Это внутри. Рецидив
- Автор: Наташа Михлин
- Жанр: Детективы / Триллеры / Фантастика
Читать книгу "Это внутри. Рецидив"
7
Шелковистая тонкая бумага трепетала в пальцах: порывы мокрого ветра залетали в раскрытое окно. Тучи волочили тяжелые синие брюхи, оседая на крыши полосами тумана.
На подоконнике стояла раскрытая баночка табака, лежал маленький сверток с травкой. Кейтлин положила фильтр на бумагу, слегка повернула листок и аккуратно насыпала смесь в образовавшуюся лунку. Неспешно закрутила сигарету, лизнув краешек бумаги, заклеила и потянулась за зажигалкой.
Ветер с запахом озона разбавлял сладковатый дымок, закручивал его спиралями, рвал и уносил с собой, в предгрозовое небо.
Микки должен вернуться не скоро — после школы друзья позвали его проехаться вдоль Джеймс-Ривер, а потом посидеть в кафе с горячими вафлями. Кейтлин радовалась, что у сына появляются друзья.
У нее самой, несмотря на открытый характер, их можно сказать, и не было. Нет, где-то далеко, конечно, жили знакомые, о которых вспоминалось с теплом. Они с удовольствием бы встретились с Кейт снова. Но можно ли назвать друзьями тех, с кем не поддерживаешь связь? За годы бесконечных переездов по стране с Гордоном Кейт научилась быстро сходиться с людьми и так же быстро и легко прощаться, унося с собой только воспоминания в ожидании новых знакомств, новых встреч. Мир тогда казался калейдоскопом, безграничной игрой в жизнь. Однако после рождения Микки Кейт поняла, что настоящая жизнь таится вовсе не там. Чтобы увидеть ее, нужно день за днем всматриваться в непривычно одинаковый пейзаж, здороваться с одними и теми же соседями. Смотреть, как невыносимо медленно растет платан у дома. Как неуловимо меняется лицо и голос сына. Теперь он уже совсем взрослый…
Кейт затянулась, выдохнула в окно и, положив сигарету на край блюдца, отошла к шкафу. На полке лежала металлическая коробка с фотографиями. Кейт все время обещала себе купить нормальный альбом и рассортировать фото. Но особая прелесть была и в том, чтобы перебирать их вот так — ворохом, как детские сокровища, ракушки и обломки брелков. Снимки были разного формата и качества: выцветший полароид, сувенирные фотомагниты с чьей-то свадьбы, даже напечатанные на домашнем принтере кадры.
Фото Микки Кейт относила в типографию сама, тугая пачка лежала на самом верху. Кейтлин любила пересматривать их, трогать руками. Последний снимок был сделан недавно — у Микки тогда еще не сошел синяк на подбородке после стычки с Лукой. Кейт стряхнула пепел и уселась на подоконник. Небо еще больше потемнело. Нужно бы позвонить и предложить забрать Микки из кафе на машине, но Кейтлин лень было тянуться за мобильником. К тому же если понадобится — Микки позвонит сам. Кейтлин затянулась и ощутила, как отступает усталость. Пусть лишь на время, но все же…
Сейчас Микки с Альфонсо и Лукой сидят на высоких барных стульях, уплетают обжигающе горячие вафли и, с риском подавиться, смеются надо всякой чепухой. Кейт помнила тот день, когда Микки приехал домой со школы с совершенно ошалевшим лицом и новым альбомом для рисования в руках.
Младший брат Луки, Альфонсо, нашёл в кармане Луки вырванный из альбома рисунок Микки и вцепился в брата с требованием показать и остальные.
Для непосвященных здоровяк и забияка Лука выглядел неприступным. Его слабостью был Альфонсо — маленький колобок со слуховым аппаратом, который учился в спецшколе, нечасто выходил из дому и страстно любил компьютерные игры про космос. Альфонсо не одобрял друзей Луки, особенно Джониса, который был инициатором самых жестоких забав, несмотря на то, что лидером троицы по-прежнему считался итальянец. Другой, Кай, был просто подпевалой.
