Через смерть

Глава 18

– Господин капитан, разрешите обратиться! – громкий окрик вывел из задумчивости. Третий день я принимаю дела в гарнизоне, а так и продолжаю иногда выпадать из объективной реальности. Мысли о милом создании не отпускают. Грешным делом думал, а не влюбился ли я? Но отметал эту мысль, заставляя себя окунуться в работу. Ночью ходил, проверял посты, а днём закапывался с головой в бумажную волокиту, но ничего не помогало. Даже вскрытое письмо Императрицы Доанны Первой с инструкциями держаться на расстоянии от охраняемой особы и каждый месяц докладывать обо всех посетителях не отрезвили мой пыл. Я не мог отделаться от преследующего меня образа юной особы.

– Обращайтесь, – ответил лейб-лейтенанту со смешным именем Захирки́. Как ни странно, но во вверенном мне подразделении всего трое офицеров вместе со мной. Два лейтенанта командовали взводами и я — командир роты. Основная нагрузка ложилась на младший и средний сержантский состав. Это было и понятно — война. Офицеры нужны на фронте. Тем удивительнее принятое решение направить боевого офицера в глубокий тыл охранять пусть и члена императорской семьи, но бывшей императорской семьи и не столь важную в текущей ситуации особу.

– Господин капитан, согласно вашему приказанию, разработан план тренировок личного состава. Разрешите представить?

– Представляй, только коротко, – ответил, удовлетворившись уставным ответам и выправке лейтенанта. А то по прибытию меня ожидала неприятная картина. Мало того, что карету в охраняемый периметр пропустили без досмотра, так никто даже её не остановил. Не проверил, кто это въезжает на охраняемый объект. То есть был полный бардак, за исправление которого я и принялся в тот же день. Установил пост на въездах, распорядился организовать пешие патрули и караульную службу.

Лейтенант продолжал докладывать о намеченном плане, а я не удержался и перебил его:

– Лейтенант, кто до меня командовал ротой? – этот вопрос меня интересовал постольку поскольку, но было интересно, вместо кого меня назначили.

– Штабс-капитан Синитори. Он неоднократно просился о переводе, вот его просьбу и удовлетворили. Не знаю, в столице он теперь служит или отправился на фронт, но…

– Договаривайте, лейтенант, не стесняйтесь, – подбодрил его, видя, как совсем молоденький офицер замешкался.

– Штабс-капитан из семьи знатных дворян и сильно сокрушался, что ему приказано следить за дочерью того, кому он когда-то присягал, – набравшись смелости, выпалил лейтенант.

– Не следить, а охранять. Идёт война и враг может воспользоваться… — я говорил и говорил, не веря своим словам. Не сразу, но я понял, что эну Линесса находится фактически под домашним арестом. За пределы резиденции никуда не отлучается, даже не делает попытки. Долгое время проводит сидя в библиотеке или изредка гуляет в саду, но за короткое время моего здесь пребывания, мне показалось, что она смирилась со своей участью.

Из-за дверей послышался шум. Я прервал монолог и подобрался. Стало интересно, кто это имеет смелость так бесцеремонно врываться в офицерский кабинет.

Дверь распахнулась.

– Господа, объяснитесь, почему меня не пропускают в резиденцию и заставляют идти пешком … — быстро заговорил вошедший, но осёкся, – Мирони, ты?

– Энц Роила, какими судьбами?! – неподдельно удивился представшему передо мной дворянину.

Причина появления в резиденции энца оказалось до банальности проста. Ещё будучи в столице эну Линесса обозначила срок, когда ответит на предложение энца выйти за него замуж и не дожидаясь письма, Роила прибыл в резиденцию, чтобы лично услышать решение эну Линессы.

– Вот такие дела у меня к эну, – мы шли по длинным коридорам резиденции. Я лично согласился проводить его к Линессе, тем более, необходимо было представиться императорской особе. Этот день я, как только мог, оттягивал и благоразумно рассудил, что лучшего случая и придумать невозможно. Зайду, представлюсь и оставлю молодых влюблённых одних. Энц Роила меня клятвенно заверил, что ничего дурного не замышляет и я ему с радостью поверил. – Ты смотрю, капитана получил, давно?

