"Л" значит Лили. Часть I

— Свое — это какое? — тихо поинтересовалась Лили. — Место старосты этой школы? А, я поняла, наверное, ты о том, что не далее как вчера вечером я доварила зелье для твоего отца — по вашей же, между прочим, просьбе!

Он сморщил нос и презрительно оттопырил губу, явно собираясь что-то сказать, но в этот момент вагон сильно тряхнуло, и Регулус выронил журнал и схватился за поручень, разом растеряв всю свою надменность.

— Мы ни о чем тебя не просили, — кое-как выпрямившись, фыркнул он. — Нам бы помог Темный Лорд — великий волшебник, который победил саму Смерть! То, что ты успела раньше, просто досадная случайность, а не свидетельство твоей силы. Склонись перед ним, глупая грязнокровка, склонись и признай его власть, и он тебя не тронет! Наш Лорд справедлив и великодушен, он всем дает шанс, даже таким, как ты!

Да-а... Это уже не просто сноб, а целый готовый прозелит — ишь, как страстно проповедует! Неужели он всерьез рассчитывал впечатлить ее своими угрозами?

Послышался топот. Лили подняла голову — по проходу мчался какой-то первокурсник, и она благоразумно отступила с дороги, но Регулус, видимо, привык, что его все обходят стороной, и не успел увернуться.

— Как я люблю слепую веру и нерассуждающее сослагательное наклонение, — усмехнулась она, когда он предсказуемо сложился пополам, получив локтем в живот; следом за первым мальчишкой по вагону пронеслись еще двое. — Или ты имеешь в виду, что он просто не хотел вам помогать? Иначе как бы я, такая жалкая и ничтожная, смогла случайно опередить победителя самой Смерти?

Регулус выпучил глаза, хватая ртом воздух, и явно потерял дар речи — то ли от боли, то ли от такой немыслимой наглости. Его лицо залила краска, а надутые щеки грозили лопнуть... Чего доброго, еще слюной забрызгает. Лили машинально отступила в сторону и почувствовала под ногой что-то твердое. Скосила глаза... ах да, тот самый журнал по квиддичу.

Вот только на обложке красовался не очередной знаменитый ловец, а размалеванная блондинка в откровенном синем платье, причем вместе с каким-то мужчиной. Их лица показались Лили смутно знакомыми — где-то она уже видела эту женщину... и мужчину тоже, с его характерным взбитым коком и белым костюмом с блестками...

И в этот момент Регулуса прорвало. Он говорил очень громко, почти кричал, но поезд грохотал, набирая скорость, и Лили приходилось напрягать слух, чтобы что-то услышать.

Хотя лучше бы она этого не делала.

— Ты... ты просто наглая грязнокровка, тупая и бесцеремонная! Как ты смеешь в нем сомневаться? Он слишком поздно узнал о нашей беде, но все равно обещал помочь, и даже взял у меня подборку книг по темной скверне! Он отметил меня как равного, удостоил величайшей чести — тебе никогда не понять, что это значит для нас, настоящих волшебников!

Что? Так Блэки обратились за помощью к Тому-Кого-Нельзя-Называть? И отдали ему труды Квинтии Маккуойд, а Сириус решил, что они просто сбежали с полки! О Боже, бедный Сириус, он ведь до последнего надеялся, что родители запретят его братцу ввязываться в политические распри! А они не дождались результатов — поджали хвост и побежали к своему Лорду, не допуская даже мысли о том, что зелье удастся модифицировать. И теперь не знают, куда деваться от позора — ведь им, всесильным Блэкам, помогла какая-то жалкая грязнокровка!

А она еще надеялась на их благодарность. Вот же дура наивная.

— Конечно, куда мне до вас, — хмыкнула Лили. — Если бы моей семье кто-то протянул руку помощи, мне бы и в голову не пришло попрекать его происхождением. И уж тем более бросаться оскорблениями, — она покачала головой. — Впрочем, что я тут с тобой антимонии развожу? Я же с самого начала знала, что благодарные Блэки — это почти оксюморон, а чистые души среди вас в таком же дефиците, как праведники в Содоме и Гоморре. Ни мозгов, ни совести — и так у всей вашей снобской семейки.

