Осьминоги, каракатицы, адские вампиры. 500 миллионов лет истории головоногих моллюсков

Живое ископаемое?

«По-настоящему интересный вопрос заключается в том, почему наутилус вообще до сих пор существует. Я не знаю, как на него ответить, — прямо говорит Джейкоб Винтер. — Только посмотрите на эту штуку — она плавает как попало, то и дело во что-нибудь врезается, у нее вообще едва ли есть способность различать, что делается вокруг. Не понимаю, как ей удалось выжить»[196].

Мы уже говорили, что наутилоиды существуют уже очень, очень давно. И их современные представители, кажется, не слишком изменились, за что их часто называют «живыми ископаемыми». Они плавают медленно и неловко, зрение у них неважное — кажется, они безнадежно отстали от жизни. И все же не стоит их считать глупыми пережитками прошлого, так же как крупных динозавров обреченными на то, чтобы уступить дорогу млекопитающим (эту идею давно опровергли, так что юные любители динозавров могли с ней и не сталкиваться, однако отголоски этого мифа все еще сохраняются в пренебрежительном слове «динозавры», которое мы употребляем по отношению к устаревшим технологиям или потерявшим связь с современной реальностью начальникам). На самом деле, чем больше мы узнаем о наутилусах, тем более сложными и загадочными они кажутся.

Наутилоиды, по всей видимости, являются самыми стойкими среди головоногих. Они незаметно проскочили через все массовые вымирания, в которых аммоноиды терпели страшные потери, пока полностью не вымерли. Разгадка выживания наутилоидов может скрываться в относительно большом количестве энергии, вкладываемой в каждого детеныша. Внушительный запас желтка в яйце, вероятно, позволял только что вылупившимся наутилоидам не зависеть от наличия планктона и пережидать трудные времена. Та же способность пережидать, скорее всего, привела их к успеху в кайнозойскую эру. И хотя их эксперименты с усложнением в стиле аммоноидов ни к чему не привели, они все еще держатся и даже, кажется, снова наращивают разнообразие.

Одним из явных преимуществ увеличения родительского вклада в каждого отпрыска является возможность передавать знания и обучать навыкам. Большинство животных, которых мы считаем умными, широко используют это преимущество. Слоны и дельфины, например, рожают всего по одному детенышу и занимаются его обучением долгие годы. Гуппи и мухи (которые пока не продемонстрировали примеры сложного поведения, такие как использование орудий или распознавание себя в зеркале) плодят десятки и сотни детей, не предлагая им никакой родительской заботы.

Так что довольно странно, что наутилоиды, которые никогда не отличались выдающимся интеллектом, проявляют осторожность, производя на свет немногочисленных детенышей, в то время как колеоиды — несомненные интеллектуалы беспозвоночного мира — бросают своих многочисленных детей на произвол судьбы. Даже мама-колеоид (например, самка аргонавта), которая вынашивает яйца в своей раковине и помогает детенышам вылупиться, никак в дальнейшем о них не заботится. Она не кормит их, не охраняет, не учит охотиться, не помогает прятаться. Такое отсутствие взаимодействия со своим потомством отнюдь не редкость среди беспозвоночных, но необычно для башковитых животных, способных к обучению. Потрясающее поведенческое разнообразие взрослых головоногих — использование орудий, игровое поведение, смешанные брачные сигналы (помните самцов-сникеров, принимающих маскировочную окраску «под самку»?) — кажется тем более удивительным, когда мы понимаем, что все это совершенно независимо развивается менее чем за год, без всякого родительского обучения. Современные наутилоиды, сохранившие раковину как убежище, обычно считаются менее умными, потому что у них мозг и глаза попроще.

Впрочем, это предположение редко проверялось. Хотя в мозге наутилусов не хватает тех долей, в которых формируются воспоминания у колеоидов, в 2008 г. пара ученых решила выяснить, смогут ли наутилусы запомнить, что мигающая лампочка связана с едой[197]. Они обучили 12 наутилусов по методу Павлова — используя вспышки голубого света и похожий на чай настой из замороженных голов тилапии, в предвкушении которого у наутилусов учащалось дыхание и возбужденно двигались щупальца. Через некоторое время после обучения, от нескольких минут до нескольких дней, животным показывали вспышки голубого света без всякого подтверждения в виде тилапиевого чая, и, к всеобщему удивлению, «примитивные» головоногие проявляли все те же признаки предвкушения, доказывая таким образом, что обладают и кратковременной, и долговременной памятью.

