Фронт в тылу вермахта

Те первые дни в горах, как, впрочем, и многие последующие, были для партизан особенно тяжелы. Приготовленные заблаговременно базы снабжения оказались в силу разных причин в руках врага. Скудные запасы, взятые с собой, быстро таяли. Фашисты знали об этом. Они хорошо понимали, что без пищи, без тепла партизанам не удастся продержаться в горах зимой долгое время.

Но случилось то, что не предусмотрели, не предугадали гитлеровцы, надеявшиеся, что партизаны в горах «вымрут с голоду». Население беззаветно поддержало партизан. И эта поддержка в первую очередь выразилась в том, что сельские жители охотно взялись прокормить наше «горное войско». Надо было только организовать дело так, чтобы не обездолить самих хозяев. Для этого Главный штаб разделил «зоны продовольствия» по отрядам, бригадам, подобно тому как были разделены зоны боевых действий. Каждый отряд получал продовольствие только из определенных сел. Причем мы стремились все оплатить крестьянам: если имелась возможность, партизаны платили наличными, если денег не было, давали расписки, которые оплачивались уже после войны. Нередко крестьяне отдавали партизанам продукты безвозмездно.

В книге Д. Димина «Воевали вместе» приведено высказывание партизана Д. Кузнецова по этому поводу: «Мы обращались к людям в любое время дня и ночи, и всегда они шли нам навстречу… Бедность была уделом многих жителей гор, но они всегда делились с нами всем, что у них было».

Оказание продовольственной и иной помощи партизанам было делом небезопасным. Фашисты сурово расправлялись с теми, кто был связан с партизанами. Не миновала кара и некоторых наших помощников из Ясене и других сел. Гитлеровцы арестовали в Ясене владельца магазина Деметера, снабжавшего партизан продовольствием и товарами, а также несколько словацких женщин, выпекавших для нас хлеб. Село Ясене гитлеровцы вообще нарекли «партизанской Москвой» и не раз проводили репрессии против его жителей, но так и не смогли создать «продовольственную блокаду» Ломнистой долины.

«В моей жизни не было тяжелей зимы, чем та, 1944/45 года, — вспоминал после войны политрук роты Нитрянской бригады М. М. Дворянский, — и без помощи жителей словацких деревень мы вымерли бы, как мухи на морозе. Фашисты у тех, кого подозревали, жгли дома, сеновалы, чтобы партизаны там не могли прятаться. Арестовывали людей, пытали, а все же отказа нам никогда ни в одном словацком селе не было. Людей фашистские зверства не останавливали. Это я забыть не могу. И, выступая перед ребятами в школе, перед взрослыми на предприятиях, всегда говорю, что в Словакии мы были приняты, как дома, люди последнее от себя отрывали, но помогали нам. Помогали, если даже им за это грозила смерть».

Вспоминаю, как однажды в деревне Горная Легота гитлеровцы заставили, население в канун нового, 1945 года готовить подарки для фашистской армии, приказав доставить их в военную комендатуру, размещавшуюся в другом селе. Население при активном участии подпольной партийной организации деревни, которой руководил член подпольного национального комитета Э. Опаторный, с энтузиазмом принялось за дело. Было приложено немало сил, чтобы посылки получились большими и полноценными. Вот только доставлены были они не в комендатуру. Их привезли в бригаду полковника Пршикрыла. Гитлеровцам же объяснили, что по пути на обоз напали партизаны и захватили подводы с подарками.

Помощь населения партизанам не ограничивалась лишь продовольствием. Для суровой борьбы в горах нужны были одежда и обувь, транспорт, топоры, пилы и многое другое. Нам нужны были разведчики, проводники, часто необходимы были просто приют или надежные места для явок. Трудно перечислить все самые разнообразные случаи, когда партизаны обращались за помощью к населению.

