Через смерть

Глава 11

Грохот продолжался довольно долго. Заметил, что Ехонс оставался в кибитке и не стремился выходить наружу, ждал чего-то, а я не ждал. Я усиленно колотил по двери давая понять, где нахожусь. Когда грохот выстрелов смолк, осторожно выглянул в окошко, но так и не понял, кто одержал верх, а Ехонс продолжал сидеть, сжимая в руках оружие.

«Непонятно, – думал, анализируя ситуацию, – если атаку отразили, то почему не выходит лейб-капитан, а если всё-таки охрану перебили, почему меня не выпускают. Ведь надо торопиться, за нами следуют ещё солдаты, и от них уже точно не отобьёмся».

– Я здесь!!! – вновь закричал, тарабаня по двери. Но вместо того, чтобы открылась моя дверь, распахнулась дверь экипажа, и Ехонс вывалился наружу. Послышалась ругань, удары.

– Я здесь!!! Скорее, за нами следуют ещё солдаты! – не успел проговорить, как дверь моей клетушки отварилась, и передо мной предстало заросшее лицо Прокса.

– Господин лейтенант, вы живы?! Что с вашей головой, вы не ранены?!

– Нормально! – ответил, увидев недоумение и растерянность на лице капрала. Ещё бы, на голове у меня до сих пор красовались бронзово-рыжие волосы. – Скорее, надо уходить отсюда. Следом скачут всадники!

– Успеется, господин капитан. Их там уже встретили. Но уходить и вправду надо.

Вышел на свежий воздух, немного размялся, как ко мне подскочил, протягивая добротную шубу, гвардеец Черсин:

– Господин лейтенант, оденьтесь, а то простудитесь.

– Быстрее, уходим, уходим! Раненых с собой! – облачаясь, отдавал приказы.

– Что с этими делать? – Прокс кивком головы указал на четверых, лежащих на снегу сенарцев. Подошёл ближе. Среди пленных оказался и Ехонс. Лицо в крови, держится за повисшую, словно плеть, руку.

«Вот и шанс закончить войну, – думал, стоя возле пленных, – забрать лейб-капитана с собой и немедленно уходить к своим, а уж когда наш Император узнает, кто попался, думаю, не упустит возможность и выторгует оптимальные условия для мира».

– Не тяни, – не выдержал моего взгляда Ехонс. В его глазах прочитал сожаление, что слишком много он о себе рассказал.

«Забрать его с собой, но тогда мы потеряем в скорости, и уйти будет практически невозможно. Просто так с таким ценным пленным нас не выпустят. Обложат со всех сторон, и придётся уповать только на удачу, а она, как известно та ещё вертлявая штучка. То повернётся лицом, улыбнётся, поманит, а потом забудет о твоём существовании и бросит на произвол своей сестры — судьбы».

– Прокс! Этим, – указал на пленных, – оказать первую помощь, хотя нет, оставьте им бинты и что там есть, сами перевяжутся. Забрать всё оружие и боеприпасы, сколько можем унести. И отходим, отходим!

– Слушаюсь! – без пререканий ответил Прокс, хотя в его взгляде читалось недоумение.

Уходили быстро, петляя по лесу, запутывая следы, да так, что если бы был один, то заблудился.

– Прокс, далеко ещё? – спросил на коротком привале.

– Нет, господин лейтенант. До ночи должны прибыть. Только вы не серчайте, пришлось покинуть то хорошее место с охотничьим срубом. Сенарцы прочёсывали лес и с каждым днём всё ближе подбирались к месту стоянки. Ушли вглубь леса и оборудовали лагерь в другом месте.

– Понятно. А я-то думал, что совсем память отшибло. Не помню, куда идти.

– Так мы вас ждали, как условились, но вас нет и нет. Послали двоих в город на разведку, узнать, что и как. А когда узнали, что вас схватили, я уже хотел на штурм идти, но прибежал сначала малец от мастера сапожника, потом ещё один с постоялого двора. Так и узнали, что сенарцы собираются какого-то важного пленного через несколько дней увозить из города…

Тихо переговариваясь, дошли до лагеря: пара вырытых землянок, шалаш и… всё.

