Это внутри. Рецидив

Эпилог

Грубые загорелые пальцы с темными венами, выдающими преклонный возраст, поглаживают широкий конверт.

— Я вынуждена отказаться от должности, мистер Райт. И хотела бы продолжить работу следователем.

Долгое молчание сыплется офисной пылью.

— Я просто не могу… Пока не готова принять на себя такую ответственность.

Зеленовато-серые глаза цепко вглядываются в собеседницу.

— Ты готова. Именно потому, что понимаешь это.

Холодный тон пытается заставить ее вспомнить свои амбиции. Спина выпрямляется сама собой, словно во время выговора на курсах Бюро. Как давно это было… Но ее голос остается тверд.

— Нет. Простите, что подвела вас.

Скрип кожаного кресла и заглушенные ковролином шаги, рука на плече.

— Дай знать, если передумаешь, Лорейн. А как дела с твоим преступным гением?

От потеплевшего тона Райта щёки загораются на миг.

— А что?

— Ты много работала с Гловером в последнее время.

Сдерживаемая улыбка, шорох бумаг на столе.

— Судьбу Уилла решаю не я, а суд. Все, что я могу сделать — это описать в рапорте его помощь следствию.

Крошечное усилие, и она снова непоколебимо спокойна.

— Не буду больше задерживать, агент Фокс. * * *

Джереми Дэвис исчез для мира на два полных месяца. После консилиума, в котором участвовал и доктор Замир, пациента перевезли в закрытую элитную больницу и погрузили в лечебную кому, чтобы добиться биохимического восстановления функций нейронов и нейронных связей. Внутренние повреждения лечились несравненно проще, чем нервная система и психика, но в этот раз, благодаря содействию государства, на вооружении врачей были все достижения современной медицины.

Еще через месяц к серому домику на Линден-Лэйн подъехало автотакси. Джереми открыл дверь и ступил на пушистый снежный ковер, укрывший улицу. Морозный воздух с розовыми закатными блестинками пах недавними праздниками — кардамоном и апельсинами. А может, это донеслось веяние тепла из приоткрытого окна дома… Джерри приехал почти на сутки раньше, чем рассчитывал, но не стал никого предупреждать. Таккер, конечно, обозлится, узнав, что друг улизнул, не дав сопроводить себя домой на шикарном авто с флагами и фанфарами. Но Джерри хотелось побыть одному. Перелет и поездка в такси — и вот он на знакомой улице с голыми ветвями лип, сквозь которые видно яркое утреннее небо. Он уже знал, что в его доме некоторое время жила Маргарита и смог смириться с этим, тем более, что перед выпиской Кейт предусмотрительно забрала ее к себе.

Белый зимний мир успокаивал, легкая поземка ластилась к ногам, дневной свет погас, словно не желал резать глаза. Джерри всегда любил зиму. Не за шумные рождественские гулянья, как многие, а именно сам сезон с его ледяным безмолвием, сменяющимся бурями, и пронзительно ясными днями, до краев наполненными светом. Он остановился у крыльца. Не хотелось ничем нарушать хрупкую холодную тишину. Она слишком хорошо сочеталась с пустотой, глубоко проросшей внутри. Там, на крыше, он почувствовал, как что-то застарелое, темное вылилось и освободило место, которое заняло ничто. Страшно, если Джереми войдет в дом, а там уже собрались все. Его бросятся тискать и кричать от радости, а это ничто — останется недвижным.

Но в доме было тихо. Фрост встретил его в коридоре. На этот раз не стал проверять на подлинность, а сразу ткнулся в ноги, начал тереться. Джерри поставил сумку, закрыл дверь и присел, вспоминая радость от теплоты мягкой шерстки под ладонями, от довольного урчания, от царапин и котовьих проказ. Комнаты были вычищены до блеска, вкусный запах выпечки струился с кухни, в гостиной висели полки, которые он давным-давно купил, но все никак не мог найти время повесить. На них было аккуратно расставлены те книги, что раньше кочевали с дивана на кресло, затем на стол и обратно.

Они ждали его… Домой.

Горло перехватило спазмом, Джерри сел на непривычно чистый диван, кот прыгнул на колени. Потоптавшись там, требовательно мявкнул и спрыгнул на ковер, вопросительно оглянувшись, побежал на кухню.

