Полудержавный властелин

Глава 8 — Второе казанское взятие

Чебоксарь-городок еще строился, сотни две черемисских татар[13], нанятых на городовое дело, копали ров, ставили и забивали толченой глиной клети в основание вала. Сам торговый двор светлел недавно срубленными городнями под островерхими кровлями и я, глядя из-под ладони на это мельтешение, порадовался, насколько быстро взялся за дело Ермолай Шихов, Андреев сын. Впрочем, ничего особенно удивительного тут не было — дай человеку возможность поработать на себя и он горы свернет.

Торговую факторию я отдал Андрею и он напряг все свое купеческое семейство — заготовили лес, наняли мастеров, но, что особо пришлось мне по сердцу, договорились и с местными старейшинами и князцами. Не примучивали, а платили за работу и потому городок вокруг детинца-фактории рос быстро. Ну и торговали Шиховы с местными — стеклом, устюжскими железными изделиями, да много еще чем, а закупали покамест воск да мед. Нормальный обмен высокотехнологичной продукции на сырье, только так и надо.

— Чалку давай!

У свежих вымолов кидали широкие сходни с лодей, что одна за другой вязались к поставленным торчком бревнам. На носу каждой, у накрытого попонами или кошмами и плотно увязанного груза остались по два ратника, прочие же занялись подготовкой стоянки, а старший комсостав чинно двинулся на молебен.

Ошибиться с направлением никак невозможно — над частоколом виднелся скромный деревянный крест церкви во имя Введения Богородицы, единственного храма на пятьдесят верст вокруг.

— О Пресвятая Владычице Богородице, преблагословенная Мати Христа Бога, Спасителя нашего… — рокочущим баритоном вел службу поп Яков, сын Мизинов, рослый вопреки своей фамилии и молодой вопреки моим ожиданиям.

Яков тут не просто службы ведет, он, как и Савватий в Устюге тут и комиссар, и прокурор, и княжий доглядчик. Но самое главное — он прельщал местных сувар в православие, причем ему настрого заказано крестить силой и тем более разорять их священные места. То же самое я втолковывал Шихову, когда отправлял его сюда:

— Покажи людишкам, в чем их выгода, так они сами придут. Землицу покупай или выменивай, ни в коем случае не отбирай! Дома строй с трубами, живность заводи, курей, коз, пусть видят, что православные богаче живут.

— А коли нападут пограбить?

— Тут ты в своем праве, отбивайся. Договорись со старейшинами — пусть заложников дадут, но держи их свободно. Еще пришлю тебе бортников, кто умеет новые ульи ладить, чтоб научили суваров.

— И без того меда довольно.

— Пусть больше будет, продадим, — ответил я на незаданный вопрос. — Амбар свечной поставь, чтобы не воск, а свечи возить. Ну и от податей я городок на десять лет освобождаю, вот обельная грамота.

Ермолай принял с положенными словами благодарности.

— А еще присматривай, где ставить поташные и дегтярные заводцы. Хлеб же покупай у суваров по доброй цене, не жадничай, лучше сейчас полушку переплатить, чем потом рубль потерять, воюя с местными.

Вот Ермолай с Яковом и развернулись. И точно так же развернулся младший Бибиков, отстроивший городок в Цикме[14], тоже на берегу Волги. А учитывая, что в основанный лет пятьдесят тому назад Курмыш и округу я перевел Григория Протасьевича с его людьми, волжский фланг державы прикрыт тремя крепостицами. Но пока отношения с чувашами мирные.

Строить бы да торговать, да прочими мирными делами заниматься, ан хрен — воевать плывем. И не Астрахань, как мечталось, а снова Казань. И не Улу-Мухаммеда, свято соблюдавшего договор, а его чересчур хитрожопого сыночка Юсуфа. Мальчонке сколько лет, восемнадцать? Вот и додумался, что отцу наследует Махмуд, а его номер восемь. И поднял мятеж, а судя по тому, что мятеж удачный — додумался не сам, навели на мысль те, кому Москва поперек горла. После всех метаний и скитаний внутренняя дисциплина у татар Улу-Мухаммеда ослабла, еще десять лет назад такой выверт просто бы не прошел — ну максимум отъехал бы беклярбек к Сеиду или Кичи, но чтобы резать хана?

