Преступные игры гения

Глава 27

Утреннее совещание было шумным, многолюдным. В кабинете Якушева собралась вся группа оперативников, эксперты, следователь — те, что пять лет назад занимались делом Вероники Серовой. У каждого с собой была пухлая папка с личными записями. Только Аня пришла с пустыми руками. Дело Серовой было очень объемным. Теперешние убийства, объединенные в одно делопроизводство, тоже уже обрастали отчетами, показаниями, заключениями. Смысла нести это с собой не было. Она и так все помнила.

— Итак, что у нас в сухом остатке? — подвела она черту через час после начала шумного совещания. — Веронику Серову убили острым длинным предметом — предположительно, ударили ножом в область чуть ниже ключицы.

— Я бы даже добавил, что нож коснулся кости, слегка ее поцарапав, — вставил патологоанатом. — Очень тонко, почти филигранно, был нанесен удар. И жертва не оказывала сопротивления.

— Понятно, — кивнула она и подошла к фото других жертв, развешенным на доске. — Убийства Лидии Паршиной и Аллы Ивановой? Они отличаются.

— Я бы осмелился сказать — да. Ивановой вскрыли сонную артерию. Налицо — спешка. Но спешка аккуратная. Серова и Паршина убиты одинаково, та же царапина на кости.

— Мы смеем предположить, что убийство всех трех девушек — дело рук одного и того же человека?

— Да, предположить смеем.

— А убийство Алены Востриковой? Варварское, некрасивое, со страшной раной. Ей почти отрезали голову! Что можете сказать об этом? — Аня ткнула пальцем в фото, указывая на рваные края раны на шее Востриковой, требовательно глянула на эксперта.

— Я бы сказал, что убийство этой девушки было совершено в состоянии сильного нервного возбуждения. Никакой эстетики, как в трех предыдущих случаях! Гнев. Ненависть.

— А сила?

— Гм-м… — Патологоанатом задумчиво поворошил собственные черновики, достал один из них, исписанный красивым ровным почерком. — Я вот тут размышлял и записывал. Записывал и снова размышлял. И пришел к выводу, что убийца не резал ей горло, он его пилил.

— Это о чем говорит?

— О том, что убийца был обессилен. И нож… Он не был таким острым, как в первых трех случаях. Сил у убийцы не было, — повторил он.

— Или он был сильно пьян?

— Не исключаю. Но… Я бы предположил, что убить именно так могла и женщина. Слабая женщина.

— Твою мать! — отчетливо выругался Якушев, вскакивая с места. — Какая еще, к черту, женщина, коллеги? У нас рядом с телом валялся пьяный в хлам Крылов. Он на данный момент единственный подозреваемый и находится под стражей. Суд уже избрал ему меру пресечения. Наше дело — улики и бесспорные доказательства. А что у нас есть? Показания соседей, которые слышали, как он молотил в ее дверь, просил, чтобы она открыла. А когда она его впустила, он ее убил. Сил уйти просто не осталось. И…

— Прошу прощения, товарищ полковник, — скорбно сжал губы эксперт и, снова откашлявшись, проговорил: — Крылов с первого удара убил бы девушку. Он был хотя и пьян, но силен как бык. А нам с вами известно о трех колотых неглубоких ранах на теле Востриковой. Царапины, не более.

— Что вы хотите этим сказать?!

Якушев закипал. Отчета наверх сегодня не будет. Вразумительного отчета.

— Я хочу сказать, что чья-то слабая рука пыталась нанести удары, но нож натыкался на кость, мышцы и не причинял Востриковой существенного вреда. И тогда…

— Слабая женщина, стало быть. И кто из подозреваемых подходит под данную характеристику? — Якушев перевел свирепый взгляд на Аню.

Она могла бы ответить ему, что кто угодно. Но неожиданно вспомнила о жене Крылова.

— И то, что он пьяным ломился в квартиру к Востриковой, говорит о том, что они были хорошо знакомы. Возможно, даже были любовниками, — строила она версию на ходу. — Он отрицает все. Даже факт знакомства с ней. Но это не значит, что они не могли быть любовниками. А жена могла за ним следить. И войти в квартиру следом за ним. У нее вышла ссора с Востриковой и…

— А почему, Смирнова, ты говоришь об этом только сейчас? Прошло…

Прошло всего пять дней с момента гибели Востриковой. И она не могла объять необъятное. Особенно проанализировать огромный ком информации, который полетел в нее прямо с горы. Пять лет молчания — и вот вам начинаются откровения. То Крылова, то вернувшегося в страну Севастьянова.

— Мне не пришло в голову подозревать супругу Крылова, товарищ полковник. Она очень тяжело больна. И регулярно проходит курс химиотерапии, — с невольным сочувствием проговорила Анна. — Но я проверю ее алиби на момент смерти Востриковой.

— Да уж проверь, Смирнова! Странно, что ты не сделала этого раньше! Что по остальным погибшим?

Она доложила о гибели старика Шарышева. Заключение получила только утром. Бедный дед все же умер собственной смертью. Зацепившись носом рваного ботинка за гуляющую доску в полу, он упал в открытый погреб и сломал себе шею.

— Никто его не убивал. И не толкал, — с явным облегчением докладывала Аня. — Тело обнаружили местные мальчишки. Продавщица встревожилась, что не видит Степаныча уже несколько дней. Послала мальчишек. Те и нашли старика. Местным коллегам очень хотелось спихнуть это дело на нас. Убийство Осетрова мы же забрали, но… Но после долгих и тщательных осмотров они пришли к выводу: несчастный случай.

