Деревянный венец. Том 2

* * *

Венд остался в Хранимом месте.

Что именно его может-быть-не-враг будет делать потом, Мэа-таэль не знал.

Мэа-таэль, конечно, посоветовал ему вернуться в становище тууров и дождаться там первого весеннего каравана, а не путешествовать через Степь одному. Иметь при себе тамгу Верховного шамана было хорошо, но не все обитатели Великой Степи подчинялись законам и порой сперва стреляли, а потом спрашивали.

Для самого же Мэа-таэля местонахождение Венда разницы не имело, найти его он мог легко где угодно. Было бы кого находить.

Путешествие до границы империи заняло три дня — ночь на пути духов и остальное время по обычной дороге. И вот они проехали через невидимый и неощутимый барьер, отделяющий Великую Степь от империи Террун и отмеченный только валунами красного цвета, глубоко вкопанными в землю на равном расстоянии друг от друга. Мэа-таэль знал о существовании этого барьера только благодаря Арону.

В обычное время даже маги и шаманы не ощущали его присутствия, но если начнется война и Великая Степь выдвинет на север войска, Глава Темного Ковена или Глава Светлого Совета — любой из них сможет этот барьер активировать, защищая земли империи… Защищая временно, конечно. Потому что если дело дойдет до полномасштабной войны, то вместе с войсками пойдут и шаманы, и духи, а значит, барьер, созданный классической магией, падет…

Мэа-таэль встряхнул головой, выбрасывая из нее дурные мысли. После смерти Вассары Серой Ведьмы империя Террун и Великая Степь по-настоящему не воевали ни разу. И да помогут боги и духи им не воевать и в будущем. Мелкие стычки, короткие набеги, отряды наемников, отправленные мстить или грабить — это все, конечно, бывало. Обычная жизнь на границе.

— Ну вот, через несколько часов будем в ближайшем имперском городе, — сказал Мэа-таэль сестре. — Теперь-то ты мне расскажешь, зачем так стремилась в империю, что даже напрашивалась ехать с Вендом?

Мелкая вредина заявила, что назовет причину только когда они покинут Великую Степь, и ведь сдержала слово, как бы Мэа-таэль ее ни подначивал.

Девочка остановила своего конька и залезла в одну из сумок.

— Вот, — сказала с гордостью, доставая крепко перетянутый ремнями меховой сверток. Расстегнула ремни, развернула. — Я его десять дней выслеживала. Сама убила, сама шкуру сняла, а за выделку отдала старой Урун дюжину тетеревов!

Это была шкура — отлично выделанная шкура огромного белого волка с ощеренной пастью.

— Впечатляет, — искренне сказал Мэа-таэль. — Но какое отношение это имеет к поездке в империю?

Наи аккуратно свернула шкуру и вновь перетянула ремнями.

— Это мое подношение Серой Госпоже, — объяснила. — Она ведь принимает убийство в виде платы за просьбу. Пусть смерть волка не так хороша, как смерть человека, но это особенный волк. Он прежде загрыз двух наших пастухов и он был вожаком стаи.

Подношение Серой Госпоже?!

Мэа-таэль глубоко вздохнул, потом заговорил, стараясь, чтобы тон его голоса звучал не слишком жестко.

— Наи, мы не поклоняемся Серой Госпоже. Мы не приносим ей даров. Мы никогда ни о чем ее не просим. Таковы законы таэль. Ты была маленькая, когда попала в чужое племя, твоя ошибка простительна, потому что ты не знала. Но теперь знаешь.

Наи почти минуту сидела молча, глядя на сверток в своих руках, потом медленно убрала его в сумку, также медленно затянула на сумке ремни, выпрямилась и, не глядя на Мэа-таэля, ударила конька ногами в бока, заставляя вновь перейти на бег. До самых стен города она не сказала ни слова.