– Недавно. Во время коронации.

– Так ты был приглашён?! – удивился энц, – а меня, знаешь, не пригласили. На коронации присутствовали только самые приближённые, а имя Императора до последнего держали в тайне. Знаешь, хочу тебе сказать по секрету, много недовольных в среде, где я вращаюсь. В министерстве, где служу, так прям петицию готовили сначала, но потом как-то всё стихло.

– Почему недовольны? – не понял я. Из тех сведений, какие были доступны, сделал вывод, что эну Доанна не худший вариант. Ну не ставить же во главе большой Империи человека, всю жизнь прожившего за границей, не знающего особенностей менталитета своего народа, являющегося тёмной лошадкой не только простолюдинам, но и большинству дворян. И мало ли, как на него повлияло пребывание за границей, что, кстати, как для меня являлось более существенным обстоятельством для отказа в престоле.

– Так закон престолонаследия специально под неё переделали. Я не силён в казуистике, но говорят, слишком много пробелов и противоречий осталось.

– Брось, – отмахнулся я. Всеми фибрами души не хотел лезть в политику. Знания и хоть и малый опыт прошлого останавливал меня от втягивания в политические интриги. Тем более задачу минимум для себя я выполнил, теперь оставалось при первой возможности заняться сколачиванием капитала не только на безбедную жизнь, но и на воплощение в металле своих идей. Изредка, вечерами я думал, что могу привнести в этот мир, чтобы дать толчок к прогрессу. Даже завёл небольшой блокнот с записями, но напротив каждой идеи ставил пометку или «рано», или «технически невозможно, пока». А идей было много. От паровой машины, до пулемёта Ма́ксима, но возникал вопрос, где найти дельных инженеров-конструкторов для воплощения идей. Я же не технарь, не владею чертежами, только общие принципы работы, и вдобавок всё упиралось в недостаточный уровень развития мира. Здесь пока и патрон: пуля-гильза не изобрели, и технически воплотить в жизнь задумки было невозможно. Сначала необходима техническая революция: станки, машины, не на конской тяге, а хотя бы паровые, чтобы поставить на поток, запустить серийное производство.

– Далеко ещё? – вывел из задумчивости идущий рядом энц.

– Нет, скоро придём. В это время эну Линесса обычно находится в библиотеке, она в противоположном крыле резиденции из-за этого пришлось долго идти.

Не решаясь войти, я замер возле закрытой двери, но видя нетерпение в поведении Роилы, глубоко вздохнул и бесцеремонно, без стука растворил двери.

– Зассина, это ты? Распорядись подать обед сюда. Не хочу…

– Дорогая! – из-за спины выскочил энц Роила и словно на крыльях помчался к сидевшей за столом, уставленным огромными фолиантами, эну Линессе.

– Энц, вы?! – голос Линессы дрогнул, а глаза её расширились от удивления, – какими судьбами и как вы прошли?!

– Эну Линесса, я не смог больше ждать… мы с вами договорились, что сообщите своё решение, – сбиваясь, делая короткие паузы говорил Роила, – но не было больше моих сил ждать. К счастью оказалось, что здесь проходит службу мой… мой хороший знакомый и он…

– Позвольте представиться по случаю назначения. Сожалею, что не удалось это сделать вовремя, – сделал шаг вперёд, давая возможность Роиле перевести дух и привести свои нервы в порядок. Я надеялся, что сейчас представлюсь и оставлю их наедине, – лейб-капитан его Императорской гвардии командир гвардейской роты — Валео Мирони.

– Её Императорской гвардии, – поправила Линесса.

