Без Отечества…
- Автор: Василий Панфилов
- Жанр: Альтернативная история / Исторические приключения / Попаданцы / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Без Отечества…"
— Да уж, — засмеялся юрист, — наслышан! Ваши военные…
Он хмыкнул ещё раз, но развивать тему не стал.
— Всплывёт, — констатирую я, — непременно всплывёт! Нужно только выдержать первый удар.
— Не всё так просто, — покачала головой Анна, достав папиросу из маленького портсигара, — Если СИЛЬНО потом и на последних страницах, это уже никому не будет интересно.
— Значит… — я задумываюсь и пожимаю плечами, — скандал!
— Это в любом случае, — бормочет Даниэль.
— Ну… — отдаю шоколадку Валери, — я собрал вырезки с примерами статей французской жёлтой прессы, и в общем-то могу представить, как они будут действовать. Будет… грязно. Очень грязно!
— Наши союзники… — начинает было Анна, но закрывает рот и хмурится, начав накручивать на палец локон. Союзники у нас и правда…
… лукавые. Всё как-то так складывается, что официально упрекнуть их не в чем, но очень уж всё в их пользу идёт! А я всё больше каштаны из огня таскаю…
— Решаемо, — говорю после недолгого раздумья и ухмыляюсь криво, — но будет очень шумно и… грязно.
Замолкаю и взглядом прошу у Даниэля папироску. Прикуриваю и прикрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла. Жду…
— Пусть, — говорит Анна.
— Пусть, — эхом вторит ей Валери.
— … переживём.
— П-простите? — рассыпая перхоть по лацканам тёмного пиджака, трясёт седой головой один из представителей судейской коллегии, тревожно уставившись на меня.
— Я выйду на ринг, — повторяю бесстрастно, скользя взглядом по спортивному залу, снятого организаторами под офис. Потрёпанное оборудование, вытертые тысячами ног полы, неистребимый, намертво въевшийся запах пота. Хотя район, к слову, очень хороший, всего-то в паре минут пешком от центра Страсбурга.
В углу взвешивается какой-то чернокожий атлет, нервно скаля кипенно-белые зубы и постоянно оглядываясь на высокого белого мужчину в форме капитана американской армии. Тренер? Капитан команды? А, не важно…
Вокруг чернокожего несколько мужчин в форме, спортивные функционеры в штатском и за каким-то чёртом — военный капеллан. Спорят, сотрясая воздух громкими фразами, трясут бумагами.
В стороне хохочут, хлопая друг друга по плечам, выбивая из пиджаков пыль и нафталин, вспоминают былое бывшие боксёры, каким-то образом причастные к соревнованиям и очевидно, так и не добившиеся хоть сколько-нибудь заметного успеха к своим почтенным годам. Артрит, нищета… это всё потом! А пока — они почти молоды и перед ними целый мир…
Очень много откровенно посторонних: явные букмекеры по виду, мелкие политиканы из Парижа, чиновники из муниципалитета, военные в форме, репортёры и чёрт те кто. Вся эта публика надувает щёки и старательно делает вид, что они — право имеют! Всё как всегда…
На меня глазеют, но без особого интереса. Большинство, как я понимаю, просто не узнали… и к лучшему. А нет… узнали! Вон какой взгляд… охотничий.
Провожаю глазами метнувшегося к выходу неприметного ссутуленного человечка, едва заметно выдыхаю сквозь зубы. Опять… травля натуральная — как волка обкладывают.
— Но… — разом вспотев (и явно приняв моё раздражение на свой счёт), седой снимает очки и беззвучно открывает рот, часто дыша и обдавая меня запахом больных зубов и невообразимым перегаром.
«— Странно, что от него потом не воняет» — мелькает брезгливая мысль.
— Вы, кажется, были ранены? — приходит на помощь коллеге упитанный одутловатый коротышка с тлеющим огрызком сигары в углу тонкогубого рта. Едкий дымок поднимается к застывшему в прищуре глазу.
