Волчина позорный

– Да ты хоть чёртом назовись, лишь бы это был ты, – серьёзно ответил Вова. – Я уже вышел. Десять минут хода.

Александр Павлович подробно пересказал другу и напарнику всё, что узнал от завхоза Иванова и от бухгалтера Русанова. Напомнил, что главная задача – раскрыть шесть убийств, тесно связанных с фактом подпольного производства.

– Вот что они тайно могут производить? Как думаешь? – толкнул Володю плечом Малович.– То, что быстро сбыть можно, так как оно всюду нужно?

– Ну, так если все материалы, отдельные части и фурнитура идут через склад швейной фабрики, то подпольщики явно не статуэтки из глины лепят, – Засмеялся Тихонов. – Шьют они. Причём то, чего не шьёт «Большевичка».

– А она не шьёт только спецодежду всякую разную, – Малович поднял палец. – Я узнавал у завхоза-кладовщика Иванова. Всё же через склад идёт. Все материалы для спецодежды как бы для «Большевички» на склад идут. А на самом деле их приходуют, но потом кто-то увозит в неизвестном нам с тобой направлении. Вот где-то там, в разных местах, и образовались шесть жмуров-глухарей.

– Так оно выглядит логично. Всё вроде узаконено. Государственная фабрика товар приняла, потом так же законно отдала, – Тихонов цокнул языком. – Готовое всё потом тоже ведь через фабричный склад проходит? И всё чисто. Как будто сама наша «Большевичка» это шьёт. Здорово придумано. Это ж мафия, Шура. Минимум семь цехов.

– Но убийства организовывал кто-то другой и по другим поводам, – Тихонов задумался. – Вот по каким – не ясно пока. Хотя точно с одобрения Русанова.

– И управляет подпольными делами, похоже, тот же Русанов. Проверим, – Малович поднялся со скамейки. – Без его команды муха не взлетит. Я не знаю. Но интуитивно чую. Только убийц на фабрике не надо искать. Там их точно нет. И вычислить их можно только с помощью Иванова. Это один вариант. Многих «подпольщиков» завхоз неоднократно сам видел. И он за нас будет. Мы же его не посадим – это раз. Работать с Русановым не дадим – это два. Тот хмырь его сожрёт или опять подставит.

– Нам, Вова, «левая» экономика поможет на убийц выйти, – задумался Малович.– Нам с тобой надо на гражданской машине и в такой же одежде торчать возле фабрики незаметно каждый день. Ждать тех, кто что-то привезёт или заберёт.

– А потом падать им на хвост и они приведут нас к «левым» цехам. – закончил Тихонов мысль товарища.

– Ну! – засмеялся Александр. – А вот тогда прикинемся дурачками и с кем-нибудь из работяг познакомимся. Завалим с ними в пивнуху, угостим, языки почешем.

– Точно, – Тихонов пожал Александру Павловичу руку. – И таким образом мы найдём все подпольные цеха. Это хорошо. Будем знать многих и кому-нибудь в пивной да под водочку язык и развяжем. Способ проверенный. Мы с тобой уже так делали. Кто-нибудь про убийства да проболтается. Ну, хоть ниточку даст.

– Всё. Решили, третьего нет варианта. Завтра и начнём, – Малович пошел в сторону милиции и Володя его догнал.

– Мне надо командиру доложить о походе в больницу, блин, – Александр остановился. – Один пойду. Ты домой двигай. А я заберу приказ о составе группы по раскрытию серии убийств. Вот я блатным его сегодня покажу. В списке меня нет. Это им и надо. И начнем с тобой пахать по нашему плану.

Рассказал Малович всё подробно полковнику Лысенко. Тот выпил сто граммов коньяка. В шкафу стоял пузырь вместе с рюмками и сухой закуской. Он сказал про коньяк «ух, ты!» и засмеялся.

– Шура, ну ты, бляха, умный. Завидую по-белому.

– А убивают тех, – пропустил похвалу Александр Павлович, – кто с какого-то прибабаха от них откололся, а знает много, либо украл у своих, или задолжал и никогда не отдаст. Либо тех, кто «обижен» деньгами и уже на старте стоит, чтобы настучать нам. Они это перепроверяют и если подозрения верные – бедолагу грохают. Я найду через Иванова нужных нам людей. Они к нему же ездят с товаром и забирают тоже у него. Поэтому сажать его нельзя. Потеряем дорожку. Надо показать его нашим психиатрам и пусть они экспертизу проведут. Пусть найдут у него или какую-то шизофрению с паранойей или что-нибудь вроде этого. Мы тогда в суд дело уже не отдаём. Психов не судят и на зону не отправляют. А он будет амбулаторно лечиться и с нами работать. Верно?

– Голова! – выпил ещё сто граммов Лысенко. – Главврача я хорошо знаю. На охоту вместе ездим, в баньке отдыхаем у егеря одного. Сделаем. Но ты уверен, что до убийц дотянешься?

– Если найду все цеха подпольные – найду и убийц.

– Завтра, Шура, с главврачом договорюсь, а послезавтра его заберут на время в «дурку» для судмедэкспертизы. Иди отдыхай.

Малович пошел в универмаг. Купил в музыкальном отделе пластинку нового ВИА «Цветы», который в шестьдесят девятом впервые услышал по радио. А пластинку большую выпустили только в семьдесят первом. Он принес её домой как драгоценность, поставил на диск радиолы «Беларусь- 103». Это был шикарный агрегат с огромным волновым диапазоном и диском, который скрыли в корпусе, а выдвигался он при нажатии кнопки.