Широко распахнув глаза, Регулус то открывал, то закрывал рот, но Лили не собиралась дожидаться, пока он опомнится. Однако не успела она сделать и пары шагов, как вагон снова тряхнуло. Пошатнувшись, она выставила руки, с ужасом понимая, что не успевает ни за что схватиться... Новый толчок — и ее швырнуло прямо на Регулуса. Зубы звонко клацнули, подбородок уперся ему в грудь, макушки коснулось чужое дыхание... Она думала — сейчас он ее отпихнет, но он лишь придержал ее за плечи и помог выпрямиться. И тут же отступил в сторону и с досадой бросил:

— Да кто тебя попрекает? Это ты напала на меня со своими маггловскими ругательствами! А я хотел тебе помочь, дать еще один шанс, замолвить за тебя словечко перед Темным Лордом! Неужели ты думаешь, что Министерство будет вечно защищать таких, как ты? Рано или поздно оно склонится перед его волей, и тогда ты пожалеешь, что отвергла мое предложение!

Предложение? Так это было что-то вроде... извращенной благодарности? Да он просто сумасшедший! Любой нормальный человек за такое разве что в морду плюнет... и то — если не побрезгует.

Должно быть, эти мысли отразились у нее на лице, потому что Регулус сердито прошипел:

— Ты еще пожалеешь, грязнокровка!

А потом развернулся на каблуках и скрылся в ближайшем купе. Раздвижная дверь с щелчком скользнула на место.

Оторопев, Лили глядела ему вслед. Надо же, он еще и оскорбился — вот же скот высокомерный! Решил облагодетельствовать полезную зверушку, замолвить за нее словечко перед дружками-бандитами, и еще удивляется, отчего это низшее существо не оценило заботы! Да на его фоне даже Сириус нормальным человеком покажется, не говоря уж о Поттере — уж он-то точно никогда не намекал, что она ему не ровня!

Обида жгучим комом стояла в горле и никак не проглатывалась. Чтобы отвлечься, она отвернулась к окну и уставилась вдаль. Поезд мчался на юг, и заснеженные деревья плотной стеной убегали назад, а на горизонте возвышалась сизая горная гряда, упираясь в переливчатое перламутрово-серое небо. Вытащив палочку, Лили пририсовала на стекло черного дракона, заставив его разевать пасть и махать крыльями. Казалось, он летит наперегонки с поездом — волшебное существо, которое старается изо всех сил, но никак не может опередить творение маггловской мысли.

— Нет, лучше вот так, — послышалось из-за плеча, и на голове у дракончика встопорщился колючий гребень, а хвост вытянулся и оброс шипами, как у венгерской хвостороги.

Лили обернулась и нос к носу столкнулась с Сириусом Блэком. Его глаза сияли, на губах играла рассеянная, немного шальная улыбка, совершенно преображающая его надменное, замкнутое лицо.

— Кстати, я тут вчера перед сном немного поболтал с матерью, — небрежно заметил Сириус, убирая в карман палочку. — Очень похоже, что твое зелье сработало — по крайней мере, так считают целители. Точно мы поймем только через месяц, но количество скверны в крови уже начало уменьшаться.

— Да, я знаю, — кивнула Лили. — Поттер мне рассказал. И не только об этом, так что я в курсе всех ваших вчерашних похождений, — добавила она с намеком.

Его лучезарная улыбка немного поблекла.

— Признаю, мы немного перестарались... ладно-ладно, я перестарался, — исправился Сириус, поймав ее укоризненный взгляд. — Но этот придурок сам виноват — нечего было вести себя как последнее чмо, тогда бы и разговор вышел не таким... жарким.

Он нервно хохотнул, точно потешаясь над собственной шуткой, и запустил руку в волосы. Берилл Джиггер, которая как-то незаметно нарисовалась у соседнего окна, бросила на него томный взор раненого лебедя, но Лили эти ужимки только раздражали.

Особенно если вспомнить, из-за чего он оправдывался.