А зарезали, причем и правящего, и наследника. И Юсуф соизволением Аллаха вдруг оказался первым в очереди на трон, куда он и взгромоздился. Но такие фокусы договор с Улу-Мухаммедом предусматривал и мы срочно начали собирать войска, дабы восстановить конституционный порядок.

Поскольку ничего не предвещало, на сборы ушло чуть ли не все лето и времени на взятие оставалось всего ничего. Еще в Нижнем,где собиралась судовая рать, мы с Шемякой по обыкновению засели в дальней горнице, после уточнения плана кампании с воеводами.

— Главное, чтобы наш мальчик не успел позвать на помощь кого из взрослых дяденек, — выдал я свой главный страх.

Как учит нас лженаука стратегия, слона надо жрать по кусочками, а противника бить по частям. И если насчет того, что казанских мы побьем, у меня сомнений не было, то вот насчет казанских в связке с Сеидом или Кичи я весьма опасался.

— Не боись, — успокоил меня Дима. — Юсуф в тройке претендентов на наследство Орды заведомо слабейший. Ему если помогут, то на условиях полного подчинения, а он власть не для того брал, чтобы ей делиться.

— Думаешь или знаешь?

— Знаю. Верные люди в Казани есть. Они же говорят, что Юсуф пойдет до конца, договориться с ним не выйдет.

— Да это понятно, отца убил, брата убил, Касым и Мустафа ему не простят

Оба царевича, как только узнали о перевороте и последовавшй за ним резне, немедленно потребовали иди на Казань и дать им отомстить за отца. Касым свое войско повел от Мещеры через тот самый Курмыш, а Мустафа покамест со мной, при штабе, но, чую, если не пустить парня в бой, обидится насмерть.

— От Федьки новостей нет?

— Держатся, — коротко отмолвил братец.

Казанский торговый двор после долгих размышлений поставили на противоположном, высоком берегу Волги — и при разливах товар не подмокает, и обороняться полегче. Вот туда-то мы первым делом и наладили Пестрого с «группой быстрого реагирования».

И Федька, вернее, уже Федор Давыдович, не подвел. Обманул татар, высадился выше по Волге, у впадения Свияги, ночью совершил марш к фактории и ударил в спину юсуфовским, что сидели вокруг. Ну и торгаши не подкачали — сделали вылазку. И третий месяц Федор Давыдович очищал правый берег Волги, а пленные татары углубляли рвы и подсыпали валы вокруг острога.

— Ничего, сейчас мы вниз спустимся, вятские по Каме подойдут, устроим Юсуфу небо в овчинку, — оскалил зубы Шемяка и неожиданно спросил:

— Ты Шуйских на воеводство не ставил?

— Не, не лежит у меня к ним душа.

— Вот-вот, я тоже все время от них какой-нибудь подлянки жду.

Шуйские все еще считались князьями Суздальскими, хотя в городе давно сидели московские наместники. И точили зубы — Москва их согнала и с Нижегородского княжения, хотя не столь давно они даже получали ярлык на все великое княжество. А для обоснования своих претензий заявляли, что происходят не от Андрея Ярославича, младшего брата Александра Невского, а от Андрея Александровича, старшего брата Даниила Московского и потому имеют больше прав. Семейка еще сто лет назад бодалась с Даниловичами на равных, но проиграла. Родоначальник Шуйских, князь Василий Кирдяпа, ходил с Тохтамышем на Москву и его летописи винили во взятии города и последовавшем погроме. Так оно было или нет, но к летописным сведениям Дима еще добавил, что Василий Шуйский интриговал против Бориса Годунова и таки пролез в цари, а в малолетство Ивана Грозного Шуйские вели себя покруче оборзевших польских магнатов. И нелюбовь Ивана к боярам не в последнюю очередь — заслуга Шуйских.

