Языковая структура

4. Понятие модуса

Под модусом понимают в синтаксисе обыкновенно выражение той или иной степени или того или иного типа осуществления реальности. Но почему мы говорим не только о наклонениях, но и модусах? Наклонения – это индикатив, оптатив, конъюнктив, императив. Другими словами, наклонение – есть понятие родовое. Под модусом же мы понимаем понятие видовое, как, например, ирреальный индикатив, потенциальный оптатив, футуральный конъюнктив. Поэтому употребляемое у нас слово «модус» отнюдь не есть просто излишний латинский термин вместо русского слова «наклонение».

Первое, что бросается в глаза при обзоре учебной литературы по греческому синтаксису, это то, что модусы изучаются только применительно к отдельным типам предложений. В отношении независимых предложений, правда, перечисляются все модусы вообще. В отношении же придаточных предложений царит в учебниках полная случайность и слепой эмпиризм, поскольку модусы каждого отдельного типа придаточных предложений излагаются вполне самостоятельно и заново, вполне независимо от модусов других придаточных предложений. Самое большее, что можно здесь получить, – это модальную характеристику каждого отдельного типа придаточных предложений. Но таким путем невозможно получить характеристики каждого модуса с точки зрения применимости его к тем или другим типам придаточных предложений. Ощущается острая потребность не только характеризовать все модусы каждого отдельного типа придаточного предложения, но и все типы придаточных предложений, характерные для каждого отдельного модуса. Иначе получается, что из общего запаса модусов выбираются для отдельных типов придаточных предложений то одни, то другие модусы, как будто бы всякий модус есть нечто само по себе абсолютно понятное и ясное, не требующее никаких разъяснений. Это вовсе не значит, что не нужно излагать модусы по типам предложений. Такая задача навсегда останется среди основных задач синтаксиса. Мы только настаиваем, что и предложения нужно излагать по отдельным модусам.

Если объединить все типы придаточных предложений по их соответствию тем или иным модусам, то мы получаем большое количество разнообразных модусов, которые, конечно, невозможно оставлять в виде хаотического множества и которые необходимо разделить на те или иные однотипные группы. Прежде всего, все модусы делятся по самим наклонениям, то есть имеются модусы индикатива, модусы оптатива, модусы конъюнктива и модусы императива. В число наклонений мы не вносим инфинитива потому, что, несмотря на некоторые модальные оттенки инфинитива, он содержит в себе элементы имени и потому должен рассматриваться в другой связи.

Но, разделив модусы по наклонениям, необходимо и в пределах каждого наклонения также проводить то или иное смысловое разделение, а не ограничиваться простым перечислением. Здесь мы предлагаем проводить принцип логического развития, который дал бы возможность обозреть все значения данного наклонения в определенной последовательности и тем самым – и систему самих модусов.

Что касается индикатива, то традиционные учебники хорошо знают не только реальное значение этого наклонения. Греческий индикатив выражает в модальном смысле любые оттенки реальности вплоть до полной ирреальности. Например, множество безличных выражений в историческом времени имеет значение самого настоящего ирреального модуса. Точно так же – и индикатив исторического времени в протасисе условного периода ирреальной формы. Таким образом, индикатив выражает все типы реальности, от простой и безоговорочной и до нулевой, т.е. до полного отсутствия реальности.

Оптатив, вообще говоря, есть наклонение произвольного предположения или возможности. Однако степеней этой оптативной возможности в греческом языке сколько угодно. Став на точку зрения логического развития, мы можем распределить все оптативные модусы в том или ином порядке, начиная с гипотетического оптатива или модуса произвольного предположения, переходя через модус желательности допущения и кончая потенциальным модусом, который близок уже и к самой действительности. В другом смысле принцип развития может дать такой ряд: гипотетический, потенциальный, уступительный и желательный модусы.

Модусы конъюнктива, с точки зрения логического развития, удобно распределяются между напряженным ожиданием в форме побудительного конъюнктива (который мы вместе с его аналогиями, запретительным и колебательным конъюнктивами, называем общим именем ингрессивного конъюнктива) и почти полным отсутствием всякого ожидания, футуральным конъюнктивом. Очевидное место между ними занимают финальный и итеративный конъюнктивы, так что все эти четыре конъюнктива – ингрессивный, финальный, итеративный и футуральный – располагаются по убывающей степени ожидания и необходимости наступления нового действия.

В императиве тоже самая разнообразная степень императивности – от безоговорочного и категорического приказания до просьбы, мольбы и скромного намека.

Это расположение всех модусов по принципу их логического развития дает возможность создать приводимый здесь у нас квадрат модусов греческого языка, который может играть роль некоторого рода периодической системы. Как в известной периодической системе химических элементов Менделеева все элементы расположены в определенном порядке, так что недостающие места заполняются вновь открываемыми элементами, так и в предлагаемой нами периодической системе модусов все модусы расположены в определенном порядке, а именно с точки зрения логического развития модальной сущности каждого наклонения. И при чтении греческих классиков обычно попадается сколько угодно всякого рода модусов, весьма тонких по своему значению, которые еще не нашли для себя соответствующего термина в греческом синтаксисе (и едва ли когда и найдут для себя ту или иную терминологию ввиду своего необозримого множества и текучести их оттенков), но которые всегда можно поместить в нашей периодической системе модусов между теми или другими уже известными нам и зафиксированными модусами.

Если мы начнем с индикатива, то уже сказано, что в нем содержатся бесконечно разнообразные модусы от полной реальности до полной ирреальности. Переходя затем от индикатива к оптативу, мы встречаемся прежде всего с гипотетическим оптативом, который едва отличается от ирреального индикатива. Он и есть этот ирреальный индикатив, но уже направленный на некоторую возможную действительность. Если мы теперь станем развивать этот оптатив, т.е. пересматривать все его оттенки, ориентирующие его в направлении к действительности, то мы, путем постепенного сгущения общей семантики оптатива, дойдем до оптатива желания, от которого уже один шаг до императива, правда, в его наиболее разреженной и разжиженной форме, т.е. в форме просьбы или мольбы. Далее, напрягаем эту достигнутую нами ступень. Мы переходим тем самым к императиву приказания в собственном смысле слова. Но далеко ли от приказания до того побуждения, для которого существует конъюнктив. Но раз мы дошли до побудительного конъюнктива, то уже описанным выше путем приходим от побуждения к едва заметно ожидаемому будущему, т.е. к футуральному конъюнктиву, который, в свою очередь, едва отличим от индикатива будущего времени.

Таким путем мы двигаемся по нашему квадрату греческих модусов, начиная от его нижнего левого угла, где точка полной реальности, и нижней стороны квадрата, где расположено постепенное убывание реальности, переходя к правому нижнему углу квадрата, где – крайняя степень ирреальности, и через него к правой, оптативной, стороне, с правым верхним углом, где – наивысшая степень оптативности, уже близкая к императиву, и верхней, императивной, стороне квадрата, доходящей до верхнего левого угла квадрата, где – высшая степень императивности, и кончая левой, конъюнктивной, стороной, опять приводящей нас к исходной точке индикатива как реального модуса путем последовательного ослабления конъюнктивности.