Лицо у него невыразительно и бесстрастно, стёсано тысячами тысяч ударов и почти потеряло не то что индивидуальность, но и человечность. Более всего оно напоминает древнюю каменную бабу, столетиями открытую ветрам и дождям. Глаза мутные, с желтоватыми прожилками, какие-то ящеречьи, и уж точно — не человеческие, — Мы вычеркнули вас…
Вздёргиваю бровь, и он осекается, с силой затягиваясь и пытаясь давить меня взглядом. Короткая игра в гляделки заканчивается моей победой.
Шумно вздохнув, коротышка мигает и отводит глаза, склоняя голову. Через пару минут перебора бумаг меня восстанавливают в списках. Лица недовольные — я, чёрт бы меня побрал, побеспокоил занятых людей!
Какая уж там у них игра… А впрочем, здесь не нужны догадки — всё как обычно, ставки! Для букмекеров такие нежданчики, особенно когда они и их устраивают, подарок Небес.
Господа эти, к гадалке не ходи, связаны с букмекерами теснейшим образом. Да и с организацией турнира не всё так просто — есть некие Имена где-то очень высоко, а есть — такие вот незаметные рабочие лошадки, которые, собственно, и занимаются всей текучкой. Они не на слуху и не очень-то интересуются такой мишурой, как слава, но умеют делать деньги…
… и создавать для этого возможности.
Если к ним и приходили господа из Парижа, то уже как пустая формальность, завершающий мазок на холсте Жизни. Моё участие в соревнованиях изначально внесло нотку Хаоса в упорядоченное.
А теперь, после ранения, бюрократическо-полицейской чехарды и недоброжелательного внимания властей, я откровенно лишний на этом спортивном празднике. Чёрт знает, чего от меня ожидать…
Кубок Эльзаса призван сплотить, показать, доказать… ну и далее, по длинному списку, составленному из шаблонных, трескучих патриотических фраз. Это далеко не рядовое событие, явно вышедшее за рамки Франции.
Теперь это скорее часть переговорного процесса между участниками анти-германской коалиции. На бой заявлены французы, американцы, британцы…
… и чёрт те кто ещё! До кубка Европы или чего-то подобного, пожалуй, не дотягивает, но чёрт подери, близко! У всех свои интересы, в которых бокс — не обязательная, но важная составляющая, часть психологического давления в переговорах.
А тут я. Неудобный… да чёрт, я практически для всех неудобный! Русский… притом не «хороший» русский и не «плохой», а свой собственный, наособицу! Со своим пониманием жизни и своими интересами, решительно ломающий заботливо выставленные шаблоны.
— Чёрт бы вас побрал, — бормочу себе под нос и цепляю на нос солнечные очки, сбегая по ступенькам.
— Месье Пыжофф… Месье Пыжофф! — надрывается краснолицый потливый коротышка, заступая мне дорогу и дыша в лицо чесночно-луковым перегаром, — Скажите, почему вы испытываете животную, зоологическую ненависть к этому несчастному офицеру…
— … объясните, месье Пыжофф… — требует от меня на английском господин латиноамериканского вида, — или может быть, товарищ Пыжофф?
При этом он размахивает перед моим носом дипломатическим паспортом какой-то банановой республики так, будто это неведомым образом даёт ему какие-то права вторгаться в частную жизнь граждан других государств. Вид у него гневный, решительный, под смуглой кожей перекатываются желваки…
… так и хочется закричать — верю! Верю! Сам Станиславский, наверное, вскочил бы со своего кресла, и обнял и расцеловал. Талант… как есть талант!
Впрочем, латиноамериканец с его актёрством даже не раздражает… Не слишком раздражает. Дипломаты банановых республик замечательно дёшево продаются и всегда готовы поучаствовать в скандале, контрабанде наркотиков и государственном перевороте, притом неважно, в какой именно стране будет этот переворот.
А сейчас всей этой шушеры в Страсбурге столько, что удивительно даже, как я раньше не сталкивался с этими господами.
