Чада, домочадцы и исчадия
- Автор: Дарья Снежная
- Жанр: Юмористическое фэнтези / Попаданцы
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Чада, домочадцы и исчадия"
— Благодарствую на добром слове. Проходи, Василиса, будь гостьей в моем доме…
…все равно же и слепому понятно, что так просто не уйдешь.
Застольный разговор тек неспешно.
Наученная собственным опытом и Ильей, я его не торопила: кажется, в этом мире поспешность приравнивается к грубости. Да и вообще… Сама явилась — сама пусть и говорит, для чего.
Она же все не переходила к сути, знай себе кусала пирог, прихлебывала душистый сбитень из нарядной кружки, пересказывала столичные сплетни: про близящую летнюю ярмарку, про чудесную жар-птицу, которой князю Гостомыслу поклонились заморские купцы…
Я слушала, пытаясь вычленить хоть что-то, что может оказаться для меня важным, значимым — но ничего не находила.
— А вскорости в стольном граде и вовсе грядет радость великая, — тек медом голос рыжей Василисы. — Старший сын княжеский из детской поры выходит: двенадцатый год ему сравняется. Весь Войков ждет большого праздника, всем известно, что князь-батюшка наследника любит, не нарадуется на него… Да тебе, матушка, верно то не интересно? Тяжко тебе у нас, худо? Чуждо всё и ничего не радует?
Я подняла на нее взгляд.
Надеюсь, выглядела я слегка удивленной, а не обалделой чуть менее, чем полностью:
— Это кто тебе такое сказал?
— А о чем тут говорить, матушка?
Гостья посмотрела на меня прямо и открыто, и я невольно признала, что располагать к себе она умеет. Ну да странно было бы не уметь ведьме, держащейся при власть имущих.
— Что лес четыре дня во все стороны шатало — то дело житейское. Что сила твоя аж до стольного града Войкова долетела давеча — это тоже не беда. Да вот только держишься ты за свой мир, наш принимать не желаешь. А раз так — верно, плохо тебе в мире нашем.
— Василиса. — Я отставила в сторону кружку. — Чего ты хочешь?
Ну не моё это, долгие разговоры с хождениями вокруг да около! Мой стиль ведения переговоров: изложила запрос, обозначила цену, если нужно, дала время на раздумья. А вот эти все словесные кружева… Они и раньше раздражали, а здесь я, кажется, и вовсе нетерпимой стала.
Она тоже отложила в сторону недоеденный кусок:
— Хочешь, избавлю тебя от бремени? Освобожу от урочища — и ты сможешь вернуться домой.
У меня даже сердце дернулось. Только вот ведь странное дело: не радостно, а тревожно.
Вспомнилось отчего-то, что Илья требовал никого в дом без него не впускать…
Вся надежда на то, что навык невозмутимости не подвел меня и на этот раз:
— Это каким же образом?
Нет, предположение у меня было. Но пусть скажет сама и вслух — чтобы потом меж нами недопониманий не было.
— Займу твоё место, — глядя открыто и честно, твердо произнесла она.
Не буду говорить, что это прям сюрприз-сюрприз, именно этого я и ожидала.
— Что скажешь, Премудрая?
Маска благожелательной открытости чуть съехала, когда она самую малость подалась вперед, впилась в меня взглядом, не удержав нетерпения.
— Скажу… скажу, что слышала, будто урочище нельзя оставить необученной ведьме. Мирослава со мной очень сильно против правил пошла — и дорого за это поплатилась…
— Так вот что тебя тревожит! — рассмеялась Василиса, и коса её вспыхнула в случайном солнечном луче, словно пламя. — Если это единственная причина, то и думать о ней забудь: это я-то не обученная?! Я при ведьме сызмальства росла, а та не абы какая умелица была — худую ведьму князь в свой терем служить не позовет! Замуж вышла рано, но и муж у меня был колдун из наипервейший, и учил, не таясь… Позже, как одна осталась, в Войков вернулась, а там и наставница от дел отойти надумала, мне свое место и передала, а это, сама понимаешь, о многом говорит…
Глаз ее, как мне показалось, блеснул насмешливо: тебе ли, Премудрая, в моих знаниях сомневаться?
