Злодейский путь!.. [том 3-4]

Глава 96. Возвращение

С проклятьем в деревне серодобытчиков было покончено. Лекари во главе с Загом и Шен с компанией практически одновременно выехали из деревни, только первые улетели на мечах, а последние вывели повозку на дорогу, и, не обращая внимания на пристально наблюдающих за ними местных жителей, отправились прочь, не оглядываясь.

Целая тройка лошадей, привязанная к повозке сзади, смотрелась нелепо. Первоначально привязывался только личный конь Риту, которого она забрала с собой из дому, теперь же лошади Ала и Аннис тоже оказались без седоков. Так что повозка стала смотреться довольно нелепо: две запряженные в нее лошади и еще три запасные.

Четыре дня пролетели без происшествий. Шен за это время не пользовался своими духовными силами, как и обещал Загу, хотя с каждым днем все больше тяготился этим обещанием. Ал вместе с Риту ехал в повозке и почти все время был в поле зрения, но на попытки Шена проверить, как там его рана, отвечал категоричным отказом, аргументируя тем, что все уже давно зажило. Подобное отношение несколько уязвляло, ведь Шен искренне пытался помочь, но он решил не заострять на этом внимание, чтобы не чувствовать себя еще глупее. Муан не терпящим возражений тоном заявил, что не будет сворачивать никуда с главного тракта, кроме больших хороших гостиниц, и следовал этому неукоснительно, хоть никто (и уж тем более Шен) не пытался как-то повлиять на это решение.

Вот так через четыре дня они прибыли в орден РР. День уже клонился к вечеру, по пути на пик Таящегося ветра им встретилось мало знакомых. Шен вылез из повозки и со вздохом осмотрелся по сторонам. Вот он и «дома».

К сожалению, сразу отправиться на свой родной черный пик он не мог: рядом с ним стояла внучка, которую нужно куда-то определить. Так как Шен не имел об этом никакого понятия, он решил перво-наперво отвести ее поприветствовать второго двоюродного дедушку.

Муан, в последнее время часто хмурящийся, передал поводья ученикам, отрабатывающим наказание в конюшне, а Шену буркнул, что отправится к себе. Шен кивнул, не развивая диалога.

Ал проводил учителя и Риту до начала моста на пик Золотой зари и попрощался с ними в ответ на прощание учителя. Ему было обидно, что его отослали таким вежливым образом, но это давало возможность последовать за учителем втайне. Выждав, когда учитель и Риту отойдут подальше, Ал замаскировал свою заклинательскую ауру и последовал за ними. Ему нравилось вот так вот молчаливо идти за учителем, это создавало ощущение, будто они прогуливаются вместе.

Так как Шен обещал старейшине Загу, что не будет пока пользоваться своими духовными силами, ему приходилось расхаживать между пиками пешком. После того как отдал внучку на попечение главе ордена, он направился на свой пик Черного лотоса, а Ал молчаливой тенью последовал за ним. Наблюдая за тем, как он медленно идет по мосту, Ал подумал, что мог бы так следовать за ним годами, глядя на его статную фигуру и оберегая его покой. Учитель остановился на середине моста и посмотрел на серые вершины гор, глубоко вздохнув. Он выглядел задумчиво и меланхолично, впрочем, он почти всегда так выглядел, когда его взгляд цеплялся за красоту окружающего мира. Ал не мог понять, на что он смотрит. В этих горах нет ничего интересного. Единственное зрелище, достойное внимания, сейчас перед глазами самого Ала.

Учитель отвернулся и пошел вперед. Прогулка подошла к концу, и он скрылся в своем черном замке. Ал не решался прокрасться внутрь, поэтому поклонился тяжелым дверям и направился прочь.

Счастливое путешествие с учителем закончилось, пора возвращаться на ненавистный пик Таящегося ветра. Когда именно это место стало столь ненавистным для Ала? Он на самом деле устал там находиться, а контраст между тем, как относится к нему учитель, и как относятся на пике Таящегося ветра, только сильнее подогревал эту неприязнь.

Хотя, многое сильно переменилось с тех пор, как он стал учеником старейшины Шена. Парню оставалось надеяться, что в будущем все еще сильнее изменится. К сожалению, как бы он ни мечтал перебраться на пик своего учителя, как положено другим ученикам, осознавал, что применительно к нему это невозможно. На пике Черного лотоса запрещено жить ученикам, это не изменится, как бы Ал ни просил. Все из-за давней истории, о которой до сих пор ходят слухи. Все из-за того, что пик Лотоса стал пиком Черного лотоса. Только человек, обладающий столь высоким уровнем духовной энергии, как его учитель, может жить там.

Ал обернулся и посмотрел на теряющийся в ночи черный замок. Интригующее и запретное место, под стать его учителю.

Три года назад, когда Ал прошел испытания и поступил в орден РР, у него было много самомнения на свой счет. Однако со временем из-за собственных неудач и издевательств со стороны соучеников и пренебрежительного отношения учителей самомнения сильно поубавилось. Наверное, он все это мог бы стерпеть, если б у него был хотя бы один человек, который говорил бы ему, что с ним все в порядке, а неудачи естественны. Но он слышал только о том, что бездарности вроде него не стать заклинателем, ему нужно работать больше, если он не хочет опозорить орден, даже собаку можно выдрессировать, а он — отродье, не поддающееся элементарной дрессировке. Он зациклился на этих словах, в какой-то момент все вокруг стали врагами. Он уже не обращал внимание на похвалы старших учеников и признание некоторых его заслуг учителями. Теперь все воспринималось как насмешка.

