Ключи от Бездны

Дважды стукнули друг о друга булава и меч, сбивая встречные замахи. С легким шелестом и слабым озоновым духом спустил заклинание магик. Панически взвыл чужой голос.

- Оставь, дурак! - завопил Напукон яростно. - Это честный бой!

Нет, пожалуй, сгоряча Хастред его переоценил. С таким-то отношением не будет ему места ни в какой серьезной силовой организации. В спорт пускай идет, под нейтральным флагом свою личную честь отстаивать, потому как победа — она, как давеча наглядно пояснял Чумп, не про чистые руки, а про то, кто на ногах останется. Не самоутверждения ради, а продвижения для — потому что бог весть, кто там следующий из того коридора выскочит, не дав тебе отдышаться после того, как ты в честном бою одолел этого. Так вот пехотные баталии, без дорогих лат и с дощечками, примотанными к руке вместо щитов, повыбивали старомодных ревнителей честного боя — один накалывал на пику коня, второй крюком сволакивал с седла рыцаря, третий успокаивал его тяжелым моргенштерном. А все потому, что бились на результат, а не процесса ради.

От негодования Хастред дернул древко бердыша так, что выволок оружие из-под бревен, и развернулся к бьющимся, дабы внести свою режиссерскую трактовку в постановку этой боевой сцены. Однако припозднился — чем бы ни приправил похлебку Альций, это не пошло на пользу противнику рыцаря, а сам рыцарь все же не настолько был трехнутый, чтобы этим не воспользоваться. Мечом, конечно, трудно просечь приличные латы, если пользоваться им именно как мечом, но Напукон проявил недюжинную гибкость мышления. Прежде всего он перехватил меч латными варежками за клинок и как следует шарахнул противника по шлему массивным яблоком, украшавшим конец рукояти. А затем перекрутил меч обратно, одной рукой поймав рукоять, а второй продолжая удерживать клинок неподалеку от острия, и точным колющим ударом, как копьем, всадил оружие в зазор между шлемом и панцирем, легко продавив насквозь кольчужный ворот.

- Еще раз услышу про честный бой, научу тебя нечестному, - прорычал Хастред в сторону рыцаря. - На примере. Постиг?

Напукон неопределенно фыркнул. Дышал он как загнанная лошадь, вполне возможно, что просто не нашел лишнего воздуха пускаться в препирательства, а может, в бою терял связь с реальностью, как те памятные грибные берсерки.

Хастред развернулся к Альцию, отчаянно тискающему посох.

- А ты, внезапно, молодец. На вот, дерни.

И поворотился к магу висящей рукой.

- Куда дернуть? - пролепетал бедняга растерянно. - Завалило же.

- Руку, говорю, дерни, вправить надо.

- Так я не умею...

Рыцарь, однако, в своих тренировках наверняка встречался с подобными травмами, так что без спросу шагнул к пострадавшему, сгреб одной рукой за плечо возле шеи, другой за бесчувственное запястье, потянул, повернул, начал вести по кругу... а потом в том месте, где рука прирастает к телу, вспух такой всполох боли, что пришел в себя Хастред, уже стоя на коленях на полу и, видимо, отнюдь не через полсекунды. Рука, которой только что вовсе не чувствовал ниже очага боли в плече, теперь адово болела по всей длине, работоспособность к ней еще не вернулась, но пальцами, превозмогая боль, удалось судорожно подергать, и в локте согнулась куда положено, а не в произвольную сторону.

От завала неслись яростные вопли и какой-то невнятный скрежет, словно пытались разгрести. Ну, удачи им. Хастред бывал в дварфийских шахтах и имел свое представление о трудозатратах на подобные работы. Оценил бы грубый разбор такого завала дварфочасов в полсотни, что в пересчете на хумансовую слабую профпригодность означало не один день работ, если найдется толковый прораб, и никогда вообще, если пойдет как обычно.