Услышав о предрождественской истории, Альфонсо пришел в отчаяние: теперь ему точно не познакомиться с тем, кто так круто рисует звездолеты… Младший братишка высказал Луке все, что думает о нем и его дебилах-друзьях, и перестал с ним разговаривать. Не помогли ни уговоры родителей, для которых мир в семье был превыше всего, ни подарки Луки, положенные под дверь спальни Альфонсо.
В начале марта Лука подошел к Микки в школьной раздевалке. Тот, увидев приближающегося обидчика, шарахнулся прочь, к двери, что оказалась предусмотрительно заперта Лукой. Но итальянец был один, не нападал, а, путаясь в словах и краснея, попытался объясниться. Достав из сумки немного погнувшийся новый альбом для рисования, попросил Микки нарисовать что-нибудь для младшего брата.
— Я сначала хотел дать ему этим альбомом по роже, — рассказывал Микки. — Но потом вспомнил разговор с мистером Фостером… Луке, наверно, еще труднее было ко мне подойти.
Кейтлин тщательно обернула окурок в салфетку, открыла окно пошире, чтобы проветрить комнату. Прошла на кухню и, выбросив салфетку, нарезала хлеб, попутно откусывая от полукруглой ароматной колбасы. В конце концов она взяла батон в руки и стала есть. Достала из холодильника банку маринованных перчиков.
Кейт рассмеялась, представив, что сын увидит ее такой: с надкусанным хлебом в руке, лезущей в банку пальцами…
Микки она такого свинства не позволяла.
Сын вернулся вечером, и Кейт с удовольствием прижала его к себе, зарылась носом в кудри, пахнущие дождем, потом и сахарной пудрой. Впереди было воскресенье, можно поиграть с Микки в настольные игры, поваляться вместе в кровати…
— Ну хватит, мам, — наконец, пробормотал Микки. — Мне на работу завтра с утра, забыла?
Лунный свет растворял все, к чему прикасался, прошибал дыру в полу, в кровати, подбираясь ближе, как бездонная белая пустота. Кот, попав на разделочную доску лунного луча, дрыгнул лапками, перевернулся на другой бок. Лунная пена хлестала из окна, разбивалась о спину Фроста, долетала брызгами до рук, то и дело судорожно стискивающих одеяло.
«Расслабься, это всего лишь банальный недосып».
Едкий свет заставлял щуриться, но закрыть глаза вовсе было неуютно, ведь лучи подберутся ближе… И даже Фрост не остановит их.
«Не будь ребенком. Дыши. Не придумывай того, чего нет».
Джереми заставил себя снова разжать пальцы. Потеряв опору, руки вцепились друг в друга. Лучше было бы дотянуться и погладить Фроста, мягкую теплую шерсть. Ощутить чье-то мерное, спокойное дыхание. Но если кот проснется, то непременно уйдет. И тогда…
«Всего лишь ночь. Ночью все кажется странным. И ты не спал нормально уже двое суток».
Рассветная хмарь постепенно вытеснила черно-белую пустоту. Джереми показалось, что он всего на миг закрыл глаза, и тут зазвонил телефон. Часы показывали полдевятого. Он проспал три часа.
Добравшись до мобильника, Джерри прочистил горло и ответил. Жизнерадостная девушка бодро тараторила что-то о выставке. Джереми с трудом вспомнил, что действительно давал разрешение опубликовать свои работы в онлайн-галерее каллиграфии и обещал прислать файлы в высоком разрешении, но напрочь забыл об этом.
— Черт, — просипел он, ища глазами стакан воды, — когда конец приема работ?
— Сегодня, — растерянно отозвалась девушка. — Так мне ждать ваше письмо?
Джерри глотнул воды и откашлялся.
— Да, — сказал он в трубку. — Я пришлю. Спасибо…
Отложив телефон, Джерри лег на подушку. Спать не хотелось совершенно. Но не хотелось и шевелиться. Фрост прыгнул ему на живот, обеспокоенно ткнулся в лицо жесткими усами.
— Да, разбойник, я иду… Надеюсь, консервы я тебе купил, и мне это не приснилось.
