Одаренный: ученик

Глава 24. Озарение

Катя предложила доехать на своей машине, и я согласился. Ехали молча. Я думал о том, что мне сказала Катя, она же не отвлекала меня.

— Почему никто не сказал мне об этом раньше? — не смог сдержаться я.

— О чем ты?

— Да я про Метель.

— Ну, извини, ты не спрашивал, — обиженно ответила девушка. — И вообще, почему после этой твоей фразы я чувствую себя виноватой?

— Извини, — произнес я. — Я правда не хотел тебя обидеть. На самом деле я просто рассуждаю вслух. Знаешь, чувствую, что эта информация очень важная и может пролить свет на все, что сейчас происходит с нашим родом. Но я не могу понять как именно.

Я задумался.

— Постой, что ты там говорила насчет ее отца? Он держит самый крупный завод по производству табачной продукции?

— Именно так. Вся Москва заваленная его поставками. Да не только она. На внутренний экспорт идет его продукция. Во всех городах и поселках. Выручка — неимоверная. Его бы можно было бы назвать монополистом, если бы не несколько фирмочек, которые занимаются тем же самым. Но они и в сравнение не идут с тем объемом, который крутит Дантес. Мне даже кажется, что он имеет какое-то отношение к этим фирмам — ведь так на него не распространяется закон о монополиях, которых бы сильно прижимал ему хвост. А так вроде здоровая конкуренция, все дела. Хотя какая там к черту конкуренция? Так, фикция.

Я крутил эти факты, пытался сложить их словно пазлы в одну картину. Все это было интересно, но как...

Постой.

— Ты говорила, что Воронцов поставлял Дантесу сырье?

— Верно.

— А сколько он берет за это?

— Да откуда мне знать? — пожала плечами Катя. — Я же не веду их бухгалтерские дела. Думаю, что не так мало, как может показаться — очень большие расходы идут на взятки для таможни, на перевозку и прочие вещие. А Воронцов не дурак, все это будет учитывать в цене. Да и свой процент возьмет. Он известный скупердяй.

— Скупердяй?

— Верно. За каждую копеечку удавиться может. Мой отец давным-давно с ним кое-какие дела вел, пока тот Дантесов не нашел. Так вот, отец говорил, что этот Воронцов жадный до трясучки.

А вот теперь все встало на свои места. Просто щелкнуло — и все. Теперь я знал абсолютно точно все ответы на свои вопрос. И в голове от этого было холодно, словно кто-то обложил ее льдом.

Нужно позвонить отцу. В голове родился план, который нужно срочно провернуть и закрыть этот вопрос с покушениями раз и навсегда.

Словно читая мои мысли, отец позвонил сам.

— Саша, ты где? — голос Федора Ивановича был взволнован.

— У Кати. Сейчас едем в Школу.

— Так поздно? Впрочем, я слышал, что объявили сбор, но что именно случилось, понятия не имею. Ты что-то знаешь?

— Нет. Самим интересно.

— Только сейчас вернулся с совещания при правительстве, там какой-то кавардак. Суета, беготня, а никто не может толком объяснить. Видят, что начальство бегает с горящими хвостами и сами начинают носиться. Даже толком не понимая зачем.

— Отец, у меня есть к тебе две просьбы.

— Без проблем, говори.

— Думаю, они тебе не особо понравятся, — улыбнулся я.

— Почему же?

— Это касается покушения на нас.

— Архитектор? — шепотом произнес Федор Иванович.

— Нет, — покачал я головой. — Есть еще кое-кто, кто хочет нашей смерти. Именно он убил Игоря Воронцова, когда я хотел с ним поговорить.

— Откуда тебе это известно?

— Сопоставил кое-какие факты. И все сложилось.

— И что же за просьбы? — насторожился отец.

Я покрутил в руках книгу «Торги на бирже», которая всегда теперь была при мне, сказал:

— Нужно распустись слух.

— Я никогда...

— Все бывает впервые. Особенно когда тебе грозит опасность расстаться с жизнью. Так что нужно. Дело жизни и смерти.

— Ну хорошо, — нехотя согласился отец. — Какой еще слух?

— Очень простой — ты инициируешь закон о запрете экспорта ладана.

— Что?!

— Именно так. Причем акцент делаешь именно на китайские поставки. Скажешь, что с целью развития отечественного производства нужнее такие кардинальные меры.

— Да какое к черту отечественное производство? У нас никогда его не делали! Не умеют!

— Это не важно. Говори, что протащишь закон о запрете китайских поставок.

— На них же только Воронцов сидит.

— Верно.

— Что-то я ничего не понимаю...

— Я чуть позже объясню. Сможешь сделать?

— Ну, допустим, смогу.

— Только я прошу, чтобы это было сделано аккуратно, так, словно ты где-то между делом обмолвился этим, но делай акцент на том, что это пока тайна — так верней будет.

— Саша, ты же понимаешь, что это может меня под статью подвести?

— Понимаю, поэтому и прошу действовать очень аккуратно. Скажи эту новость князю Прутковскому?

— Ему?!

— Да, именно ему.

— А можно кому-то другому?

— Нет. Прутковский имеет выход на нужного нам человека. Думаю. Он быстро донесет эту новость до адреса.

— Хорошо, сделаю, — обреченно ответил отец. — А вторая просьба?

— Вторая тебе не понравится еще больше.

— И что же именно? — еще больше напрягся отец.

— Через день, когда я скажу тебе, ты должен будешь потратить столько денег, сколько никогда еще не тратил в своей жизни.

— Ох... — тяжело вздохнул отец. — И сколько же именно?

— Очень много. Сколько у нас есть.

— Ты уверен? — только и смог произнести отец.

— Уверен.

— Потому что если то, что ты задумал, не выгорит, мы станем банкротами.

Я это прекрасно понимал. И от того нервничал как никогда. Ставки росли. Пора было сыграть в игру по крупному. Ва-банк...