- Еще болт в боку обломанный, - встревоженно пробубнил над ухом рыцарь.

- Да что ты говоришь, - фыркнул Хастред и, опираясь на здоровую руку, кое-как поднялся на ноги. - С этим тоже справишься?

- Лучше б лекарь какой, - рыцарь стесненно колупнул сабатоном пол.

- Ну, пойдем поищем лекаря.

И запасной выход из штольни. И остальных притаившихся недругов. И пиво. Особенно пиво, потому что перерывы между циклами спасения своей задницы нужно заполнять как можно продуктивнее, а то они, перерывы эти, грозят стать очень короткими.

- А здесь не прорвутся?

- Здесь точно нет, - Хастред попробовал, как бердыш управляется одной рукой, и с неудовольствием постановил, что плохо. Слишком длинный, чтоб направлять без двух точек хвата, широко разнесенных по древку. Вздохнул и, перевернув, воткнул пером в ближайшее бревно, благо за сохранность бояться не приходилось. - Надо глянуть, куда еще есть выходы. Сколь мне известно, всегда есть запасной.

Рыцарь кивнул и свернул туда, откуда выскакивали на них бандиты. Щит стянул из-за спины и принял на руку, разумно прикрываясь от возможных неприятностей. Альций, тихо продолжая поскуливать, потянулся за ним следом.

- Меч подбери, - велел ему Хастред строго, а сам не поленился пройтись, проверяя организм на дееспособность, до подъемной клети. Было бы очень неприятно обнаружить, что шахта пробита не только вниз, но и вверх, до самой поверхности, и оттуда могут спуститься любые количества неприятеля. Однако нет, ствол шахты уходил только в одном направлении. Это, конечно, не значило, что враги не могут просочиться снизу, если в нижний пласт есть другой вход, но сам пол клети перекрывал выход из шахты, а что до подъемного механизма... гоблин сделал несколько шагов назад, подобрал булаву незадачливого латника и всадил ее рукоятку в ворот, ведающий спуском и подъемом клети. Пусть-ка попробуют пробиться. Испорчено гоблином — это как знак качества.

Между тем Альций, ушедший за рыцарем, опять заголосил, и кто-то еще добавил свой голос к его арии, неприятный такой голос, властный и с отчетливыми нотками магической силы. Вот не было печали, вышел, Стремгод побери, на ночь глядя проводить старого друга до зверушечного магазина Дрыхлого Дупня. Теперь кушай последствия большой ложкой, смотри не обляпайся.

Впрочем, сгоряча всегда хочется разрыдаться и свернуться калачиком, когда кажется, что не поспеваешь разгребать то, чем тебя жизнь закидывает. Но спустя время, отдохнув, отпившись, подлечив побитую тушку и усевшись с комфортом в окружении прекрасных дев, будешь им с удовольствием рассказывать про дела давно минувших дней, ведя к тому, что жизнь, вообще-то, прекрасна и удивительна.

Рыцарь и маг успели проскочить короткий коридор и вывалиться в большую круглую каверну, а теперь оба стояли обмерев; Напукон даже с мечом навскидку застыл, словно его жахнуло тем самым заклинанием окаменения. Однако нет, плоть каменной не выглядела, скорее легкая форма паралича — магия донельзя поганая, школы энчантмента, бьющая прямо в мозг и заставляющая разослать по нервам приказ обмереть. Такое заклинание недолговечно, длится ровно до тех пор, пока в организме околдованного не начнется бурная выработка адреналина, которая перекроет навязанный сигнал, но этого зачастую бывает достаточно, чтобы маг успел применить что-то похуже. Хастред рванулся вперед, распихал в стороны союзников, уронив при этом легковесного Альция на бок, и выскочил прямо на тучного субъекта с шикарно изукрашенным магическим посохом в левой руке. Ни доспехов, ни оружия маг при себе не имел, зато стоял прямо посередине небольшой пентаграммы, что могло бы быть засчитано как магический эквивалент нехилой такой алебарды, позволяющей не только пугать, но и при минимальном везении рассечь напополам.

