Последние ратники. Бросок волка

17. Дворцовый переворот (окончание)

Смурной Кощей тут же обернулся к валяющейся под ногами неприятности и что-то по-змеиному зашипел в респиратор. Никодим ни оскорбляться, ни припираться не стал — а просто от греха откатился на безопасное расстояние. Конечно, настигнуть его своими ходулями Змей мог в два шага, но даже для такого манёвра требовалась пара секунд. Светлый же дарить их сутулому гаду не собирался. Он рванул к опростоволосившемуся отравителю не хуже олимпийского чемпиона по тройному прыжку. Но тот, не переставая шипеть проклятия, мгновенно переместился в сторону. Да не просто в сторону, а в сторону двери, к которой не так давно был прижат троицей ренегатов Светлый.

Одним слитным движением откинул засов, распахнул дверь и развернулся к преследователю.

В вытянутой руке, направленной в сторону князя, блеснул воронёным металлом пистолет.

Пистолет!

Выстрел в гулком помещении резанул по ушам, от толстого резного столба возле князя брызнула щепа. Светлый замер, исподлобья прожигая Змея ненавидящим взглядом.

— Я смотрю, вы оба в курсе, что это такое, — с каким-то мстительным удовольствием прошипел заговорщик. — Тем лучше. Оставайтесь на месте. Правда, не могу сказать, что в этом случае все останутся целы. Ставка здесь одна, и она уже сделана.

— Где мой сын? — отказываясь внимать любым доводам логики, снова прорычал Святослав.

Сейчас и Никодим видел, что за дверью, которую открыл Змей, желтели металлические бока бочек. На некоторых можно было рассмотреть чёрные оттиски, свидетельствовавшие о том, что содержимому этих цистерн лучше бы остаться там, где оно запечатано. В конце концов, череп и кости на фургончиках с мороженным не рисуют.

Мелкого княжича, к которому должен был прорываться его августейший родитель и которого кинулись спасать от рехнувшегося самодержца два редкостных остолопа, там, ясное дело, не наблюдалось. А тот самый поехавший с катушек венценосец, завидев под своими собственными хоромами столь неприятный схрон, побледнел так сильно, что мгновенно стало понятно — приволок сюда всю эту химическую катастрофу вовсе не он.

И для Никодима всё встало на свои места.

Он хрипло засмеялся. Почувствовав, что паралич частично отпустил, тяжело приподнялся на локте, рывком сел и навалился на каменную кладку стены. В горле что-то свербило, будто наглотался битого стекла. Смех перешёл в кашель. Лающий, надсадный.

Так и сидел, давясь то кашлем, то смехом.

— Ай, да святоши, ай да молодца! — сумел, наконец, выдавить из себя он. — Мы же всё это время жили под одной крышей. Они ж знали, считай, о каждом нашем шаге!

— Что ты там несёшь, вражина, — недобро покосился на черноризца князь.

— Я? Нет, твоё благородие. Я-то как раз тебе и не враг. Хоть и наряжен так же, как они. Не понял ещё? Святой отец Василий направил меня сюда спасать твоего сына от спятившего родителя. Понимаешь? Они хотели перестраховаться на тот случай, если не справятся все эти головорезы и ты умудришься остаться в живых. Ты кинулся спасать дитё, я кинулся спасать того же ребятёнка — а его тут и нет. И никогда не было. Верно ведь говорю, аист тонкожопый? Мы со Светлым по вашему сценарию должны остаться здесь. Лучше всего — вцепившись друг другу в глотки. А Киев тем временем накроет взметнувшимся в атмосферу прямо из княжьего дитинца облаком химической отравы. Предупреждены о том, что этой ночью во что бы то ни стало нужно покинуть стены стольного града, только нужные люди. Принявшие правильную веру. Они-то и станут впоследствии первыми лицами при дворе. Пока регент — княгиня Ольга, которой привыкать — при их поддержке продвинет ту самую нужную веру в массы. И вырастит внука в соответсвии с нужными предписаниями.

