Перед изгнанием. 1887-1919

* * *

У нас не было близких кузенов в семье матери. Кутузовы, Кантакузены, Рибопьеры и Стаховичи приходились дальними родственниками; наши отношения были хороши, но довольно отдалены. То же касается германских кузенов, Елены и Михаила Сумароковых[58], которые, из-за состояния здоровья их отца, почти всегда жили за границей. Обычными товарищами для нас были дети сестры отца: Михаил, Владимир и Ирина Лазаревы[59] и две дочери дяди Сумарокова-Эльстона, Екатерина и Зинаида[60].

Мы все были влюблены в Екатерину, которая была очень хорошенькой. Ее сестра была не столь хороша, но ее любили за крайнюю любезность. Старший из Лазаревых, Михаил, по возрасту близкий моему брату, был полон ума и остроумия. Что до Владимира, то он имел род комического обаяния, делавшего его неотразимым. Подвижное и выразительное лицо и вздернутый нос придавали ему что-то клоунское. Неутомимый, задорный, он оживлял все наши собрания. Его сердце было благородно, но легкость характера не позволяла ему ничего принимать всерьез. Он смеялся над всем и всеми и думал лишь о развлечениях. Вместе мы совершали сумасшедшие эскапады, воспоминания о которых забавляют меня до сих пор достаточно сильно, чтобы я мог о них сожалеть. Его сестра Ирина имела столь же счастливый характер. У нее было множество обожателей, покоренных красотой ее египетского профиля и длинных зеленых глаз.

Дети министра юстиции Муравьева и госсекретаря Танеева[61] также входили в эту молодую банду, которая по воскресеньям и праздничным дням собиралась на Мойке. Раз в неделю г-н Троицкий, модный учитель танцев, приходил нас посвящать в грацию вальса и кадрили. Гибкий, манерный, напомаженный, пахнущий шипром, седеющая борода тщательно причесана и разделена посередине, он приходил подпрыгивающим шагом, всегда в безупречно сшитой одежде, обутый в лакированные лодочки, в белых перчатках, с цветком в бутоньерке.

Моей постоянной партнершей была Шура Муравьева, скорее привлекательная, чем умная. Танцором я был посредственным. Она мило терпела мою неловкость и никогда не сердилась на то, что я часто наступал ей на ноги. Время не изменило нашей дружбы.

По субботам бывали танцевальные вечера у Танеевых. Эти собрания всегда были многочисленными и очень веселыми. Старшая из Танеевых, большая, полная, с пухлым блестящим лицом, совершенно не была привлекательной. Она также не была особенно умна, зато очень хитра и энергична. Найти ей партнера в танцах было нелегко. Никто не мог предвидеть, что эта Анна Танеева, столь необаятельная, проникнет в доверие императорской семьи и сыграет такую пагубную роль. Не без ее влияния совершилось возвышение Распутина.