Однажды группа партизан из отряда, которым командовал М. Савельев, зашла в село, расположенное недалеко от железной дороги Чадца — Оходница, и обратила внимание на то, что многие женщины были швеями-надомницами. В горах лежал снег, и партизаны, особенно те, что выходили на диверсии, нуждались в маскхалатах. Женщины охотно согласились их сшить. Через некоторое время в деревню был доставлен необходимый материал. Первая модель, чем-то напоминавшая обыкновенный домашний халат, оказалась непрактичной — длинные полы цеплялись в лесу за ветви, путались под ногами. Партизаны вновь обратились к словачкам, и они сшили штаны и куртки, которые надежно служили партизанам.

Так было во всем. Как-то одна из наших диверсионных групп отправилась на железную дорогу в район Кросно. Мина, которую несли партизаны, была обернута в белый материал — везде лежал снег. Когда прибыли на место, поняли, что с диверсией ничего не получится, так как на железной дороге снег растаял, она была темной, а этот тип мины устанавливался прямо на полотне, возле рельсов. Возвратиться, не выполнив задания, партизаны не могли. Тогда они постучались в первую попавшуюся им хату. Пожилая женщина, впустившая партизанских подрывников в дом, была немало удивлена их необычной просьбе — дать лоскут темной ненужной ткани. Не колеблясь, словачка открыла сундук и извлекла добротную, в бесчисленных складках черную юбку, явно предназначенную для праздников. Партизаны отказались принять этот дар, объяснив, что им нужен просто лоскут темной материи. Тогда женщина принесла из чулана старую тряпку — то, что и просили у нее чудаковатые пришельцы. Довольные партизаны покинули дом. Миной, обернутой в тряпку, был подорван вражеский эшелон. Жаль, что добрая словачка так и не узнала о последствиях этого неожиданного визита партизан в ее дом.

Очень важной была помощь населения в лечении наших раненых и больных, которых местные жители к тому же и прятали у себя. У нас были самые дефицитные лекарства, партизан лечили и оперировали буквально под носом у врага. Самоотверженность словацких врачей и другого медицинского персонала была поразительна. Медики-словаки приходили по первому зову на нелегальные квартиры, в другие места, где укрывались раненые, они шли в горы и леса, в партизанские бригады и отряды, принимали ранены:; партизан у себя на дому.

Вспоминаю врача курорта Слиячь товарища Гелену, как ее называли. В ее доме был устроен настоящий партизанский госпиталь, а заодно и склад боеприпасов. А ведь в особняке появлялись немецкие офицеры и даже обосновались постояльцы. И никому из них было невдомек, что обширный подвал дома занимает партизанская лечебница. Вход туда находился прямо в вестибюле дома, за вешалкой, на которую гитлеровские офицеры вешали свои шинели.

Рассказывали о другом докторе — главном враче Бардеевской районной больницы, который «по совместительству» руководил партизанским госпиталем. Рискуя жизнью, словацкий патриот Франтишек Радач уходил из Бардеева под разными предлогами и шел за 25 километров в лес, в свою подпольную лечебницу. Такие «прогулки» он совершал по ночам два-три раза в неделю. Но вскоре обстоятельства сложились так, что доктору пришлось уйти к партизанам. Он остался у них и стал лечить больных и раненых. В партизанском госпитале, который располагался в двух землянках и в создании которого принял большое участие словацкий патриот И. Марцинек, находилось 40 человек Не один месяц просуществовала эта лесная партизанская больница. Многие партизаны, а также советские разведчики и спустившиеся на парашютах со сбитых самолетов летчики обязаны И. Марцинеку и Ф. Радачу своим здоровьем и жизнью. За этот подвиг словацкий врач Франтишек Радач был награжден после войны орденом Отечественной войны I степени.

Много писем получал партизанский доктор от своих бывших подопечных после войны. Вот отрывок из одного из них: «Уважаемый товарищ Радач! Этим письмом хочу выразить вам сердечную благодарность за помощь, которую вы мне оказали в Чехословакии, в стране, которая для меня дорога, как родная советская земля. Я хорошо помню, что за вашу голову фашисты обещали большие деньги. Ваш труд был не напрасен. Мы все вернулись в свои воинские части и добивали врага в его логове».

