Волчина позорный

Артур Романович Поплавский. 2. Эдуард Олегович Кислицын. 3. Руслан Ярославович Шереметьев. 4. Ромуальд Эрастович Сабуров. 5. Янис Вильгельмович Курпис. 6. Мефодий Аристархович Мансуров. 7. Арнольд Гордеевич Строганов. Год и число рождения изменил. Все эти новые люди родились девятого сентября тысяча девятьсот сорок седьмого года.

Самым трудным делом оказалось сфотографироваться на паспорт. Он под Артура цеплял на себя один грим, под Ромуальда другой и так далее. Сниматься пришлось в семи разных ателье. Иначе фотограф единственный мог сильно удивиться, что-то заподозрить и позвонить в милицию. Наконец подготовительная часть завершилась, он сдал всё парням из блатных и через неделю получил все семь паспортов, очень похожих на настоящие.

А ещё за неделю он настроился и начал работать. Дня три нечего не получалось и вечерами Мосин сидел у окна, и пытался догадаться, что не так. Что он делает неправильно? К вечеру третьего дня до него дошло:

– Надо быть наглее. Слишком уж скромно и виновато я подкрадываюсь к сердцам дамочек.

И Арнольд уже на следующий день в ресторане «срубил» первую «яблоньку с золотыми яблочками». Он много чего ей обещал и на оставшиеся двести рублей купил довольно красивое колье с аметистом. И стал «любимым». Вероника была готова подождать пару месяцев пока Арнольд вступит в должность зам.преда горисполкома, сходить в ЗАГС, после чего уехать в свадебное путешествие в Пицунду, где очень красивые волны и белые лаковые прогулочные катера.

Через пару недель он приобрёл вторую «возлюбленную», жену генерала, командира танкового полка, погибшего год назад на учениях в степи. У неё было столько всего, что он половину драгоценностей и часть денег спёр без проблем и даже сам не заметил, что рыжья убавилось, меньше стало. Цацками он просто баловал Веронику, а на деньги покупал ей ежедневно розы, торты и марочные вина, которые они употребляли при свечах под пластинку с музыкой финского композитора Яна Сибелиуса.

Прошел месяц и Арнольд-Валера позвонил обеим «любимым» днём на работу, поболтал, рассказал как скучает и ждёт, после чего скинул в чемодан золото и камни у второй и пошел к первой, где добра было уже намного больше. Сам и принёс в подарок. Чемодан он сдал в камеру хранения на вокзале. Там же в туалете смыл с головы всю растительность не настоящую. Спрятал парики в портфель, бутылочку с жидкостью для смыва клея туда же поставил и пошел в сберкассу. На своё настоящее имя по законному паспорту открыл счёт. Сбросил в хранилище одиннадцать тысяч рублей, оставил себе пять для забега на новую дистанцию по одиноким и богатым «любимым. Вторую пару «любимых» приобрёл он через два месяца и очень ощутимо в итоге разорил обеих, после чего превратился в Яниса Курписа, подпольного фабриканта, выпускавшего парашюты для ДОСААФ. У него стало очень много золота, бриллиантов, изумрудов и денег. С блатными он делиться передумал, да и они сами тоже про него забыли давно.

И так хорошо всё пошло. Счастье семенило рядышком в обнимку с Валерой и никуда бы не слиняло, если бы на третьем приключении он не «спёкся» по своей же глупости. Подвели и ум с хитростью, и везение, и даже второе счастье – наглость. Которое не понятно от какой обиды плюнуло на Мосина и растаяло в небесах где-то под облаками над Кустанаем. Потерпеть бы ему часок, чтобы дозвониться до «возлюбленной» и убедиться, что она трудится как пчёлка до вечера. Не позвонил. А она бумажку дома забыла и пришла через двадцать минут. Ровно тогда, когда «Артурчик Поплавский» рассыпал по ковру всё золотое и серебренное, фарфор китайский и деньги в крупных купюрах. Из россыпи этой он по разным холщёвым мешочкам аккуратно раскладывал золото с камнями и без них – к золоту, а серебро – к серебру.