— Чем они тебя кормили? — усмехнулся Джерри, вставая. — Исключительно здоровой едой?

Он прошел на кухню и достал из шкафчика сосиски долгого хранения в вакуумной упаковке.

— Знаешь, как я по ним скучал? — с набитым ртом спросил Джереми, протягивая половинку сосиски коту. — Еще больше, чем ты!

Фрост не отходил от хозяина, порываясь сопровождать его даже в туалет.

— Успокойся, проказник, — усмехался Джерри, — я не пропаду. Теперь — нет.

До самого заката он то брал в руки телефон, то откладывал его на стол, чувствуя, что еще не готов. Ближе к полудню появились возмущенные сообщения от Таккера. Джерри не стал отвечать. Пообедал приготовленной едой, которой был набит холодильник. Посмотрел на свои работы в онлайн-галерее, успевшие набрать множество лайков. Прочел несколько глав из книги, которую купил давным-давно и не успел дочитать. Потом сел у окна и просто наблюдал, как снег окрашивается в багрянец, золото и кобальт.

Джерри немного волновался, садясь за рабочий стол с полосками засохшей туши и позолоты. Но руки помнили свое дело, а глаза радовались, видя, как спонтанная задумка претворяется в жизнь. И из-под кисточки появилась новогодняя открытка. Пусть запоздалая, но все же…

Забор Хоранов обвивала сверкающая гирлянда. Из-за дома доносился смех Микки. Джереми остановился и посмотрел в ту сторону. Микки болтал с Марго, что придерживала стремянку, пока мальчик снимал качелю. Рядом громоздился сугроб, счищенный с паллеты. Маргарита обернулась, словно почувствовав взгляд и, отпустив лестницу, сделала несколько шагов к забору. Микки спрыгнул на землю, отряхнул рукавицы и последовал за ней, пряча вспыхнувшее радостью лицо в ладонях.

Джерри вошел в калитку, Микки с воплем бросился к нему и повис на шее.

— Я хочу чтоб ты знал, — захлебываясь, выпалил он. — Ты герой для меня! Не как в комиксах, а настоящий. Я горжусь тем, что ты мой друг!

Джереми ошарашенно похлопал его по спине и, чуть поморщившись от колотья в еще не до конца восстановившемся плече, поставил Микки на землю.

Мать смотрела, не решаясь подойти или заговорить, но не плакала. Этого в ней раньше не было. Стойкости. Сдержанности. Возможно, раньше этого не хватало им обоим.

— Здравствуй… мама.

Она кивнула, так же молча, видимо опасаясь не справиться с голосом, крепко сцепив руки в замок.

— Джерри! — из дома появилась стяющая Кейтлин.

Ее счастливая улыбка почти ослепила Джереми, влилась внутрь жаркими искорками. Он осознал, что тоже улыбается и ему хочется смеяться оттого, что видит ее, видит их всех — живыми и здоровыми.

Кейт светилась радостью и кусала губы, глядя на них, на скачущего вокруг Микки.

— Идите в гостиную, пирог поспел, — обратилась она к сыну, затем снова взглянула на Джерри. — Там за домом в водостоке застряло гнездо, а я не достаю. Поможешь?

Джереми покосился на стремянку, но кивнул.

Оказавшись в окружении высокого переплетения черных веток, скрывавшего улицу, Кейтлин повернулась и порывисто обняла Джереми.

Ее теплое неровное дыхание прожигало футболку под расстегнутой курткой. Джерри прижал к себе Кейт, вдохнул запах волос. Ткань футболки ощутимо намокла.

— Ну что ты, — прошептал он, — Тихо, тихо… Я здесь.

Кейтлин подняла голову, и он поцеловал ее прямо в горячие мокрые губы. Пустота, что, казалось, навечно и прочно окутала Джереми внутри и снаружи, распускалась нитями, ряд за рядом, рассеивалась в чистом холодном воздухе. Джерри остро ощутил весь мир вокруг, полный жизни, запахов и звуков, снега и того самого — зимнего — света. Не отрываясь от поцелуя, Джерри резким движением подхватил Кейт под бедра, прижал к стене сарая. С крыши упал ком снега, осыпав ледяными крупинками обоих.