Александр поставил на начало звукосниматель и утонул в звуках красивой песни «Мы вам честно сказать хотим. На девчонок мы больше не глядим». Слушал он всё подряд и когда звукосниматель автоматически поднялся, Малович спал. Семья жила у Аниной тёти. А лично сам Александр Павлович если и боялся чего, то не незваных гостей или угроз от блатных. Он боялся только за семью, а она была в безопасности. Вот он и спал крепким, но чутким сном до прихода воров за его ответом. Спал как хорошо натасканная сторожевая собака или сильный, но осторожный волк.

Часов в одиннадцать вечера в окно громко постучали. Малович взял со стола приказ по Управлению и за ворота вышел в спортивной майке, в трико и кедах на босу ногу.

– Здоров, капитан, – сказал стоявший прямо у калитки парень в синей фланелевой рубахе, расчерченной на квадраты голубой ниткой. Вчера он приходил белом плаще. Подал руку. Александр пожал её довольно крепко.

– Ни хрена так. Ты штангист, что ли? – слегка поморщился парень.

– Легкоатлет. Бег на средние дистанции, – улыбнулся Александр Павлович.

– На руках что ли бегаете? – искренне захохотал парнишка, потряхивая кистью.

– Да ладно, – сказал второй. Возрастом постарше. Лица не видно было. Но голос докладывал, что ему за сорок давно. – Ксиву на отказ от расследования покажь.

– Фонарик есть? Или принести? – Малович пытался разглядеть гостей получше, но не получалось. Луны не было. Фонарей на Ташкентской, далёкой от центральной улицы Ленина, никто не поставит ещё лет десять. Когда коммунизм наступит, наверное.

– Спичку зажги, – подсказал молодой.

Второй мужик пришел в куртке вельветовой с матерчатым капюшоном, который закрыл половину лица, когда мужик нагнулся. Он запалил спичку и стал вслух читать.

« Приказ номер 154 дробь три по управлению Уголовного розыска Кустанайского Городского управления внутренних дел. В связи со вновь открывшимися обстоятельствами приказываю: Возобновить объединенное в одно дело расследование убийств шестерых мужчин, сотрудничавших со швейной фабрикой «Большевичка» за период с мая месяца тысяча девятьсот шестьдесят девятого года по ноябрь тысяча девятьсот семидесятого года. Приказываю создать оперативную группу в составе пяти сотрудников Управления уголовного розыска. 1.Лейтенант Ланченко. 2.Капитан Тихонов.

3.Капитан Никитин. 4.Лейтенант Цыпко. 5.Ст. лейтенант Зиновьев.

Приказ действителен с восьмого апреля тысяча девятьсот семьдесят первого года до полного его исполнения. Начальник УУР – полковник Лысенко».

Три спички прогорело пока он читал.

– Ну, мазёвая ксива, – сказал молодой. – Забираем?

– Ну да, – с сожалением сказал Малович. – Такая же висит на входе в УВД возле дежурного. Можете и ту прочитать. Я. блин, тоже хотел побегать за убийцами. Но вам слово дал, что отпишусь от расследования. Да и семью, ваша правда, надо поберечь. Но вы-то сами к тем «жмурикам» отношения не имеете?

– Не… Мы по ширме бьём. Мокрым не увлекаемся. Это нас большие паханы попросили с тобой порешать вопрос. Они говорят, что ты чёрта из-под земли достанешь и под вышак его подведёшь. А эти ребятишки пусть шмонают. Хрен чего найдут. Ну, лады. Живи спокойно и семье твоей опаски нет. Бывай.

И они сделали шага три назад да и пропали, как и не было никого.

Малович уже подходил к двери дома, когда услышал беспрерывные телефонные звонки. Они был громче, чем радиопостановка пьесы драмы Алексея Арбузова «Мой бедный Марат», которую как раз сейчас передавали. Третий день в это же время по целому часу.

– Малович на проводе, – Александр Павлович схватил трубку с разбега.

– Шура, дорогой, выручай! – кричал полковник Лысенко. – На вокзале пассажиры бузу подняли. У них вонь какая-то во всех вагонах. Я в помощь железнодорожному отделению пятерых наших отправил. Остались два сержанта. А тут звонок: в парке на дальней аллее за прудом с лебедями, в том месте, где духовой оркестр играет по выходным, двое жиганов с ножами тормозят гуляющих и деньги отбирают, часы, цепочки и браслеты у женщин. Одного мужика порезали. Он заступаться полез. Его увели на улицу и скорую вызвали. А эти фраера всё бесятся. Люди разбегаются, так они догоняют, кого могут, и нож к горлу. Все живы, но если их не повязать – то и покойники образуются. Уже человек пятнадцать потерпевших. Всё ценное у них отобрали, гады. Саша, мотоцикл дома?

– Всё. Еду. Доложу потом, – Малович вместо трико нацепил белые брюки, сунул в карман удостоверение со своей фамилией, в другой – пару черных наручников, ворота закрывать не стал и минут через семь уже ехал по той самой аллее, освещённой фонарём в самом её начале. Больше не было фонарей. Фара поймала четырёх сидящих на асфальте человек. Мужчины пытались встать, но двое ребятишек, которым чуток за двадцать, пинали их ногами в грудь и держали перед лицами ножи. Женщины уже все цацки с себя сняли и положили перед собой на тротуар.

– Котлы отстёгивай и клади аккуратно до кучи, – кричал лысый уркаган с финкой в руке. – Шамором давай, не телись, сявка гнилая!

Малович затормозил метрах в пяти и метнулся сначала к тому, который пытался вырвать из ушей женщины блестящие, золотые, наверное, серьги.

Он схватил урку сзади за ворот рубахи и рванул на себя. Парень быстро развернулся, во рту блеснула фикса. Он выматерился и Александр увидел руку с ножом, которая с размаха и с приличной скоростью направила «финак» точно в грудь Маловича.

– А-а-а! – тонко и страшно закричала женщина.