Похожим образом не уделяли внимания и глазам наутилусов. Глаза колеоидов, конечно, устроены очень сложно, хрусталики в них такие же, как у позвоночных, и они дают изображения очень высокого разрешения. Но у наутилусов в отсутствие хрусталика развилась впечатляющая способность формировать изображения просто при помощи крошечного отверстия. Если вы на своем опыте знаете, что такое близорукость, то, скорее всего, выяснили, что резкость изображения повышается, если прищуриться, то есть воспринимать свет через более узкое отверстие. Собственно говоря, наутилусы все время щурятся. Их зрение, безусловно, развито не так хорошо, как у колеоидов, но для наутилусов вообще важнее обоняние, чем зрение. К сожалению, человека обоняние подводит. Нам понятен зрительный интеллект, а обонятельный интеллект для нас загадка.

Может показаться, что современные наутилусы совсем не изменились с древних времен, но изменения могут быть как очевидными, так и трудноуловимыми. Самые явные перемены — крупные анатомические перестройки, которые легко увидеть, сравнивая ископаемые виды с их живыми родственниками. Так, мы отследили радикальное сокращение раковины у колеоидов. Но наутилусы, возможно, пережили не менее радикальные изменения, которые не так бросаются в глаза. Их обоняние может оказаться недавним новшеством. Мы даже не знаем, какие еще сенсорные особенности скрываются в гуще их щупалец. И, как и любые создания на Земле, наутилусы продолжают эволюционировать.

В слоях, относящихся к началу кайнозойской эры, наутилусов можно обнаружить по всей планете. В какой-то момент, после снижения температуры океанских вод и появления китов (а также, вероятно, вследствие возникших из-за этого трудностей), наутилусы исчезли почти отовсюду и теперь встречаются только в водах, окружающих Австралию. Может показаться, что вымирающие животные нашли там последнее пристанище. К тому же, когда ученые впервые описали современных наутилусов, считалось, что они все принадлежат к одному виду.

Однако со временем из тропического Индо-Тихоокеанского региона все новые мертвые наутилусы и пустые раковины начали попадать в Европу, где все они были описаны, изучены и разделены на четыре или пять видов, два из которых какое-то время были известны только по раковинам. В 1980-е гг. Питер Уорд с коллегами обнаружили живых представителей обоих видов в природных условиях, и один из них, Nautiluss scrobilatus, смог весьма удивить ученых. Его раковина была покрыта слоем органического материала, который называется периостракум: он знаком нам по некоторым морским улиткам, но никогда раньше не встречался у головоногих моллюсков. Внутренние мягкие ткани этого вида тоже разительно отличались от тканей других наутилусов, и в 1997 г. scrobilatus объявили принадлежащим к новому роду — Allonautilus, или «другой наутилус». Это открытие послужило намеком на то, что, возможно, наутилусы — не совсем тупиковая ветвь эволюции.

Рис. 7.1. Живой наутилус плавает в море вблизи острова Палау: видны многочисленные специализированные щупальца, мясистый капюшон, точечное отверстие глаза и маскировочные полосы

Wikimedia commons, Manuae

Дальнейшие исследования показали, что популяции наутилусов всех видов относятся к одной из двух групп: либо они встречаются в морях вокруг Австралии, либо дальше в океане, ближе к обособленным островам, например Палау или Фиджи. Такое распределение говорит о том, что наутилусы снова начали распространяться за пределы своего австралийского ареала. Возможно ли, что наутилусы находятся на пороге новой эволюционной радиации? Генетические данные указывают, что Allonautilus — молодой род, недавно выделившийся из группы видов рода Nautilus. Из этого следует, что эволюция еще многое может проделать с этой ветвью[198]. Кто знает, возможно, новые виды наутилусов даже изобретут заново швы и скульптурные украшения, которые мы видели у аммоноидов.

К сожалению, человек может отнять у эволюции эту возможность. Мы живем во времена очередного массового вымирания, которое представляет новую угрозу, не похожую на те, что удалось пережить наутилусам.