Самым сложным для новичка в ордене РР было пережить первый год — время, когда детей ломали, чтобы оставить лишь тех, внутри кого железный стержень. Никого из новичков не щадили, не утешали и не хвалили. Для остальных в ордене новички были теми, кто не достоин внимания, это были рабы без права голоса, о них можно вытирать ноги, заставлять подвергать свое тело нагрузкам, которые для них казались немыслимыми. Закалять тело и дух так, чтобы в дальнейшем ничто не могло легко их сломить. Потому что даже если вы прошли вступительные испытания — это всего лишь первый шаг, пережить следующий год — вот это настоящее испытание. Многие не проходили его, больше половины отсеивалась, убегая из ордена в слезах, с воплями, что это вовсе не то, что они себе представляли.

Ал бы тоже предпочел сдаться. Он ценил свою гордость очень высоко, он выпестовал ее в тяжелых условиях, когда ему приходилось заботиться о семье, голодать и даже продавать травы на улице, чтобы заработать на мешочек риса. Он никому не позволял перейти в отношениях с ним определенную черту и гордился этим. Но в ордене не оказалось ни одного человека, который признал бы его заслуги и уважал, все относились с презрением и пренебрежением и демонстрировали свое превосходство при каждой возможности. Гордости Ала был нанесен сокрушительный удар и не было никакой возможности отстоять ее в драке, ведь эти подлые люди не гнушались бить того, кто был гораздо слабее, и подтрунивать на сей счет. Если бы не ссора с матерью, если бы не их спор, если бы не ее неверие в то, что он станет заклинателем, он бы сдался и вернулся домой. Особенно теперь, когда у них на самом деле был дом, куда можно вернуться. Но ее слова уязвили его и засели глубоко в душе: «Ты рехнулся! Тебе — стать бессмертным заклинателем? Ты лишь потратишь время впустую вместо того, чтобы заняться тем, что действительно имеет смысл!». Он впервые грубо крикнул в ответ, и после этого разговора они расстались, а Ал ушел из дома с четким осознанием неодобрения и неверия в него единственного человека, чье мнение имело значение. И вот теперь вернуться, признав, что она была права? Заклинательство — это слишком круто для такого как он?

Пусть его гордости и был нанесен сокрушающий удар, такого бы он не пережил. Уж лучше замерзнуть в выгребной яме, или помереть, таская эти огромные бревна, или быть избитым соучениками до смерти, но не вернуться домой после того, как именно он ушел.

Так что Ал не мог бы сказать, что стойко пережил вступительный год издевательств в ордене РР. В какой-то мере он серьезно поломался и его восприятие мира стало сильно искажено. Может быть по этой причине он не нашел друзей в следующие годы, оставаясь отбросом, которого все привыкли гнобить. Появление в его жизни старейшины Шена стало лучиком света, прорезавшим его пустую туманную реальность. Он словно очнулся от наваждения и вспомнил, зачем поступал в орден и кем мечтал стать. Единственный человек, который сказал ему, что у него хорошо получается. И после этого все переменилось.

Сейчас Ал уже с трудом вспоминал тот период своей жизни, когда позволял другим называть себя отбросом и сам ощущал себя таковым. Мозг быстро стирал эти травмирующие воспоминания. Он скорее осознавал это как факт, но не помнил детально и никогда не пытался вернуться к тому времени в своих мыслях. Это было раздражающее время никчемности, но он пережил его. Теперь, благодаря учителю, который верил в него, он и сам был убежден в своих силах. Пусть не сразу, но все получится. Учитель не ждал от него слишком многого, и именно это мотивировало Ала показать лучший результат.

Ал вернулся на пик Таящегося ветра. Проходя по дороге, идущей через парк, на лавочке он углядел знакомую фигуру. Иронично, но именно эта вздорная девчонка с несносным характером и раздутым самомнением, которая, в отличие от него, никогда не подвергалась испытанию «вступительного года», стала его первым и пока что единственным другом в ордене РР. Но она об этом, конечно же, не узнает.

— Хорошо отдохнула? — вместо приветствия спросил Ал.

Се Аннис подскочила с лавки и подошла к нему, чтобы вместе прогуляться до жилых комнат.

— Я так рада, что вы, наконец, вернулись! — не поддавшись на его провокацию, поведала она. — Ты не представляешь, как я сожалела, что не могу отправиться назад вместе со старейшиной Загом и учениками!

— Ты на самом деле долетела за полутора суток? Если так, ты, должно быть, подчистую вычерпала свой запас духовной энергии.

— Думала, что помру, — честно признала Аннис. — И мама меня потом чуть не убила, когда заметила. Я более-менее быстро восстановилась с помощью артефактов, но лететь назад она мне не позволила. Я насилу успокоила ее, первые пару дней она требовала от меня, чтобы я выбрала другого учителя.

— Ну да, «принцесса» пика Персикового цветка может же выбирать учителей по своему желанию, — скривившись, поддел ее Ал.

— Можно подумать, ты выбрал бы другого учителя, будь у тебя такая возможность!

— Мне это не нужно.

— Мне тоже.

Они замолчали, уставившись на приближающееся здание общежития для учеников общего потока. Еще один повод для головной боли Ала: те, кто обучались на других пиках, до сих пор смотрели на него свысока из-за того, что он живет здесь, пусть у него и есть учитель, а те, кто жили здесь на общих основаниях и не имели отношения к какому-либо пику, потому что были недостаточно талантливы, чтобы их выбрали, завидовали Алу и раздражались.

Были, правда, и плюсы этого месторасположения: столовая с кухней были совсем близко, а Ал наловчился проникать туда незаметно. Также кроме тех, кого раздражала его персона, наконец стали появляться и те, кто перед ним заискивал и желал иметь с ним хорошие отношения, что Ала забавляло, но не слишком тешило его самолюбие. Прошлые годы научили его знать цену доброго слова.