Осьминоги, каракатицы, адские вампиры. 500 миллионов лет истории головоногих моллюсков

Суперхищник

Когда головоногие поднялись со дна морского, все в корне изменилось. Американский палеонтолог и специалист по биологии наутилусов Питер Уорд подчеркивал, что для созданий, ползавших по дну, особенно для трилобитов, это стало полной неожиданностью. Их глаза не были приспособлены, чтобы смотреть вверх — раньше в этом не было необходимости. Уорд полагает, что глаза, способные обращаться вверх, и направленные вверх защитные шипы возникли у трилобитов именно вследствие появления головоногих[52].

«К донным беспозвоночным кембрия смерть пришла сверху — стремительно и без предупреждения — как к мышам, на которых охотится сова», — писали Монкс и Палмер в своей книге «Аммониты» (Ammonites)[53]. Монкс также называл этих головоногих «акулами-людоедами своего времени»[54].

Нам, простым любителям головоногих, конечно, нравится представлять их предков в качестве суперхищников. Но в действительности головоногие, скорее всего, не были первыми ни по размерам, ни по способности к плаванию, ведь, в конце концов, аномалокарис тоже мог плавать и активно пожирал трилобитов. Что касается головоногих, то им удалось, причем довольно быстро, занять господствующее положение в этой нише. Аномалокарис и его родственники пропали из виду после кембрия, а в следующем за ним ордовике наступил великий расцвет разнообразия головоногих[55].

У ранних головоногих были прямые раковины длиной от 30 см до 2 м. Но один вид, метко названный Endoceras giganteum, мог достигать длины 3,5 м — это не только больше любого аномалокариса, но и больше любого из живых существ, появлявшихся в мире до того момента[56]. Раковина эндоцераса была такой огромной, что ему приходилось заполнять первые камеры тяжелыми минералами, вероятно откладывая их с помощью сифункула. Это компенсировало вес тела на другом конце, и в результате животное могло плавать горизонтально, подобно своим родственникам помельче, а не только подниматься и опускаться, как неуклюжий восклицательный знак.

Эти ранние головоногие плавали, если можно так сказать, весьма величаво. Настолько величаво, что в отсутствие доказательств обратного немецкий палеонтолог Дитер Корн склонен считать их скорее планктоном, чем активными пловцами. Слово «планктон» обычно ассоциируется с микроскопическими созданиями вроде одноклеточных растений, но также относится к огромным медузам и сальпам, которые по размерам могут превосходить человека, а также, возможно, к некоторым из крупнейших ископаемых головоногих.

Корн работает в том же Музее естественной истории, что и Бьорн Крёгер, и какое-то время был его научным руководителем. Корна называют великим старцем палеонтологии головоногих. Он напоминает: «[Ранним головоногим] незачем было плавать быстро — крупных рыб тогда не было. Мне кажется, там для них был просто рай — вся эта мелкая живность кругом и почти никакой конкуренции. Должно быть, им тогда жилось прекрасно»[57].

Учитывая, каких ископаемых существ этого периода находят чаще всего, понятно, почему целые поколения художников изображали головоногих охотящимися на трилобитов. На это Корн возражает: «Для начала надо задуматься, приятно ли на самом деле есть трилобита. В нем не так уж много питательных веществ, он в основном состоит из кальцитового панциря».

Еще одна серьезная проблема этого сценария в том, что у ископаемых головоногих совершенно отсутствовали клювы, которые помогают всем современным головоногим вести хищнический образ жизни. «Как вы собираетесь расколоть панцирь трилобита, если у вас нет клюва?» — спрашивает Кристиан Клуг, профессор Цюрихского университета (который когда-то учился в аспирантуре у Корна)[58]. Не было обнаружено ни одного окаменелого клюва, относящегося к первым 100 млн лет существования этих животных, хотя у нескольких древнейших головоногих были найдены и описаны радулы[59]. Клуг утверждает: «Если есть радула, то должен быть и клюв, однако нет никаких следов клюва».

Рис. 2.4. Эволюционная история головоногих, соотнесенная с геохронологической шкалой. Современные виды кальмаров, каракатиц и всех остальных головоногих, которых сегодня можно встретить в океане, — всего лишь более поздние потомки древних эволюционных линий: в триасовом периоде ни один из этих видов не существовал!

У моллюсков, относящихся к колеоидам, отображены элементы внутреннего строения, чтобы проиллюстрировать постепенную редукцию раковины. У головоногих с наружной раковиной этого нет, а показан внешний рисунок раковины. Пунктирными линиями обозначены рода, о которых рассказывается в книге; остальные линии относятся к крупным таксономическим группам

Danna Staaf and C. A. Clark

Конечно, Клуг признает: «…это не доказательство, что клювов не существовало». Ученые, которые описывали самых древних головоногих, попросту не искали клювы, а найти то, чего не ищешь, довольно трудно. Даже среди окаменелостей более поздних головоногих — аммоноидов и колеоидов — клювы встречаются редко. А заметное сходство клювов современных наутилусов и колеоидов указывает, что они, вероятно, развились из клюва общего предка. Возможно, нам просто еще не посчастливилось найти таких предков.

С клювами или без оных, первым головоногим нужно было чем-то питаться, иначе их эволюция на этом бы и закончилась. Если они не раскусывали панцири трилобитов, то что же они ели? «Если вы такого большого размера, стоит задуматься о питании путем фильтрации», — отмечает Клуг. В конце концов, самые крупные ныне живущие создания — усатые киты — питаются именно так. «Может быть, в те времена они просто вбирали в себя мелкие кусочки пищи — как со дна, так и из толщи воды».

Другой, но похожий на предыдущий способ — это поедание падали, он позволяет питаться более крупными кусками пищи. Если древние головоногие по тем или иным причинам не были приспособлены для того, чтобы охотиться и убивать добычу, они могли просто дождаться, пока возраст, болезни или несчастный случай сделают свою работу, а потом подплыть и объесть труп. Корн говорит: «Мне кажется наиболее вероятным, что они были падальщиками».

Тем не менее не стоит полностью отбрасывать версию, согласно которой ранние головоногие могли быть хищниками. Так, например, Монкс поддерживает гипотезу медленного нападения. Представим на минуту, как живший в ордовике огромный прямораковинный головоногий моллюск дрейфует в паре метров от песчаного дна. Он обнаруживает (может быть, с помощью зрения или обоняния), что под ним так же неспешно ползет улитка. Несколько плавных реактивных толчков — и вот он подбирается к добыче достаточно близко, чтобы схватить ее.

Если бы мы снимали документальный фильм о природе, такую сцену «погони» нужно было бы ускорить раза в три, чтобы ее было не слишком скучно смотреть, и все же это была бы самая настоящая погоня.

Не стоит забывать, что мир велик и разнообразен. И не везде развивались все возможные формы жизни. Где-то древние головоногие величественно дрейфовали, а где-то у них могли развиться более активные способы плавания. Полотно эволюции состоит не из одной, а из множества нитей. Некоторые из них обрываются, другие меняются так быстро, что за ними едва можно проследить в общем рисунке ткани.

Были ли первые головоногие суперхищниками, суперпадальщиками или суперпланктоном — они в любом случае занимали господствующее положение. Пока не появились рыбы.