Консервы оказались на месте, Джереми накормил Фроста, сменил ему воду и прошелся по дому, рассеянно провел пальцами по книжным корешкам в шкафу. Есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
«А надо ли?»
Умываясь, Джерри вспомнил звонкий голосок девушки и болезненно поморщился — звук иголкой воткнулся куда-то в затылок. Джереми открыл окно, вдохнул свежий воздух и сел за компьютер. Белые кубики файлов. Тексты, заказы… В голове звенела пустота. Но с отправкой файлов-то он должен справиться?
Когда белый свет сменился на вечерний, золотистый, Джереми почувствовал, как устала спина. За все это время удалось отправить письмо да еще написать два абзаца для статьи. И возможно, завтра, на свежую голову, он снесет и их. Если она у него появится, эта свежая голова…
В углу экрана светился красным календарь: дедлайн заказа вот-вот кончится. Джереми ткнул в кнопку, прочел напоминание. Завтра он должен отправить по почте двадцать именных открыток — поздравления с Пасхой сотрудникам какой-то строительной фирмы.
Джереми считал ниже собственного достоинства копировать чужие работы, брать хоть один элемент без изменений. Даже если этого не заметили бы, и о небольшом плагиате будет знать лишь он сам. Даже если его прямо об этом просили.
Джерри взглянул на свои наброски.
«А может, ну его к херам?»
Он набрал адрес известного сайта и бегло просмотрел несколько страниц самых залайканных работ, опять взглянул на свой рисунок. Внутри загорелось глухое раздражение. Его идея слишком проста. Простота и лаконичность не одно и то же…
А с чего вообще распинаться перед какими-то шабашниками? Что они понимают в каллиграфии?! Заказали открытки ручной работы, потому что это модно! Скорее всего, они и прочесть-то написанное не смогут, а цвет… заказчик упоминал о розовом — весна же, светлый праздник… Джереми злобно хохотнул и глотнул из оказавшейся на столе бутылки. Она явно простояла на столе дольше нужного. Он заставил себя проглотить задохнувшуюся воду, закрутил крышку и бросил бутылку, промахнувшись мимо урны в углу комнаты.
Фрост обиженно муркнул, сунулся под стол, напоминая об ужине, хотя у хозяина не было и обеда. Джерри оттолкнул его, топнул ногой.
Можно отправить заказчику пустые листы и сказать, что белый на белом — это новый писк моды, возврат к раннему супрематизму.
«Они даже такого плоского юмора не поймут…»
Тушь обозначала мелкие ямки и выпуклости плотного листа. Алый растворялся в белом, сходил на нет десятками тончайших ручейков-волосков, вился правильными дугами, сплетался и расплетался… Рука дрогнула, узкая линия скользнула вниз, перечеркивая прошлую. Джереми стиснул зубы, резко отодвинул испорченный лист и вынул из упаковки новый.
Снова скольжение волосков по бумаге.
Перекладывая рисунок, Джерри задел узор пальцем и еле справился с жгучим желанием воткнуть кисточку в середину стола, пришпиливая к нему испорченную работу. Отложил ее, зажмурился, медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, поймать состояние отстраненной сосредоточенности. Снова взял кисть…
Рисунок был почти окончен, когда на бумагу непонятно откуда упала алая капля. Она стала последней.
Мир звенел и бился вместе с ним, летел осколками, трещал по швам и рассыпался ошметками бумаги, дерева, искрил обрывками проводов, рычал обезумевшим зверем и рвался на части, еще, еще и еще, пока не хлынул по губам соленый горячий поток, пятнающий руки, пол, все вокруг, мешающий дышать, пока не осталось ничего, кроме тишины.
Джереми осел на диван посреди разгромленной комнаты и закрыл лицо руками. Вспышки давно забытого яростного удовольствия жгучими точками оседали внутри, глохли под натиском привычного серого ужаса. С ладоней капало. Такой тупой и тихий мерный звук…
Джерри потянулся к телефону и, не глядя, ткнул в кнопку быстрого набора. Палец сполз на видеозвонок, и не успел Джереми отменить вызов, как Эйтан ответил. И сразу оценил открывшуюся картину.