"Л" значит Лили. Часть I

11. О больных и грешниках

Больничное крыло пустовало: перед каникулами мадам Помфри обычно выписывала всех пациентов, не без оснований полагая, что они куда охотнее долечатся дома. Лили огляделась по сторонам, пытаясь найти Петтигрю. Кажется, вон там, у окна — он с головой замотался в одеяло, и лишь белый холмик на матрасе выдавал чье-то присутствие.

Она шагнула вперед — и замерла на месте. Из кабинета мадам Помфри доносилась гневная тирада:

— ...процентов двадцать, не меньше! Да еще и передозировка какой-то дряни — обезболивающее, говорит, сам изобрел... да-да, именно это, угадал, анализы и вляпались по полной. Нет, ожог термический, не алхимический — какой-то неудачный опыт, он толком не объяснил... С первичкой я закончила, так что собирай своих орлят и дуй сюда. Ага, жду.

Из груди словно вышибли весь воздух. Лили не отрываясь смотрела на ширму в дальнем углу — темно-серую, цвета каменной стены, отгораживающую приличный кусок лазарета... Внутри крепла нехорошая уверенность: это Северус. С ним случилась беда.

По спине побежали мурашки, сердце пустилось вскачь. В ушах набатом грохотали слова: термический ожог... передозировка... нужны анализы...

— Мисс Эванс? — мадам Помфри вышла из своего кабинета, отряхивая передник от остатков Дымолетного порошка. — К мистеру Снейпу сейчас нельзя. Зайдите позже.

О Господи, это все-таки он. Опять доэкспериментировался до Больничного крыла, придурок хренов — мало того, что ядовитыми парами в тот раз надышался, так теперь еще и что-то поджег...

— Мадам Помфри, — Лили умоляюще сложила руки, — я все понимаю и не буду вас отвлекать, только скажите... вы ведь его вылечите?

Медсестра ответила не сразу — поджала губы и уставилась на ширму, как на личного врага, но потом перевела взгляд на Лили, и ее суровое, исчерченное морщинами лицо немного смягчилось.

— Да, мисс Эванс, — сказала она. — Идите и ни о чем не волнуйтесь.

Лили сделала вид, что не поняла намека.

— А то обезболивающее, о котором вы говорили... то, которое он выпил... Если я достану образец — это вам хоть как-то поможет?

— Образец? Откуда вы... — нахмурилась мадам Помфри, но, не договорив, махнула рукой. — Ну хорошо. Несите.

И, на ходу поправляя чепец, твердым шагом направилась к ширме.

— Спасибо вам огромное! — выпалила Лили ей в спину и бросилась к дверям. Распахнула тяжелые дубовые створки, выскочила в коридор, стрелой понеслась по нему, хотя длинная мантия сковывала движения и путалась под ногами. Перед глазами мелькали статуи и доспехи, картины в золоченых рамах и стрельчатые окна; наконец впереди показался гобелен с двумя охотниками, скрывающий потайную дверь.

Лили нырнула в черное отверстие — быстрей, быстрей, по тесному проходу, похожему на каменную кишку, то и дело оскальзываясь и задевая локтями за стены, сметая подолом лохмотья паутины... Неприметная дверь, очередной коридор, пустой и гулкий, за ним поворот — и лестница словно сама прыгнула под ноги. Лили миновала один пролет, затем второй; кажется, ее кто-то окликнул, кто-то пытался поздороваться, но для нее не существовало никого и ничего — только собственное тяжелое дыхание, шум крови в ушах и стаккато каблуков по ступенькам.

И именно в этот момент замку вздумалось выкинуть очередной фортель: лестница, знакомая до последней царапины на балясинах, вдруг вздыбилась и свернулась спиралью — Лили чуть не загремела вниз и устояла только потому, что успела схватиться за перила.

Когда движение прекратилось, она опасливо разжала пальцы и шагнула вперед, ожидая нового подвоха. Сощурилась, вглядываясь в густой антрацитовый сумрак — кажется, ее занесло в какую-то башню. От толстых стен тянуло сыростью, под каблуками хрустел лед, с каждой ступенькой вокруг становилось все холоднее и холоднее, и сквозняк раздувал мантию и пробирался под юбку — нет, не сквозняк, а самый настоящий ветер, наполненный шорохом мягких крыльев и ядреной вонью птичьего помета...

Совятня. Эта чертова лестница привела ее в совятню.

Сердце провалилось в пятки. Вот же сволочь, нашла время выпендриваться! На глаза навернулись слезы, перед мысленным взором сама собой нарисовалась ужасная картина: целители суетятся вокруг кровати, разрываясь между анализами и лечением, а Северус лежит перед ними недвижный и беспомощный... и страшно обгоревший: не лицо — обугленная головешка, на щеках спекшимися язвами чернеют ожоги... Словно наяву, нос защекотал запах гари, поразительно яркий и реалистичный, и Лили взмолилась:

— Мне очень надо поскорее попасть в свою спальню! Очень-очень! Ну пожалуйста, Северусу и так плохо!