Святослав недоверчиво поглядел на Никодима, на Змея, скосил глаза за его спину, в набитое бочками помещение, словно всё ещё надеялся увидеть там ожидающего вызволения сына.

— Да нет там княжича! Он ведь — как эта зануда сказала? — перспективный артефакт. Давно уж где-нибудь за город вывезен сердобольными пестунами. Так ведь, жираф? Ты мне одно скажи: за каким бесом понадобилось травить целый город? Не хватило бы того, чтобы тихо прирезать одного-единственного Светлого?

— Не хватило бы, — пожал плечами Змей. — Тут нужно создать такой импульс, чтобы люди пошли в церковь сами. По собственной инициативе. Чтобы побежали вприпрыжку, видя, что мир старых богов и идолов рушится в буквальном смысле. А спасение от этого апокалипсиса может предоставить только настоящая вера.

— Ясно, — Никодим упёрся в стену руками, кряхтя, поднялся на ноги. — Ничего нового. Путь к прекрасной цели всегда проложен через море крови. И что мы теперь будем делать?

— Вы — наблюдать за собственной агонией. Надеюсь, ты же не думаешь, что те тряпки, которыми вас снабдил владыко, помогут от химических испарений? Противогаз только у меня. Я откупориваю эти бочки — и спокойно ухожу. А вы, боюсь, в любом случае, даже если броситесь к выходу прямо сейчас, не успеете добежать до спасения.

— Бегать я не собираюсь, — процедил Светлый. И снова двинул в сторону отравителя с подрагивающим в руке мечом.

— Дело ваше, — ещё раз повёл плечом Змей и направил пистолет в сторону бочек.

— А ты не думал о том, что отрава может быть не во всех канистрах? — ещё раз не то кашлянул, не то хохотнул Никодим. — Как по-твоему ей быстрее выплеснуться в атмосферу? Взрыв. Там наверняка где-то накачан и старый добрый газ. Попадешь в него — взлетим на воздух все вместе.

Может быть, Змей и задумался бы об этой вероятности, но уж слишком ходко приближался к нему августейший экзекутор.

— Стой! — скука испарилась из голоса убийцы прямо-таки бесследно. — Выстрелю!

— Плевать…

БАХ!

Выстрел опять больно резанул по ушам.

Второй.

Третий.

Но даже сквозь этот грохот Никодим уловил отчётливое шипение. Отравленного воздуха, вырывающегося из ёмкости.

Змей палил по бочкам так, словно от этого зависела его жизнь. Хотя, собственно, именно так он и думал. Нервы его дрогнули, когда Светлый приблизился почти вплотную. Дёрнулся, нацелив ствол в лицо князя. И нажал на курок.

В последний момент Светлый махнул клинком, сбивая прицел ствола. И тем самым спас себе жизнь. Пуля отбросила его назад, на тот самый резной столб, рисунок на котором попортил первый выстрел. Из руки князя обильно полилась кровь, окончательно превращая некогда белую рубаху в грязно-бурые лохматья.

Следующий патрон по всем приметам должен был принадлежать Никодиму. Иначе с чего бы Змею переводить ствол на последнего из оставшихся здесь неприятелей? Но ряженый монах к этому был готов. Пока отравитель буравил взглядом корчащегося на полу Святослава, черноризец цапнул с земли копьё. Он рванул с места так споро, как только могли позволить всё ещё заплетающиеся ноги. Жердина среагировал мгновенно — выстрел снова рванул короткой болью барабанные перепонки, но пуля лишь чиркнула по кладке где-то за спиной. Бежать в штыковую Никодим не собирался. Мастером спорта по метанию копья он не был, но ему и не требовалось швырять его слишком далеко. А уж в падении этого не делал ни один чемпион. Плечевой сустав стрельнул болью от непривычной нагрузки, в лицо стремительно прилетел пол. Сейчас Никодим, растнянувшись на земле в позе морской звезды, представлял из себя превосодную мишень. Гораздо лучшую, чем секундой ранее.

Но стрелять было некому.

