Сезон охоты на невест

39

В моей голове пронесли десятки вариантов от «Не стоит, спасибо» до «Моя мать твоей матери драла космы в академии, и я не буду нарушать традиции».

И вот пока я стояла, размышляя о том, как себя вести с девчонкой, та, округлив и без того огромные глазища, воскликнула:

– УХТЫ!

И посмотрела куда-то мне за плечо. Вот даже не оборачиваясь, я была уверена, что там искомое. И точно: по палубе весело и задорно скакал носок.

– Мое! – быстро сказала я и, стрельнув глазами по сторонам, очень сдержанно-быстрым шагом засеменила в направлении беглеца.

Хотелось, конечно, подобрать юбки и рвануть галопом, но был риск привлечь к себе излишнее внимание. А мне и так возможно придется объясняться, почему мой носок путешествует отдельно от багажа.

И довольно бодро путешествует, должна сказать! Причем не катится, а прыгает, зараза. Где только научился?

– Это ваше, да? Оно магической? А что еще умеет? – тараторила Амелия, которая почему-то шагала рядом со мной.

– Пока только трепать нервы, – буркнула я, ускоряясь.

Просто носок нас заметил и бодро поскакал в противоположную сторону.

– А потом? А оно вырастет? А вы его сами вязали? А меня научите?

Беглец в этом время свернул за угол и, на свое несчастье, оказался в тупике. Он суетился, скача вправо-влево, ища куда бы забиться в пространстве без единой щели. А я с чувством победителя наступала, мысленно обещая яйцу, что еще один такой побег и оно пойдет пешком, а не будет плыть с комфортом.

И тут кораблик неудачно качнуло. Я уже говорила, что у меня начались какие-то кошмарные проблемы с везением с недавних пор? Так вот я погорячилась. Проблем не было, и все вообще было прекрасно.

Проблемы начались ТЕПЕРЬ.

Носок зацепился за шляпку гвоздя в палубе при очередной попытке беглеца дернуться в сторону, корабль качнуло, и яйцо выскочило из своего утеплителя, как пробка из бутылки.

Словно в страшном кошмаре я смотрела, как белое с золотыми прожилками яйцо редкой магической птицы аристель летит по дуге, чтобы со всего размаху встретиться с суровой реальностью в виде палубной доски.

Смотреть было слишком страшно, так что я зажмурилась, а еще и глаза ладонями закрыла.

ХРУСТЬ!

Ну все, спать буду теперь на коврике перед своей каютой, потому что аристель меня ни в жисть не простит и обратно не пустит.

Пока я с мрачной решимостью представляла как буду соскребать яйцо с палубы, чтобы похоронить по каким-нибудь птичьим обрядам, рядом раздался голос Амелии:

– Ой, какой хорошенький!

Я раздвинула пальцы и приоткрыла один глаз. Потом второй. потом убрала ладони от лица и клацнула зубами, поднимая отвисшую челюсть.

Картина была следующая: Амелия сидела на палубе и с умилением наблюдала, как пестрый птенец, напоминавший цыпленка, которого уронили в разноцветные краски, с остервенением дергает шерстяной носок в попытках снять тот с гвоздя.

– Так. – сказала я, уперев руки в боки.

Амелия кинула на меня быстрый взгляд и на всякий случай отодвинулась от цыпленка. Тот угрозу в моем голосе не заметил и продолжил терзать носок. Я подошла к этому пернатому сорванцу и грозно встала над ним.

Птенец еще немного подергал носок, а потом меееедленно так запрокинул голову и увидел меня.

– Пи-пи? – растерянно сказало то пушистое чудо.

И сказал еще, зараза, с таким умилительным видом, что я почти готова была ему простить и побег, и палку колбасы, которой придется откармливать мамочку-наседку, но в это время Амелия напомнила о себе:

– А что это за порода? Такой умненький, я бы тоже себе хотела!

Прощения отменяется, жалость тоже! Как объяснить юной графине, что это пушистая контрабанда, о которой нужно молчать?

– Понятия не имею, – честно соврала я в порыве вдохновения. – Я вообще покупала яйцо в дорогу. На яичницу, – добавила мрачно, кинув многообещающий взгляд на цыпленка.

Тот нервно сглотнул и стал тихонечко залезать обратно в носок, как будто это могло его спасти.