Кричала ограбленная «любимая» так жутко, что соседи вполне могли вызвать милицию. Валера очень испугался, скинул всё в чемодан без сортировки и хотел убежать. Но женщина повисла на ручке чемодана и сковала Мосину все движения. Тогда чемодан он бросил, залетел на кухню, схватил нож единственный и стал с размаха полосовать мягкое полное тело со всех сторон. Дама упала и завыла. Валера схватил чемодан и убежал на вокзал. В камеру хранения. Там он снял с себя искусственный облик Поплавского, затолкал за пазуху парик, усы и бородку клинышком. Целых две недели не выходил Валера из гостиницы. Но второе счастье – наглость, вернулось и сказало ему на ухо. Цепляй на себя причиндалы Арнольда Строганова и дуй в кабак «Турист». Там одиноких «разведёнок» и вдовушек без арифмометра или счёт канцелярских не пересчитать!

Там Валера-Арнольд удачно сел за столик, где тосковала после пары стаканов марочного вина «Бастардо» красивая дама. Локоть её стоял на столе, кисть была откинута вправо, потому как меж пальцев торчала длинная тонкая сигарета, испускавшая волнистый дымок. Через два часа они уже пили на брудершафт и перед закрытием ресторана он пошел Анжелику провожать. Анжелика утром сказала, что реально её зовут Аня, но появляться в роскошном виде в приличных местах с таким именем было неловко. Ну, в общем попёрла «везуха» у Мосина снова.

Вторую дамочку, Веронику, которая тоже с утра превратилась в простую Веру, он нашел возле кассы кинотеатра, как и самую первую, которую на прощанье потыкал ножичком. Он и повёл Анжелику в ателье «люкс» шить дорогущие наряды потому, что она того стоила. У неё дома был сундук длиной в метр и высотой до колена. Он заполнился умершим от рака мужем – директором кондитерской фабрики почти до краёв всякими золотыми изделиями. Даже три банковских слитка лежали на дне. А драгоценных камней никто из них и не считал. Крепко воровал директор.

И вот в разгар охмурёжа, когда платья бешено дорогие и единственные в городе надо было забирать, Тётя Нинель из ателье шепнула ему по телефону, что его хочет поймать милиционер. Он повяжет Арнольда на следующей примерке. Мосин уговорил «любимую» с примеркой подождать, а сам девятнадцатого в назначенное время спрятался за углом и ждал – появится милиция или вредная тётка Нина таким мудрым способом мечтала поднять чуток цены на изделия. Никакой милиции Мосин не засёк из укрытия за углом музея. Стояли два мужика в тулупчиках и невысокая дама к нему спиной. Ну он, на свою голову, высунулся на полкорпуса, чтобы виднее было. Один мужик вроде в универмаг пошел, а через пять минут сзади он же как-то необычно взял его за кисть, от чего стало Валере нестерпимо больно.

– Вперёд, – сказал мужик и повёл его за ручку как младенца к тем двум. В женщине Валера сразу узнал Наташу Ильину, которая очень ему помогла в грабежах одиноких дамочек тем, что сделала ему кучу меняющих облик приспособлений из накладных на целлулоид волос. И всё понял. Тот, кто его отловил за углом и привёл сюда – милиционер оперативник. Охотник за преступными головами.

И вот ехали они на «москвиче» в управление уголовного розыска и с каждым поворотом влево или вправо Мосину становились понятными повороты его судьбы, которые, считай, уже начались. Но шанс на освобождение как и надежда, тоже умирал последним. По крайней мере у тех, кто привык и умел играть в прятки и догонялки с рисковыми и опасными делами. На одном из светофоров машина поймала красный свет. Мосин сидел в середине, поэтому лёг Наталье на колени, дотянулся до ручки, открывающей дверцу, и толкнул обшитую обивочной тканью середину от себя. Потом зацепился за край сиденья двумя руками, дернулся вперёд, скользнул по ногам мастера париков и вывалился на снежный асфальт. Все в машине оторопели и не сразу догадались, что задержанный сбежал. Мосин подпрыгнул и, не скользя, сумел заскочить в ближайшую дверь.