– Абсолютно верно, – проговорил, чуть замешкавшись, сдерживая волнение. Встреча на меня произвела, наверно, не менее сильное впечатление, чем на Роилу. Сколько раз я видел её только в редких снах, а сколько времени прошло с нашей последней, а точнее единственной встречи? Год или чуть больше? Но за это время эну Линесса из взбалмошной, игривой девушки превратилась в женщину. Её взгляд из насмешливо-заигрывающего превратился в пронзительно-изучающий, оценивающий. Как будто за доли секунды тебя разобрали на атомы, проверили каждый электрон и не найдя ничего опасного вновь собрали.

– Присаживайтесь, господа. К сожалению, я отвыкла от официальных приёмов, впрочем, как и от неофициальных, но буду рада, если составите мне компанию и отобедаете со мной, – Линесса взялась за колокольчик и позвонила.

Прекрасное обучение и привитые манеры не давали разобрать, рада ли она видеть нас обоих или только с обожанием смотревшего на неё энца и я взял на себя смелость отказаться:

– Прошу прощения, эну, но мне необходимо отбыть. Служба, знаете ли.

– Как же так? Вы разве не офицер?

– Офицер, – ответил, не понимая, к чему этот вопрос.

– Тогда офицер обязан держать своё слово. Пусть и с опозданием, но спишем это на непредвиденные обстоятельства. Забыли? – видя недоумение в моих глазах, продолжила эну, – на большом приёме обещали прибыть к энцу Роиле и рассказать о своих геройских поступках. Пусть прошло время и это не столица, но я искренне прошу не лишать меня удовольствия услышать ваш рассказ.

От напора и тона, с каким было сказано, я несколько опешил и с надеждой о поддержке перевёл взгляд на энца Роилу. Надеялся, что слова её возлюбленного убедят эну в том, что лучший вариант моё отсутствие при решении будущих семейных проблем, но вместо того, чтобы поддержать меня, энц едва заметно кивал, показывая, чтобы я согласился остаться.

– Если только ненадолго, – ответил, присаживаясь.

Надо было видеть лицо пришедшей на зов служанки. Отвыкшая от вычурно правильных манер она едва не упала в обморок, когда получала от эну наказ накрыть обеденный стол на три персоны, а пока подать в библиотеку вино и лёгкие закуски.

Беседа не клеилась. Вопросы о погоде, о столичных делах, все в основном адресованные энцу, а тот видно был не лучшим рассказчиком. Не помог ему и выпитый почти залпом бокал вина, а когда пригласили пройти к накрытым столам, так разговоры практически прекратились. Только потом узнал, что деловая беседа в приличном обществе ведётся не за столом. Я, не зная этих правил этикета, каждую минуту ожидал, что вот-вот на меня набросятся с расспросами и в голове прокручивал свой рассказ. Хотел отделаться короткими, ничего незначащими фразами, планировал уместить своё повествование в минут десять, максимум в пятнадцать, как обед завершился, и нас пригласили в гостиную.

– Что ж господа, располагайтесь. Господин капитан, мы готовы выслушать ваш рассказ.

Запинаясь, делая продолжительные паузы, я тихо начал говорить, но с каждой произнесённой фразой, с каждым произнесённым предложением незаметно для себя распалялся. Мой голос приобрёл уверенность, и я уже не мог остановиться. Говорил и говорил, местами приукрашивая события, местами сглаживая последствия. Сейчас для меня существовал единственный и самый благодарный слушатель. Она смотрела на меня, не отрывая взгляд, а я продолжал говорить о войне. Думаете, легко говорить о самом страшном проявлении человеческого конфликта? Нет, не трудно, а очень трудно. Те, кому довелось пережить участие в боевых действиях, не любят распространяться, не любят вспоминать, не любят вновь переживать то, что мирному обывателю покажется невыносимым ужасом. Но я говорил: о смерти товарищей, о тяжёлых буднях гвардейцев, о морозе, когда пальцы рук чернеют и отваливаются, о криках умирающих раненых, а ты, кроме как облегчить их страдания ударом клинка в сердце, ничего не можешь сделать, о голоде, о единственном и невыносимом желании — скорее бы всё прекратилось!