– Прокс, собери всех командиров. Хочу знать, что без меня произошло, сколько людей осталось, какие припасы и прочее. Будем думать, что делать дальше.

– Господин лейтенант, вы бы отдохнули. Всю дорогу хромали, я уже хотел распорядиться, чтобы носилки или волокуши соорудили, но не осмелился.

– Капрал, выполняй. У нас времени мало. Нам надо уходить как можно дальше от города. В лесу нас рано или поздно найдут, а мне надо знать, какими силами и средствами располагаю.

В шалаше уселся на грубо сделанную лавку. Ноги болели ужасно! Из-за этого и хромал. Дошёл только на морально-волевых. Через пару минут в шалаше стали собираться сержанты. Их оказалось всего двое. Доклад лейб-капрала Прокса меня не обрадовал. Из тридцати восьми гвардейцев в живых осталось двадцать девять. Практически все полегли в этом последнем бою, но оружия, провианта и боеприпасов в достатке. Оставалось решить, что делать дальше.

На измученных лицах гвардейцев читал радость и одновременно горечь утраты. Слишком многих потеряли в этом последнем бою. Повезло, что заранее узнали о готовящейся ловушке и следующих на почтительном отдалении основных силах противника. Как всё-таки ловко придумал Ехонс! Меня везли под обычной охраной из шести всадников и десятка солдат. Он-то думал, что завяжется долгий бой, и основные силы вовремя подоспеют. Но как доложил один из сержантов, руководивший заградительной засадой, они были предупреждены и, пропустив малый эскорт, свалили пару деревьев, перекрыв дорогу. Именно там были основные потери.

Смотря на измученные лица гвардейцев, размышлял, что делать дальше. Пробиваться на восток, к своим, так именно в этом направлении я, на месте сенарцев в первую очередь и выставил заслоны. Перекрыл бы все пути, все маломальские дороги, да так, чтобы и мышь не проскочила. В том, что сил и средств у противника достаточно убедился, находясь в городе. Устроенная на меня облава не оставляла сомнений, что сенарцы готовы пойти на всё, лишь бы нас уничтожить.

– Что будем делать, командир? – вывел из размышлений голос капрала Прокса.

– Будем уходить. До утра отдыхать, а завтра с рассветом пойдём на северо-запад в сторону Лисовны.

– Так это ж в противоположную сторону!

– Всё верно. До складов дня четыре пути, но думаю, что пробираться будем дольше. Дорогами пользоваться опасно и если завтра не вырвемся из кольца, то будет поздно. Вряд ли ночью сенарцы устроят облаву в лесу. Так что выйдем с рассветом. Оповестите людей. Берём только самое необходимое. Всё лишнее оставить здесь.

Получив приказ, сержанты вышли, а Прокс замялся, не решаясь заговорить.

– Капрал, останься.

– Господин лейтенант, – в шалаш вошёл гвардеец Черсин, – перекусить не желаете?

– Капрал, отобедайте со мной. Вижу у тебя ко мне вопросы.

Нехитрая пища: густая похлёбка с кусками мяса радовала желудок. Конечно, не домашняя еда. Но как я соскучился по походной, приготовленной на костре еде.

Ели молча. Я собирался с мыслями, готовясь отвечать на неудобные вопросы, а Прокс медлил, боясь заговорить.

– Прокс, я тебя знаю относительно давно, не стесняйся, спрашивай, что хочешь знать. Или давай сначала я объясню, почему приказал отпустить пленных, в том числе сенарского офицера. Кстати, ты его узнал?

– Никак нет, господин лейтенант!

– Давай без официоза, Прокс. Этот окровавленный лейб-капитан тот самый капрал, которого захватили в плен возле моста. Он смог сбежать, не знаю, как, но это именно так. Так же я не знаю, дошли до наших те, кого отправил обратно со смотрителем моста. Но суть в другом. Убив этих пленных, мы окончательно бы приговорили себя. Этот лейб-капитан важный человек в сенарской иерархии. Не смотри на меня так. Если бы его взяли с собой, результат был таким же. А сейчас у нас есть время, по крайней мере, до утра, чтобы подготовиться к выступлению. И пойдём мы не туда, где нас ждут, а пойдём выполнять поставленную задачу. Склады надо уничтожить.