Хотя, может, и впрямь показалось.
Я покивала:
— Ну да, ну да — худую ведьму князь в свой терем служить не позовет… Скажи, Василиса, а коль ты и впрямь такая умелая — отчего ж к Мирославе в преемницы сразу и не напросилась?
— А мужика мы с ней не поделили, — зло ощерилась она в ответ. — Муж ей мой покоя не давал, спала и видела, как его увести!
А вот это, прямо скажем, внезапность.
То есть, та старуха из моих снов делила-делила, и не поделила мужика с этой сочной девахой?
Да так не поделила, что рыжая до сих пор как вспоминает — так злится?
Я осторожно придержала за краешки треснувший шаблон.
— Так что, Премудрая, согласна? — снова наклонилась ко мне Василиса. — Сама подумай: выдернули тебя из родного дому не спросив, заперли в Урочище против воли, одну-одинешеньку… И одно дело, коли тебе, как мне, такая судьба желанна, а другое — когда вот так, против воли… Ты-то, верно, к иному привыкла? Матушка с батюшкой, подруженьки, воля вольная… А тут — света белого не видишь, вроде, и мир новый, а из-за стен его и не видать…
— Соглашайся! — уговаривала она. — Я верну тебя домой. Слово даю ведьмовское! А хочешь, так и не сразу, хочешь, сперва можешь на мир поглядеть, себя показать.. Уж поверь здесь найдется, на что поглядеть, ежели не сидеть привязанной, ровно на цепи!
Меня от ее предложения, от напора, бросало то в жар, то в холод. Щемило в груди надеждой — и скреблось на душе тревогой. И вроде бы, чего тут думать — прыгать надо, как в том анекдоте, хвататься за представившийся шанс, а я колебалась.
Но окончательно отрезвили меня ее последние слова.
…вот именно. “На цепи”.
Илья.
Сроки его службы были оговорены старухой расплывчато, но сейчас я к исполнению поставленного ею условия не подошла и близко.
Что будет с Ильей, если я покину этот пост и этот мир, так и не “войдя в полную силу”?
— Соглашайся, Премудрая, — настаивала Василиса. — Давай решим всё сразу, сейчас — и обедать за стол сядешь уже дома!
Но я уже пришла в себя, и за первым трезвым вопросом потянулись другие.
Почему она так торопится? И не слишком ли я прониклась доверием к магическим договорам? Про который моя гостья, кстати, ни словом не обмолвилась. Возможно ли, что согласившись на её предложение, я и в наш мир не вернусь, и в этом без места (а значит, и без средств к существованию) останусь?
Уж слишком она напирает. Словно… Словно ее цель — не дать мне опомниться.
— Чтож. Предложение твое, Василиса, весьма привлекательно. Но мне нужно подумать. А подарок твой… Благодарю на добром слове, но не могу я его принять. Уж больно дорог.
В противовес разгорячившейся Василисе, я старалась говорить размеренно и спокойно. Не подавая виду, что вся эта ситуация мне очень на нравится.
Взглядом, которым меня пронзили, еще чуть, и можно было бы убивать.
— Отказываешься?
— Не отказываюсь. Беру время подумать.
— А хочешь, я тебе отступного заплачу? Чем тебя одарить? Мехами, каменьями самоцветными? Воротишься домой еще и с прибытком!
Я отрицательно покачала головой.
— Мне нужно время подумать.
Траву свою она попыталась оставить. Невместно, мол, подарки забирать!
Но я еще по российскому законодательству помнила, что слишком дорогие подарки чиновникам принимать запрещено. Этот подарок, чем бы он ни был, относился именно к таким.
Я нахмурилась, под сердцем царапнуло колючим присутствием — едва-едва, но Василиса отступила. Молча подхватила цветочек, поклонилась и отбыла.
Я не отказала себе в познавательном зрелище — через черепа посмотрела, как она перекинулась в ярко-рыжую, хищного вида птицу, которую я, безнадежная горожанка, назвала бы соколом, если бы в принципе была способна отличить его от прочих птиц.