Помещение, на первый взгляд, могло сойти за штабную комнату... или, может быть, столовую — несколько длинных столов и лавок, пара стеллажей у стен, одна оружейная стойка с парой простеньких предметов... напротив хода, из которого гоблин, только что выскочил, виднелся другой ход, вполне возможно ведущий к запасному выходу из штольни, а слева в стену была вделана мощная деревянная дверь с окошком, забранным на тюремный манер толстыми прутьями.

Кроме мага, тут не случилось более никого, оба его охранника уже успели бесславно полечь в почти честных поединках с рыцарем там, в несущем коридоре. Сам же маг, обильно потея от усилий (сковать ментальным воздействием сразу двоих — это, считай, все равно что одолеть их обоих в армрестлинге), накапливал на вершине посоха ярко светящуюся точку, в которой Хастред с тревогой признал заготовку молнии. Неприятное заклинание само по себе, даже ему могло бы попортить шкуру, а уж Напукона в его сплошном металлическом кейсе закоротить должно было намертво. В глазах у мага мелькнула паника, посох нацелился на новоприбывшего, готовясь разрядиться, и гоблин отчаянным пинком сбил с места и послал в сторону мага ближайшую скамейку. Успел еле-еле, удар пришелся по ногам мага, как раз когда тот высвобождал молнию, маг нелепо взмахнул посохом, сохраняя равновесие, и ветвистый белый росчерк шарахнул куда пришлось — в низкий потолок, выбив из него россыпь мелких камушков. Мощно запахло грозой, как обычно бывает от электрических заклинаний.

Накопить следующую молнию маг уже не успевал, так что простер в сторону Хастреда растопыренную пятерню, напрягся, заставив вздрогнуть пульсирующим голубым светом свою пентаграмму, и завизжал:

- Obstupefactus, смертный!

Легкая апатия приятным мягким одеяльцем обмахнула мозг гоблина и ускользнула в небытие. В отличие от большинства обитателей Дримланда, гоблины были почти лишены возможности обращать энергию мира в магию заклинаний, но как известно, у каждой палки два конца, и на обратном конце этой нанизан был почти полный иммунитет к большинству прямых магических воздействий. Вот пресловутая молния или сфабрикованный магией огонь, будучи явлениями уже материального мира, гвоздили как положено, в разжиженный волшебством камень Хастред мог бы провалиться наравне с прочими, но чистая магическая сила... из близких эквивалентов можно вспомнить разве что попытки поразить бестелесного призрака заурядным оружием.

Так что Хастред попросту шагнул вперед, прошипел в расширившиеся от ужаса зрачки мага:

- Гоблин, мудила!

...прихватил толстяка единственной рабочей рукой за шею, ногой подсек ослабевшие ноги и с маху направил головой на край соседней столешницы. Добротное дерево толщиной в два пальца выдержало, зато не выдержала шея незадачливого заклинателя. Под короткий хруст голова рывком отогнулась к плечу почти под прямым углом, а пентаграмма траурно полыхнула темным светом, расставаясь с удаленным из нее элементом питания.

Позади лязгнул о пол выроненный рыцарем меч, а потом и весь Напукон грузно осел на камень, издавая панические булькающие звуки. Хастред чертыхнулся про себя, шагнул к нему и сдернул с головы шлем, чтобы не захлебнулся, когда издержки адреналинового шока хлынут горлом. Альций, нелепо сучащий конечностями на полу, пережил выход из столбняка легче, видимо, не впервой. У учителей магических наук методы простые и суровые — позволить неофиту все на себе попробовать, и тогда уже судить о предрасположенности к той или иной школе волшебства.

- Повезло, - объявил Хастред. - Слабый маг попался, теоретик больше. Наверно, это и есть кнезов исследователь.