— Где ты держишь матрас от качели? — шало улыбаясь, шепнул Джереми Кейтлин в ухо.

Она рассмеялась тихим грудным смехом.

— Прямо здесь?

— Да…

Когда дыхание успокоилось, а все следы были заметены, Кейтлин легла, устроив голову на его груди и перебирала снова отросшие белые пряди. В сарае пахло старым деревом. И ванилью — от волос Кейт.

— Твоя мама — милая женщина. Она многое пережила… И совсем одна.

Джереми вздохнул и отвел глаза.

— Рита старается держаться, не показывать, как сильно ей нужна забота.

— Рита? — удивленно поднял бровь Джерри.

Кейтлин улыбнулась.

— Согласись, ей идет. И новая стрижка тоже. Микки с Ритой часто болтает, он же трещотка. Она прямо расцвела с ним.

— Со мной она редко разговаривала, — поморщился Джереми.

— А ты позволял?

Он медленно покачал головой, гипнотизируя взглядом ржавую подкову над дверью.

— Я все понимаю, — продолжала Кейт, — Отпускать старые обиды трудно. И ты не обязан…

— Знаю, — перебил он.

— Не знаешь, — приподнялась Кейтлин, — прости, но я должна договорить. Я сама очень жалею, что не успела этого сделать при маминой жизни. Тебя не заставляют притворяться, что все нормально, или слать открытки к Рождеству. Просто отпусти это внутри себя. И ничего не говори. Просто отпусти…

— Кстати об открытках, — Джереми потянулся к куртке, вынул из кармана плотный лист. — С Рождеством.

Кейтлин улыбнулась, глядя на собственное имя, написанное в виде пушистой новогодней елочки. Присмотревшись, провела пальцем по выпуклым миниатюрным свечкам.

— Иней… красиво. Это блестки?! Ты же не любишь…

— Ну я же не себе ее дарю, — рассмеялся он.

— Только для меня?

— Я сделал три, — серьезно глядя на Кейтлин, сказал Джерри.

Она молча и крепко обняла его.

— Идем в дом. А то остынет пирог. * * *

Микки на цыпочках шел мимо кабинета. Джереми работал — это было хорошо. Потому что иногда он не мог сосредоточиться и от этого злился. А чтобы успокоиться, выходил в сад, подолгу сидел с закрытыми глазами под кленом и крутил в пальцах сложную головоломку, на ощупь складывая разные фигуры. Поэтому мама настрого запрещала ему мешать. Но Микки не дурак, понимал это и сам. Новый дом, который купили Рита и Джереми, потратив на него деньги с продажи старой гостиницы в горах и выданную правительством премию, все еще казался непривычным местом. Дубовые вощеные половицы чуть скрипели, а садом нужно было заняться вплотную, как только сойдет снег. Зато комплекс домов закрывал заборчик с охраной, сюда не было хода журналистам, что успели хорошо потрепать нервы всему району Линден-Лэйн. Виновнику шумихи было глубоко наплевать на собственную популярность и письменные благодарности с гербами и печатями, которым Кейтлин лишь чудом удалось отвоевать место в коробке на чердаке, а не в мусорнике.

Дом Джереми выбрал сам и поставил остальных в известность совершенно неожиданно, уже подписав бумаги. Дом был велик, для всех нашлось место. Фрост полюбил лазать на чердак, где летом Микки планировал устроить себе комнатку для рисования. Кот возвращался оттуда покрытый пылью, которую обтирал о мебель. Тогда Рита ходила со щеткой и обметала в совок учиненный Фростом беспорядок. Новый сайт, где Джереми вел рубрику, стал довольно известным. Хотя денег по-прежнему было немного, главное, что никому не нужно было больше платить за жилье, а мама перестала пропадать на работе с рассвета до ночи. Рита говорила, что вместе выжить всегда легче, а деньги — не самоцель. Микки беспокоился, что прошло уже три месяца, а Джерри еще очень мало разговаривал с ней. Но Кейт утешала его, объясняя, что это «мало» лишь с точки зрения самого Микки, главное они уже друг другу сказали, да и вообще, отношения можно налаживать не один год.