Предположительно сокол взвился в воздух и стремительно ввинтился в небо, быстро скрывшись из виду.
А я осталась сидеть в избе за столом и гадать — успели бы мы с моим черепастым зеленоглазым ПВО сбить птичку раньше, чем она вышла из зоны поражения или нет?
Ничем не обоснованная, но приятная уверенность, что — да, успели бы, грела душу.
И все же, почему она разозлилась?
В конце концов, пост Премудрой — это ответственность. Хотя бы — за людей, которые живут на этой земле. И хочу я того или нет, но сейчас эта ответственность на мне. С чего она решила, что я могу передать ее человеку, о котором не знаю вообще ничего?
Видимо, ее навел на эту мысль поступок предшественницы!
И, плюнув ядом в ту, благодаря кому я теперь имела всё окружающее меня счастье, я вспомнила кое-что из снов.
Ту часть, где у предшественницы в руках появлялась книга.
И кое-что из яви тоже вспомнила — как она, забытая мною в седельной сумке, самостоятельно перебралась в местечко поуютнее, на стол в горнице.
Хм.
Хм-хм.
— Гостемил Искрыч! — позвала я домового. — А будь добр, прибери-ка со стола…
Домовой возник рядом и споро засуетился, с любопытством поглядывая на меня.
Что интересно: никакого порицания, по поводу того, что я нарушила инструкции “телохранителя”, он не демонстрировал. Хотя уж что-что, а демонстрировать он у меня умеет!
И в этой ситуации вроде бы должен быть на стороне богатыря — мир-то патриархальный…
— Гостемил Искрыч?
— Да, матушка?
— А чего ж ты мне не попеняешь мне за то, что я ведьму дом пригласила, Илью ослушалась?
Домовой от вопроса только руками всплеснул — аж полотенце обронил:
— Да кто он таков, этот Илья?! Ты, матушка, тут Премудрая, этим землям мать и хозяйка на три дня окрест! А он кто? Проситель, в заложные слуги угодивший! Не его ума дела, кого Премудрой за стол звать — а кого со двора гнать! Твоя тут воля!
Я бы от такой речи села, если бы уже не сидела: надо же, мир патриархальный — а домовой у меня прогрессивный.
Ну или я — отсталая: опять забыла сделать поправку на магический договор, скрепляющий мои отношения со всеми здешними домочадцами. Ну, кроме, пожалуй, кота!
Я покачала головой, а когда домовой удалился к себе, ворча под нос, решила все же попробовать.
Вспомнила, как это делала в моем сне старуха.
Вытянула вперед руки, сосредоточилась мысленно на образе книги, постаралась вызвать в памяти ее вид, и тяжесть в руках, ощущение щершавости переплета, ухватила этот образ — и потянула на себя. Странное описание странного действа — и еще более странным оказалось то, что это сработало, и руки оттянуло весом колдовской книги.
Открыв глаза, я смотрела на нее, и не могла поверить: пришла.
Колдовская книга Премудрых пришла на мой зов.
У меня получилось.
Бережно опустив ее на чистый стол, я листала страницы, в надежде отыскать слово “расковник”. Именно так назвала дышащий силой цветок Василиса.
“А разрыв-трава, тако же расковником именуемая, власть дает над любым железом, так же и над златом, серебром, и иным, что из руды вышло. Отмыкает замки, отворяет запоры, а буде конь подкованный на траву ту наступит — то подкова из копыта и выйдет. Если же сотворить самому себе рану на руке, да в ней траву и спрятать, так в любой драке победа за тобою выйдет. Если же желаешь люду честному по нраву быть да любезным казаться, то рану отворять след на груди — и тогда, как уйдет разрыв-трава в рану, то по твоему и выйдет. Если же в глиняный горшок опустить горсть травы, да залить ключевой водицей, да поставить в погасшую, но не остывшую печь, и оставить там на ночь, то к утру настоится вода и целебной станет, и настой тот от всякой болезни будет в силе.”.