Железный наконечник сулицы с хрустом проломил рёбра и отшвырнул Змея прямо на его сородичей — шипящие бочки. Пригвоздив его к одной из них. Кощей слабо корчился, как пришпиленная к дереву гусеница, обхватив древко обеими руками.

Пистолета в них не было. Лишь удостоверившись в этом, Никодим, кряхтя, поднялся. И на всё ещё плохо гнущихся ногах подошёл к врагу.

— Собрался спокойно уйти? Ну, иди.

И, сорвав свободной рукой с лица Змея респиратор, он что было силы пнул его в живот. Убийца с булькающим вскриком повалился назад, заорал уже совсем не скучающим голосом. Загрохотали переворачиваемые бочки. Шипение газа усилилось.

Никодим захлопнул дверь, задвинул на место засов и начал подпирать её случившимся поблизости хламом.

— Вот же ж скользкая гнида! — чертыхался он при этом себе под нос. — У меня к нему вопросов было — через край. Теперь что, владыку бегать искать? А сначала — этого остолопа недозрелого!

Он повернулся и встретился глазами с хмурым взглядом Светлого. Тот успел подняться. Одна рука висела кровотощащей плетью, другой он пытался подобрать с земли меч.

— Бесполезно, твоё благородие, — выдохнул Никодим. — Нам сейчас не драться нужно, а уходить. Если рванёт — вынесет не только эту дверь, а вообще все в твоём дворце. И никого уже не предупредим.

— А кто тебе сказал, что я тебе вдруг поверил?

Ряженый монах усмехнулся.

— Конечно, поверил. Кому-то ведь тебе надо верить.

— Маску мне отдай. А сам сдохни в мучениях.

Никодим пожал плечами, бросил князю респиратор.

— С отравой у меня как-то не срастается. Скорее всего, опять выживу.

— Малого какого хрена сюда приволок? Тоже, скажешь, случайно?

— Ну, вообще-то — да. Если уж точнее, то скорее он меня… выволок. А с каких пор самодержцу есть дело до остолопа из Овнища?

Из-за поворота раздалось гулкое эхо шагов. Никодим дёрнул желваками. Наверняка это возвращался гридень, отправленный принести голову мелкого. Что и говорить, шансов у малого было предельно мало.

Он поднял с земли оброненный колун и приготовился встретить дружинника с полагающимися почестями.

Но из отнорка вынырнул Кутька.

Черноризец едва успел остановить в замахе топор, а малец с перепугу чуть не выпустил ему стрелу в живот. После того, как оба облегчённо выдохнули, Кутька вопросительно двинул бровями в сторону Светлого. «Не стоит, мол, разве его подстрелить? За этим же сюда шли».

Никодим жестом приказал опустить арбалет.

— Ты-то откуда тут? — выдохнул «монах».

— Притаился в закутке, думал, мимо тать пойдёт, тут его и подстрелю. А он как услыхал, что здесь что-то забухало на всё подземелье, побледнел весь — и дёру дал. Мимо меня проскочил. А я — сюда.

— Смелый, значит, — успехнулся Никодим.

— Да нет. Просто я ж знаю, что там вход запечатан, и надо другой искать. А он — нет. Пущай ломится. О. Чего это у вас тут за дверью так сильно шипит?

— Всё, уходим. Ваша честь, пацан-то тебе ведь ничего не сделал? Может, по очереди с ним будете через эту штуку дышать? Если боишься репутационных потерь — так прими мелкого в дружину, вот срама и не будет. Тем более, что-то мне говорит, что ряды твоего добластного воинства после этой ночки тебе придётся изрядно претряхнуть.

— Добро, — буркнул Светлый. — Только чтоб никому о том ни звука!

— Ни единого! Давай, бежим наверх, откуда эта оглобля пригремела. Времени у нас, боюсь, очень немного.

Времени оказалось гораздо меньше, чем полагал Никодим. Едва они поднялись по лестнице и заперли за собой дверь, княжий терем сверху донизу тряхнуло исполинской силой. Чудовичный взрыв одним махом вынес крепкую дверь, зашибив ею черноризца. Из раскрытого зёва дохнуло адским жаром.