– Ах, мать твою!– восклицательно сказал Шура, подогнал машину на обочину и вышел. – Ну, куда он нырнул? Я не заметил. За рулем же.

– Вон в ту дверь, – показал Костя. – Это отдел семенного фонда областного управления сельского хозяйства. Табличку синюю с золотыми буквами видите?

– Ну, сидите. Я быстро, – Малович достал из бардачка наручники, кусок не очень толстой верёвки и пошел семенной фонд, разговаривая сам с собой на ходу. – В кабинеты он не пойдет. Подвал тут на замке. Там ценные экземпляры разных семян. Тоже нет туда дороги.

– У вас тут буфет есть, запасной выход, туалет? – он аккуратно взял за рукав вахтёра и показал удостоверение.

– Запасного нет выхода. Нам и этого хватает, – вахтёр выдернул рукав. – А ловите вы мужика с бородой и почти рыжей копной волос. Он как из пушки стрельнутый убёг в туалет. Вон там наш культурный сортир в кафеле и с пятью кабинками.

Шура двинулся по коридору не спеша, поскольку дальше туалета была стена и аферист мог либо в кабинке дрожать, либо пойти обратно, чтобы по лестнице подняться на второй этаж где укрыться можно было только в таком же туалете.

И он чуть не пропустил Мосина. Потому, что навстречу ему шел по коридору коротко стриженый худощавый парень в костюме. То есть не с улицы забежал облегчиться, а из тёплого кабинета пришел. Голову парень нагнул, разглядывая свои отдраенные гуталином ботинки. И если бы Шура не разглядел на его скуле родинку, то, может, раздетый преступник по холодку и сбежал бы, заглядывая для согрева в попутные организации, кафе, столовые или парикмахерские. Но майор родинку засёк ровно в тот момент, когда они оказались рядом.

– Во, мля! – восторгнулся Малович. – Меня мало кто так дурил как ты! Молодца! Тебе надо бы в разведчики или в шпионы. Получилось бы дурить врага и тайны выведывать. Но всё! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал.

Он резко зашел беглецу за спину, левой рукой прижал к себе два его костлявых запястья, а правой нацепил «браслеты». Потом посадил тонкое нескладное тело на подоконник и верёвкой крепко стянул ноги.

– Хочешь жить? – спросил он Мосина.

– Пока хочу, – уныло ответил он.

Шура кинул его себе на левое плечо и пошел к машине.

– Тогда два дня тебе даю на то, чтобы ты мне на бумаге написал про всю жизнь свою. От пятнадцати лет до…

– Я с пятидесятого. Двадцать два года мне в марте стукнет.

– Но взрослых, возрастных мужиков ты не хреново изображаешь. Мог бы артистом быть, блин, – Малович вздохнул и поправил шапку.

Два дня Шура на работу не приходил. Лысенко приказал отдохнуть, на что Малович часа два не соглашался.

– Я в прошлом году троих с «пушками» на элеваторе брал. Они директора хотели шлёпнуть. А он их издали в окно заметил и спрятался где-то. Может, конечно, его предупредили. Но нам он позвонил лично и сообщил, что его в течение часа застрелят злые негодяи. Просил срочно их поймать и обезвредить. Стрелки с волынами приехали из Саратова. Он их обманул по поставкам. Не то зерно отвозил. А мягкого сорта. А он дешевле вдвое, мягкий сорт был. То есть нагрел он покупателя на сто процентов. Заплатили – то ему как за твёрдые сорта. Ну, его решили кончить как последнего подлеца. Заплатили блатным, фотографию дали. И вот он спрятался в каком-то там бункере, урки с «пушками» бегают за директором, а я незаметно за ними. А элеватор – как три поля футбольных в длину. И я их по одному отслеживал и вырубал да вязал. Часов пять подряд то я за ними бегаю как легавая, то они за мной как драконы. Орут. Пугают. Вот я их повязал, сдал и потом день дома валялся. Вот тогда я намаялся. Устал. А этого афериста мы долго вычисляли, но поймал я его как вратарь сборной СССР мяч от ноги пацана из районной спортивной школы. От чего отдыхать, Сергей Ефимыч?