— Похоже, они завязаны на казанские дела, — добавил Шемяка, — но пока не пойму, как, Вяземский еще не распутал.

— Все завязаны?

— Старшие, Василий Юрьевич и брат его Федор.

— Иван Горбатый нет?

— Про него не знаю.

Троюродный брат Василия и Федора, судя по всему, амбициями не страдал — от претензий на княжение в Суздале и Новгороде отказался, все ярлыки, что хранились у него, сдал. И теперь Горбатый-Шуйский прекрасным образом наместничал в Городце, который на Волге, и деятельно помогал походу на казанцев.

Там же, в Нижнем, я навсегда простился с Липкой. Потому как одно дело, если Маша смотрит сквозь пальцы и совсем другое, если не одобряет. Тут ведь очень непросто с приватностью, что в крестьянской избе, где по лавкам могут спать человек десять из трех поколений, что у князей, вокруг которых постоянно вьются ближники, слуги, духовники. Все время на виду. До того, чтобы запереться в квартире одному на неделю и раз в день забирать у курьера пакет с едой еще лет пятьсот, не меньше.

Вот и отправил я загодя Липку в Нижний, а здесь уже оттянулся напоследок. Четыре дня мы стояли в городе и четыре ночи мы прощались, и только в последнее утро Липка заплакала, первый раз за все время.

Я обнимал и целовал ее, а у самого кошки рвали душу — поступаю-то подленько. Сколько ей сейчас лет, двадцать шесть, двадцать семь? По здешним меркам — взрослая баба, у таких уже пятеро-шестеро детишек бегают, дом, семья… Чувствуя себя последним подонком, отдал ей грамоту на село Васильевское между Ростовом и Угличем, невесело пошутил, что она нынче боярыня, отчего Липка зарыдала еще пуще.

Насады шли двумя вереницами слева и справа от стрежня, мерно плескали по воде весла, подгоняя и без того быстрый бег Волги к морю. Кошек, скребущих на душе, пришлось топить в вине. Может, только поэтому я и затеял разговор с Димой насчет единовластия. Мы сидели на носу, накинув кафтанцы от прохладного ветерка и шушукались вполголоса.

— Надо страну под единую руку приводить, и я думаю, что под твою.

— С чего вдруг? — вскинулся братец. — Нормально же сидели.

— С того, что это работает, пока мы живы. А помрем — начнется чистая Австро-Венгрия, двуединая монархия.

— Не, это я понимаю, западные земли наособицу живут, их оторвать много сил пока не надо. Я спрашиваю, с чего вдруг под мою руку?

— Тебя народ любит. И войско.

— А толку? Администрацию ты тянешь, а мне бы, — он усмехнулся и напомнил, с чего началось соправительство, — саблю, да коня, да на линию огня!

— Короче, никто впрягаться не хочет, — мрачно пошутил я. — Но в любом случае, нам нужен порядок престолонаследия.

— Ну твои греки ученые судебник пишут?

— Откуда знаешь? — улыбнулся я.

Нет, я не секретил проект специально, просто его делали в Спас-Андронике, и не шибко светили.

— Высоко сижу, далеко гляжу. Короче, пусть в судебник все и запишут.

— Тогда надо уставную грамоту добавлять. И принимать ее на Земском соборе, чтоб потом ни у кого даже мысли не было.

— Значит, примем на соборе.

Касимовскую рать перевезли через Волгу у черемисского села Юсер-Ола, верстах в пятидесяти выше Казани. И почти сразу подтвердилась драка — разъезды Юсуф-хана, как величал себя малолетний узурпатор, наткнулись на всадников Касим-хана, но в силу малочисленности, помешать не смогли.

Помешать нам пытались и ниже по Волге, выставив почти полсотни сцепленных друг с другом насадов. Многажды ходившие водой воеводы немедля сбили наши лодьи, струги и что там еще в плотную кучу, подготовив к абордажной драке, со стоящих на носах лодок пушек сдернули кошмы да попоны, и споро зарядили картечью.