— Значит, сам виноват? — медленно закипая, переспросила она. — Очень по-гриффиндорски, нечего сказать! Сначала наброситься на слабого, на того, кто не может дать сдачи, а потом его же и обвинить — сам, мол, напросился!

Сириус приподнял брови. На его лице отчетливо читалось удивление.

— По-моему, ты преувеличиваешь. Особенно насчет слабости и беззащитности. Я эту подлую породу хорошо знаю, от них только и жди удара в спину. Тихушники и трусы, вечно норовят нагадить исподтишка, — он покачал головой. — И не так уж сильно ему и досталось — подумаешь, проучили чуток! В следующий раз будет думать, прежде чем распускать свой поганый язык. Я с ним по-человечески, по-хорошему просил молчать, а это чумазое чмо... — он запнулся и с вызовом продолжил: — Да за такие намеки... что мой брат и Сами-Знаете-Кто... Я их любому в глотку вколочу — любому, ясно? Хоть министерским, хоть газетчикам, хоть всем Упивающимся в полном составе!

В его глазах горела ярость, а щеки раскраснелись, как от мороза; он судорожно сжимал палочку — казалось, дерево вот-вот треснет. В вагоне уже собралась небольшая толпа — девчонки млели, бросая на Сириуса восхищенные взоры, готовые растечься лужицей у его ног.

К горлу подступил ком. Лили поняла, что сейчас ее стошнит, и она тоже растечется лужицей. Только от омерзения. Какое же оно все... неправильное — и эти заносчивые придурки с их альтернативной логикой, и трепетные идиотки, которые не видят дальше своего носа, и весь этот мир с его жестокостью и несправедливостью. Оказывается, Сириус считает всех эльфов подлыми тварями, которые гадят исподтишка — а до чего он додумается в следующий раз? И кто станет его новой жертвой? Чиновники? Газетчики? Или она сама — за правду, которая ему не понравится? Под ногами дрожал пол, стук колес болезненным эхом отдавался в сердце, и в голове пульсировала одна-единственная мысль.

Он такой же. Такой же, как и его брат, чума побери всех этих Блэков, только тот не видит людей в магглах и магглорожденных, а этот вообще ни в ком.

Правда слетела с языка быстрее, чем она успела его прикусить.

— Неужели тебе не приходило в голову, что надо просто спросить у родителей? Бедный эльф лишь повторил то, что день за днем слышал от хозяев, а ты его за это избил! Я говорила с твоим братом, он твердил как заведенный — Темный Лорд то, Темный Лорд это... Нес какую-то чушь, что тот-де оказал ему великую честь и отметил его как равного. Скажешь, я тоже лгу, и вколотишь мои слова мне в глотку?

Но Сириус только побледнел, и беззаботное выражение сползло с его лица, как дурно прилепленная маска.

— Что? Ты говоришь, я... Что? — он моргнул, встряхнул головой, то ли не понимая, то ли не желая понимать.

Лили сглотнула. И повторила:

— Я говорю, что ты дремучий рабовладелец и пещерный плантатор, а твои родители не стали дожидаться, пока я доварю зелье, и обратились к Сами-Знаете-Кому. Это правда, спроси у своего брата, — зачем-то добавила она.

Сириус схватился за поручень. И кивнул:

— Хорошо. Я... спрошу.

Сердце больно сжалось. Прежде она никогда не слышала у него такого тона — тусклого, безжизненного, неестественно ровного. И не видела таких глаз — как после поцелуя дементора, им когда-то показывали колдографии... Внутри невольно встрепенулась жалость; встрепенулась — и тут же затихла.

А кто пожалеет несчастного эльфа? Который виноват лишь в том, что не вовремя подвернулся под руку одному из Блэков? Уж точно не Сириус — он даже сейчас ни в чем не раскаивается и думает только о себе и своей семье. Но как же так? Как один и тот же человек может быть способен и на самую искреннюю любовь, и на поразительное бессердечие? Нет, права была Эмма: все Блэки ненормальные, все до единого, и самое правильное — держаться от них подальше. Не лезть в их проблемы и личные драмы и вообще никак не связываться. И самой не лезть, и Северуса предупредить. Пусть только разрешат опубликовать их статью — и...