— … почему вы решили убить офицера, который всего только хотел поговорить с вами?! — заступает дорогу молодой прыщеватый парень, — Общественность требует, чтобы вы объяснились и…
Отодвигаю его плечом и прохожу дальше. Несколько шагов…
— Алексей Юрьевич! — окликает меня полный господин, — Щеглеватов, Московские Ведомости! Вы можете как-то прокомментировать ситуацию с попыткой вашего убийства и последующие события?!
— Ба, Илья Евгеньевич! — улыбаюсь, останавливаясь и пожимая руку давнему знакомцу, — Рад видеть вас, хотя признаюсь, предпочёл бы иной повод для встречи!
— Да и я, пожалуй, — смеется тот, — Ну как?
— А пройдёмте со мной в отель, — приглашаю его, — не забоитесь?
Смеётся… но не забоялся. Хотя взгляды вокруг… Лучи Смерти, ей Богу!
— Любая война это кровь и грязь… — делаю паузу и отпиваю глоток чая, — уж вам-то не знать!
Илья Евгеньевич, как человек, не раз бывавший на фронте и не боящийся не только лазать по окопам первой линии, но и вскрывать, так сказать, отдельные злоупотребления, кивает.
— А уж война Гражданская… — машу рукой, — Умножьте на десять, и мало будет! Я, ещё в Москве, столько нового узнал о себе из газет и слухов…
— Да уж, — усмехается репортёр, — наслышан!
Он работает на Московские Ведомости, принадлежащие Университету (хотя до недавних пор весьма формально), и лучше других знает, что такое слухи, и как они могут отличаться от действительности. С ним мы пересекались во время приснопамятного дела с Галь Лурье, когда купленная пресса и раскачанное большими деньгами общественное мнение пытались сделать чудовище из жертвы. Небезуспешно…
Позже мне это сильно аукнулось. Как там… «Толи он ложечки украл, толи у него… ложечки нашлись, а осадок остался!» Московский обыватель, взбудораженный и легко поддающийся пропаганде, охотно поверил в пахнущие кровью слухи обо мне, так что негатив, любой степени нелепости, в дальнейшем хорошо ложился на имеющийся фундамент.
Перейдя на французский, чтобы девушки понимали наш разговор, со вкусом обсудили самые нелепые и острые слухи. Потом я рассказывал, как натолкнулся на военных рабочих, об их судьбах и быте, о судах неправедных и главное — о военном командовании, которое закрыло глаза и умыло руки.
Щеглеватов кивает задумчиво, слушает, иногда спорит. Не со всеми моими доводами он согласен и не все принимает. Но Илья Евгеньевич человек либеральных взглядов, и может, как минимум, понять чужие убеждения.
На Валери и Анну косится, но помалкивает… разве что мелькает иногда нотка зависти. Он большой бонвиван и жизнелюб, так что, полагаю, и сам не отказался бы от большой и чистой любви втроём. Впрочем, про него в Москве тоже рассказывали…
— А всё-таки… — качает он головой, — выходить на ринг раненым…
Отмалчиваюсь, пожимая плечами. Правила в этом времени много гибче, и я действую в рамках оных. Это в будущем снимают при рассечении брови, а сейчас… Жёстко сейчас, очень жёстко.
Да и… не хочу объяснять, что такое пиар, а тем более — пиар чёрный. Илья Евгеньевич хоть и союзник, но «в общем», и тем более — не близкий друг, и не имеющий прямого профита в этом деле.
Сам факт, что я выйду на бой после огнестрельного ранения… это ого! Мне даже Кубок не обязательно брать, а продержаться хотя бы пару боёв, и внимание прессы будет обеспечено.
Притом внимание нужное… хотя они и сами того не подозревают! Отрицательная репутация, репутация отморозка, если использовать её с умом, это вполне серьёзно!
Да и потом, не обязательно брать кубок, достаточно победить в одном-двух боях… Впрочем, видно будет.
— Так-с… — кидаю взгляд на часы, висящие в гостиничном номере, — мне уже выдвигаться пора, через час бой.