Два с лишним месяца находился в горах в шалаше с 11 ранеными партизанами из бригады Петра Величко доктор Юрай Бернат. Это были тяжелейшие месяцы для всех, кто оказался с ним в партизанском госпитале, блокированном карателями. Без медикаментов, почти без пищи словацкий патриот Юрай Бернат поставил на ноги всех раненых. В феврале 1945 года он прошел по горам без сна и отдыха около 50 километров, перешел линию фронта и привел с собой советских воинов, спасшихся ослабевших партизан. Через день, когда сам Бернат и раненые находились уже в советском госпитале, гитлеровцы все же наткнулись на опустевшую партизанскую лечебницу и сожгли ее.

Конечно, в каждой бригаде и во многих отрядах были врачи и медперсонал, переброшенные в Словакию в составе организаторских групп. Только Украинский штаб партизанского движения направил в Чехословакию несколько десятков врачей и фельдшеров. Большая земля посылала партизанам, оказавшимся в горах, медикаменты, перевязочные средства, различный медицинский инструмент. Как свидетельствуют отчеты, большинство раненых и больных получали медицинскую помощь непосредственно в бригадах и отрядах. Например, в бригаде К. К. Попова за все время боев в Словакии было 108 раненых, из них только пять человек пользовались услугами местных врачей и больниц. Еще в ходе восстания значительное число тяжелораненых было переправлено самолетами в партизанский госпиталь в Киеве. Тем не менее словацкое население, словацкие медицинские специалисты сыграли исключительную роль в спасении жизни партизан.

Местное население оказывало огротлную помощь партизанам в добывании взрывчатых веществ. Это было исключительно важно. Что могут сделать партизаны без взрывчатки? В условиях современной войны не так много. В тех условиях, в которых мы оказались в Словакии, и того меньше. Вышестоящие штабы да и мы сами ставили партизанским бригадам и отрядам задачу как можно эффективнее нарушать коммуникации противника. Но тот запас взрывчатки, что был взят в горы, быстро иссяк. Доставка взрывчатых веществ самолетами из Советского Союза оказалась из-за ненастной погоды недостаточной. Из 17 грузовых мешков, которые за время нашего пребывания в горах попали в Ломнистую долину, лишь в одном оказалось минноподрывное имущество и… всего 60 килограммов тола. Было время, когда нам буквально нечем стало взрывать эшелоны противника.

И тогда на помощь пришли местные жители. Из старых каменоломен, из других мест, где до войны или в войну производились взрывные работы, извлекались запасы взрывчатки и передавались партизанам. В основном это был астралит и экрозит. В частности, в 10 километрах от города Брезно, близ которого располагался Главный штаб, был найден в горах основательный запас экрозита, который с успехом заменял тол. Благодаря экрозиту и взрывчатым веществам, полученным из других мест, взрывы на железных и шоссейных дорогах врага следовали один за другим.

В тот сложный период, когда в партизанских бригадах и отрядах не хватало взрывчатки, изыскивались все возможности для проведения диверсий. В упомянутой бригаде Попова, например, имелись мины, а минометов для них не было. Партизаны приловчились взрывать этими минами железнодорожное полотно, делая связки из нескольких мин, а к головкам привязывая немецкую ручную гранату. С помощью шнура это устройство подрывалось при подходе эшелона. Для минирования шоссейных дорог применялись противотанковые гранаты, которые партизаны переделывали в мины нажимного действия. Эти и другие устройства оказались достаточно эффективными. Однако в основном для подрыва эшелонов, вражеского автотранспорта, мостов, других видов диверсий использовалась взрывчатка, переданная партизанам словацкими патриотами, которых мы и поныне вспоминаем добрым словом.