Герварт Вальден — куратор нового искусства. Жизнь и судьба

Глава 4. Его женщины

Как бы ни воспринимать высказанное американским славистом Джоном Боултом то ли в шутку, то ли всерьез мнение, что всю историю авангарда можно было бы написать без мужчин[138], необходимо признать, что в судьбе Герварта Вальдена и его детища «Штурма» женщинам и в самом деле принадлежала первостепенная роль. Было ли это проявлением наступающей эры феминизма? Не исключено. Но и свойства самого Вальдана сыграли в этом деле не последнюю роль. «Он относился к женщинам по-особенному, — отмечала Нелл Вальден, — умел понимать их благодаря той душевной тонкости, которой был наделен. „Вы, женщины, — говорил он мне — лучшие из людей, вы по натуре более чутки и восприимчивы к творчеству, чем мужчины“. Женщины льнули к нему. Его секретарши, как правило, просто обожали его»[139].

По мнению Ингрид Пфайффер, куратора выставки «Женщины „Штурма“. Художницы авангарда в Берлине. 1910–1932», прошедшей в кунстхалле «Ширн» во Франкфурте (2015), галерея «Штурм» существенно отличалась от других галерей своего времени именно доброжелательным отношением к женщинам-художницам, креативность которых там никогда не подвергалась сомнению. Разумеется, речь не шла о представлении гендера в современном понимании: суть позиции Вальдена состояла в том, что художественное качество произведения превалирует над всем остальным[140]. Таким образом, именно в «Штурме» и благодаря «Штурму» в значительной мере сформировался талант таких знаменитых сегодня представительниц авангардного искусства, как Наталия Гончарова, Габриеле Мюнтер, Марианна Веревкина, Соня Делоне, Александра Экстер, Мария Уден.

Соня Делоне. Около 1918–1920

Примечательна, на наш взгляд, история Елизаветы Хефтер (в замужестве Эпштейн), художницы из Житомира, учившейся живописи в Мюнхене и входившей в круг Кандинского. Переехав в Париж, она станет кем-то вроде связной между ним и художниками парижской школы. Вальден, вероятно, познакомился с ней у гизелистов, и не исключено, что Елизавета Эпштейн помогала и ему налаживать контакты во Франции.

В 1912–1913 годах эта неординарная женщина, послужившая прототипом одной из героинь Томаса Манна, портреты которой создали Явленский и Макке, опубликует в «Штурме» два теоретических текста — «Некоторые мысли о создании изображений» и «Смешное», что выглядит по-своему феноменально для этого времени[141].

Наталия Гончарова. Рисунок. Журнал «Штурм». Июль 1920

Достойны упоминания и другие, быть может, менее заметные, но также творчески связанные с деятельностью Вальдена женские имена. Например, нидерландской художницы Якобы ван Хемскерк, француженки Мари Лорансен, бельгийской художницы Марты Донас, немецких художниц Магды Лангеншрасс-Улиг (дебютировавшей в «Штурме» в 1919 году) и Хиллы фон Ребай, впоследствии перебравшейся в США и ставшей соучредителем и первым директором Фонда Соломона Р. Гуггенхайма, шведской модернистки Сигрид Йертен. Среди русских имен: театральная художница Ксения Богуславская; Елена Грюнхофф, ученица Бурделя и Архипенко, выставлявшая в 1922 году в «Штурме» свои кубистические скульптуры; Любовь Козинцова, жена писателя Ильи Эренбурга.

Мария Уден. Ксилография. Журнал «Штурм». Июнь 1917. Оттиск с доски

Добавим к этому, что Вальден и его близкие соратники внесли существенный вклад в художественное просвещение женщин, проявлявших склонность к изобразительному искусству, организовав при «Штурме» собственную школу. Там, в частности, обучалась и Нелл Вальден, почувствовавшая в себе задатки художницы.

Отдельную главу летописи «Штурма» составляет творчество трагически рано ушедшей из жизни талантливой актрисы и танцовщицы Лавинии Шульц, выступавшей на сцене Штурм-театра в экспериментальных постановках Лотара Шрейера.

Биография Вальдена окажется совершенно неполной без рассказа о его женах. Он был женат четырежды. Однако представлять его в образе Эрота, как это видится порой исследователям[142], кажется нам большой натяжкой. Новый брак всякий раз скорее обозначал очередной этап его жизненного пути, чем свидетельствовал о намерении покорить еще одну женщину. Так или иначе, его жены покидали его, что и служило маркером завершения очередной новеллы в жизни Вальдена.