— Хоть одной головной болью меньше, — ворчливо подвел черту под ее докладом Якушев. — Но теперь у нас нет свидетеля смерти Паршиной. Хотя… Что он там видел-то, старый хрыч? Какого-то парня со спины. То ли Пеклова, то ли не Пеклова. И в суде, думаю, к его словам отнеслись бы с явным недоверием. Если вообще до суда дело когда-нибудь дойдет…

Это ядовитое изречение он точно адресовал Анне. Она поняла и разозлилась. Но язык прикусила. Не до оправданий сейчас.

— Что касается Осетрова, то обстоятельства его гибели по-прежнему вызывают вопросы. Осетров уехал от своего дома с Пекловым, так как на машине Паршиной после ее гибели ездил именно Пеклов. При себе у Осетрова был кофр с картинами, которые на месте его гибели найдены не были. Перед тем как Осетрову нанесли смертельный удар по голове, его опоили снотворным.

— То есть на момент гибели Осетров спал мертвым сном, — подвел черту Якушев. — Зачем его тогда было убивать? Чтобы ограбить? Как-то глупо. И оставить тело в своем доме. Для Пеклова, который пять лет оставался вне подозрений, это идиотский поступок. Не находите, коллеги?

Большая часть присутствующих согласно закивала.

— И куда он подевался после того, как убил Осетрова, а? Где ему удается так замечательно прятаться?

— Он мог выехать из страны по чужим документам, товарищ полковник, — выдала свое подозрение, не дающее ей покоя, Анна. — Если так, то найти его будет очень сложно.

— Если вообще возможно, — фыркнул Якушев в ответ.

— Но одно утешает: у нас в базе есть его отпечатки пальцев. Если Пеклов где-то засветится, мы об этом сразу узнаем.

— Это если он снова убьет! А если заляжет на дно… В общем, так, привлекайте коллег из Интерпола. Отправляйте все данные на Пеклова. Если он еще жив, то убийца точно он. Если нет, тогда — я не знаю, — широко развел он руки в стороны. — Тогда нас с вами всех отправят улицы мести. Меньше чем за месяц у нас пять убийств, а подозреваемых — ноль. Что скажешь, Смирнова? Каков план действий?

— Я хотела еще раз опросить всех, кто знал Веронику Серову. Мне нужна информация о парне, с которым она пришла на вечеринку накануне своей гибели. И которому изменила там с Осетровым. Никто о нем ничего не знает. Кто он? Вот я и хочу опросить еще раз всех сокурсников, кто хоть как-то пересекался с Вероникой. Следующий в списке — Рыжов. Мы почти ничего о нем не знаем. Хотя я допрашивала его, сказать, что продвинулась, не могу. Я отправила запрос в его родной город. Жду ответа о его родственниках. Как только что-то узнаю, сразу выведу для очной беседы.

— Опрашивай, Смирнова, уточняй, выезжай, — с накалом отреагировал Якушев и тут же много тише добавил: — Телефон только заряжать не забывай…

В свой кабинет они вошли тихо, ничего не обсуждая. Расселись по местам. Аня тут же проверила электронную почту. Там висело всего одно письмо. То, которого она ждала.

— Так-так, коллеги. — заулыбалась она. — А вот и ответ на запрос по Рыжову. Мальчик наш не сирота. Родители его живы и здоровы. Давно перебрались из-за Урала в Подмосковье.

— Частный дом? — с надеждой вскинул голову капитан Ольховцев.

— Нет. Квартира. Кто поедет?

Ольховцев тут же среагировал, схватив ключи от машины со стола. Гена тоже встал, настырно глянув.

— Я с тобой, если что, Аня.

— Но я еду всего лишь опросить сокурсников Серовой. А кто на хозяйстве останется? А жену Крылова кто опросит?

— Никто. Она под капельницей сегодня, я написал ее доктору, пока мы шли сюда. Не сбежит. А кабинет закроем, — он уже стоял у двери. — Одна ты не поедешь. Точка! К тому же я тебя знаю. Оттуда ты непременно завернешь в фотостудию и пристанешь к Рыжову. А мы о нем вообще ничего не знаем: что он за человек, чем дышит, как живет?

— Тихо он живет, Гена, — вздохнула Аня. — Не тревожит соседей, не вызывает подозрений. Никого к себе не водит.

— Вот именно! Тридцать один год, а он к себе никого не водит. Поехали, поспрашиваем и о нем тоже. Может, кто-то что-то отыщет в своей памяти. И да, гражданин начальник, запрос по Пеклову для Интерпола я подготовил еще вчера. Осталось подписать где надо и в работу…

Они исколесили Москву в поисках бывших однокурсников и друзей Вероники Серовой. Кого-то нашли, кого-то нет. Но из тех, с кем удалось поговорить, никто не знал и ни разу не видел парня Вероники.

— С Димой Пекловым — да, терлась. Но чтобы еще с кем-то…

— Вероника была очень неразборчива в связях. Понять, кто ей симпатичен, а кто нет, было невозможно…

— Вероничка была очень красивой. Мальчикам нравилась, — повторяла те же самые слова, что и пять лет назад, ее мать. — Они ей просто проходу не давали. Никого особенного не помню. Разве что только Митя Пеклов. Но они будто просто дружили…

— Блин! — выдохнула разочарованно Аня, усаживаясь в машину с пакетом пончиков. — Опять тупик. Как и пять лет назад.

— Но зато теперь нам известен мотив. Ее убил тот, с кем она пришла. Убил из-за ее наглого спонтанного секса с Осетровым. Мотив — ревность!

— Пеклов? — Аня потащила из промасленного пакета круглый пончик в сахарной пудре.

— Мог и он. Но Крылов и Севастьянов утверждают, что был еще какой-то парень. С другой стороны, там было много народу и… Я тоже буду, — сунул руку в пакет Гена. — Поехали в больницу. Навестим Крылову. Доктор написал мне, что она очень плоха.