонемы и критика случайных, некритических и обывательских представлений в этой области.