Языковая структура

13. Модальная аттракция (или ассимиляция)

Довольно распространенное в греческом языке явление модальной аттракции некоторые могут понять как исключение из нашего третьего закона о зависимости модусов определяющих придаточных предложении от типов самих этих предложений, поскольку здесь модус определяющего придаточного предложения как раз подчиняется управляющему глаголу главного предложения. Однако на самом деле здесь никак нельзя говорить о формально-грамматической зависимости, которая предполагает точные соотношения не только модусов придаточного предложения с главным, но, самое главное, также и зависимость придаточного предложения от времени управляющего глагола. Ведь только вместе с категорией времени глагол достигает своего полноценного значения; модус же его, взятый сам по себе в абстрактной форме, есть только уточнение общей семантики управляющего глагола и вовсе не создает такой разветвленной зависимости, которую мы находим, например, в латинском правиле о последовательности времен и которую только и можно было бы считать формально-грамматической зависимостью. Поэтому, в крайнем случае, можно было бы здесь говорить о зависимости модуса придаточного предложения от общей семантики управляющего глагола, подобно тому как мы будем это говорить относительно модусов определяемых придаточных предложений. Но на самом деле здесь нет и этого.

Здесь есть только механическое господство одного модуса над другими модусами, когда один модус дается в самой интенсивной форме, подавляя и подчиняя себе зависимые от него модусы и лишая их принадлежащего им в обычных случаях типа. Явление модальной аттракции скорее подтверждает собою общегреческий закон отражения объективной действительности, чем опровергает его. В предложении, в котором мы находим модальную аттракцию, управляющий глагол со своим модусом настолько подчиняет себе ход представлений говорящего или пишущего, что последний забывает все остальное и механически подчиняет этому интенсивно данному модусу все формально зависимые от него модусы, но обычно сохраняющие свой собственный характер. То, что здесь возникает не какая-нибудь закономерная зависимость модуса от модуса, а их механическое отождествление, это как раз и свидетельствует о том, что здесь идет речь не о формально-грамматической зависимости, а о господстве одного яркого представления над другими представлениями и о прикованности внимания к одной объективной ситуации вопреки всякой другой ситуации, долженствовавшей иметь место наряду с первой.

Напомним кратко это явление. Если управляющий глагол стоит в потенциальном модусе, включая исполнимое желание, то зависимые от него относительные, временные, а иной раз и повествовательные и даже следственные предложения, которые в обычном виде содержали бы индикатив, получают тоже оптатив. В предложении: «Человек, который знает это, был бы полезен, если мы его позовем» – глагол «был бы полезен», стоящий в потенциальном модусе, превращает также и индикатив «знает» в оптатив. Здесь выражение «был бы полезен» настолько господствует в сознании пишущего и говорящего, что даже и «знает» входит в сферу этой оптативной ситуации, хотя само по себе оно требовало бы индикатива и ничего больше другого.

Другой тип модальной аттракции мы находим после ирреальных модусов (включая неисполненное желание). В предложении: «Если бы он вчера сделал это, чтобы помочь нам (но он этого не сделал), то…» – финальный конъюнктив «помочь» заменяется индикативом под влиянием ирреального индикатива «сделал бы». Модальная аттракция конъюнктива в направлении индикатива происходит в предложениях относительных, временных, финальных и редко причинных.