– У нас людей и пороху мало осталось. Коней совсем нет.

– Дойдём. Потихоньку, но дойдём, нам деваться некуда. Не сомневаюсь, что уже сейчас все направления на восток перекрыты. Остаётся только одно, идти туда, где нас ждут в последнюю очередь.

Капрал Прокс долго сидел задумчивый, в нём боролись чувства самосохранения и чувство долга. Я его понимал. Логично было кинуться напролом кратчайшей дорогой назад, на восток, но это самоубийство. Теперь это понимал и Прокс.

– Я ответил на все твои вопросы?

Замявшись, капрал произнёс:

– Господин лейтенант, нам сказали, что вы сами сдались в плен.

– Это не совсем так. И мне интересно, откуда такая информация?

– Так дня три назад к избушке вышел охотник. Он и рассказал. Мы сразу и ушли.

– Понятно. Все обстоятельства рассказывать не буду, но меня поймали и вместе с остальными привели для допроса. Сам видишь, узнать меня очень трудно, если не знать, что я — это я. И меня не узнали. Кстати, именно этот лейб-капитан меня и не узнал. Во время, так скажем опознания, я услышал, что имеется и второй план моей поимки. Сенарцы планировали взять в заложники мирных жителей, объявить об этом на весь город и если я до полудня следующего дня не сдамся, их повесят. Думаешь, как стоило мне поступить в этой ситуации?

– Господин лейтенант! – резко вставая с места, произнёс Прокс, – мы всё понимаем. И простите, что усомнились в вас. Теперь, когда узнали всю правду, то понятно, почему так поступили.

– Иди, Прокс. Отдохни немного. Сегодня выдался тяжёлый день и не думаю, что дальше будет легче.

– Слушаюсь!

Остался один. Ноги гудели с непривычки, а ещё ныли до конца не зажившие раны. Снял с себя обувь, размотал обмотки и в это время вошёл гвардеец Черсин.

– Господин лейтенант, вы ранены? – увидев окровавленные обмотки, кинулся ко мне гвардеец.

– Всё нормально. Издержки пребывания в плену, – надеялся, что полученный дар от инопланетянина всё-таки залечит ноги. Так как рёбра уже не болели, ни синяков, ни кровоподтёков за эти несколько дней совсем не осталось. Только пальцы ног продолжали кровоточить. Понятно, что от сильной нагрузки процесс регенерации приостановился, но в этом ничего страшного я не видел. Через день, может два и пальцы ног заживут. Только где взять эти день-два? Предстояло выходить именно сегодня поутру и не позже.

Отнекиваться от помощи приведённого лекаря не стал. Тот смочил чем-то бинты и перевязал ноги.

– Вам бы отлежаться недельку, господин лейтенант.

– Нет столько времени. Уже сообщили, что скоро выходим? – спросил у ставшего лекарем гвардейца. Как понял, штатного медика убили.

– Так точно.

– Тогда иди, собирайся. Ждать никого не будем…

Спать не хотелось. Всю ночь в голову лезли всякие мысли, да и холодно было. Это вам не тёплая изба, а наскоро оборудованная землянка. Перед рассветом вызвал Прокса и приказал построить остатки подразделения. Хотел посмотреть на лица тех, кто остался жив, и убедиться, что все готовы к выступлению.

В строю двадцать девять гвардейцев. Я — тридцатый. У каждого за спиной небольшой мешок, пара мушкетов, не говоря о холодном оружии. Всё остальное имущество сложили на сооружённые волокуши. Сожалел, что осталось всего пара маскхалатов. Остальные пришли в негодность, и толку от них было уже мало. Прохаживаясь вдоль немногочисленного ряда солдат, всматривался в лица и вместо того, чтобы без лишних слов отдать приказ к выступлению, остановился.