Перила покачнулись в ответ — или это дрогнула ее рука? Она повернула назад, бегом спустилась почти до самого низа и еще успела удивиться — откуда тут взялось витражное окно и кованое кольцо для факелов? — как впереди словно из пустоты соткалась знакомая лестничная площадка. Та самая, где начинался коридор, ведущий к портрету Полной Дамы. Но как такое возможно? Где совятня, а где Гриффиндорская башня!

Впрочем, какая разница? Главное, что она попала куда нужно. Лили вихрем пронеслась через гостиную, ворвалась в спальню и с головой закопалась в свой сундук. Куда же она сунула Северусово зелье? К другим лекарствам, скорее всего... но в резной деревянной шкатулке было только Бодроперцовое, противоожоговая мазь и спазмолитические капли от живота.

Может, где-то еще? Среди конспектов и перьев? Нет, там одни чернила... Она полезла в одежное отделение — джинсы, свитера, блузки, любимые водолазки... Ни следа обезболивающего.

Но ведь Северус оставил ей весь флакончик! Такой маленький, из темного стекла, с плотно притертой пробкой! Она его даже ни разу с тех пор не использовала! Лили с трудом захлопнула тяжелую крышку и повернулась к Роуз, которая как раз докрашивала губы:

— Слушай, ты не видела мое болеутоляющее? Коричневый пузырек примерно вот такого размера...

— Не-а, — Роуз придирчиво изучила свое отражение, еще раз поправила помаду и спросила: — Ты что, потеряла свои капли? Хочешь, возьми мои — там, на столике...

— Нет, это другие, — слабым голосом откликнулась Лили. Надежду для Северуса — вот что она потеряла. Целители так и не узнают, какие зелья ему можно давать, а у него такие страшные ожоги — наверное, потому он свое обезболивающее и выпил...

Стоп... Раз выпил — получается, оно у него было под рукой? Потому что старое он отдал ей, а себе сварил еще! Лаборатория, ну конечно же! Остатки зелья наверняка еще там!

— Спасибо, Роуз! — прокричала Лили уже на полпути к выходу; та только пожала плечами и вернулась к наведению марафета.

И снова — гостиная, Полная Дама и ее визгливое возмущение, вереницы бесконечных коридоров, сливающиеся перед глазами ступеньки и сумасшедший бег наперегонки со временем... Южная башня выстыла до самого основания, но в кои-то веки Лили было все равно. Она оставила позади капризную лестницу, которая слушалась только Северуса, и остановилась перед аркой, с трудом переводя дыхание. Оперлась ладонью о стенку — в боку кололо, сердце колотилось где-то в горле, перед глазами все плыло и покачивалось — и хрипло выдавила:

— Наутилус.

Вспышка — одна, другая, третья... Из заплетающих арку каменных лоз ударили разноцветные молнии — зашипели, хлестнув о пол, рассыпались фонтаном ослепительно-ярких искр. Лили зажмурилась, закрылась локтем, начисто забыв о волшебной палочке, но огненные всполохи продолжали плясать на изнанке век. Вдруг вдалеке послышался звон, как от лопнувшей струны, и все прекратилось.

Осторожно она разлепила один глаз, потом второй. Ничего себе спецэффекты! Неужели очередные Северусовы усовершенствования? Вот же выпендрежник — лучше бы от пожара защиту поставил, идиотус сайентификус антропоморфус...

Смахнув невольную слезу, она поспешила дальше. Без приключений миновала вторую арку, вскарабкалась по винтовой лестнице и наконец толкнула дверь в лабораторию.

Тусклый утренний свет по крупицам сочился сквозь мутное окно, придавая обстановке пыльный и несвежий вид — хоть на самом деле грязью здесь и не пахло; по правде говоря, в спертом воздухе вообще не чувствовалось никаких запахов, только что-то далекое и словно бы смутно знакомое, оставляющее на языке сладковато-ржавый, ванильно-металлический привкус. Но определенно не гарь. И не сажа, и не едкая вонь неудавшегося зелья... В лаборатории даже не осталось никаких следов недавнего взрыва: ни характерного веера брызг, ни черных пятен на полу и стенах, ни копоти на потолке... Только пустой колченогий стол, чистые котлы в углу да батарея склянок на полках.

Сердце больно толкнулось в ребра. Боже милостивый, он еще и убрался. После пожара, со всеми своими ожогами — вместо того чтобы мчаться в Больничное крыло и думать о своем здоровье, этот псих выпил обезболивающее и затеял уборку.

На этот раз парой слезинок она не отделалась. Шмыгнув носом, Лили вытерла рукавом глаза — хватит реветь, займись чем-нибудь полезным! — и шагнула к той полке, где Северус обычно держал готовые зелья. Посветила себе Люмосом, вчитываясь в этикетки, надписанные знакомым убористым почерком — Летейский эликсир, бодрящее, микстура от кашля, успокоительное, общеукрепляющее... и еще общеукрепляющее, и еще... Куда ему столько, это же для тяжелых больных, которым не хватает собственной магии? Или он и его «доработал»? Ага, а вот и обезболивающее, спряталось за остальными флаконами: коричневый пузырек с бисерно-мелкой надписью на бумажной этикетке.

Лили сцапала бесценную добычу, зубами вытянула пробку и поморщилась от резкого анисового запаха, разом заполнившего всю комнату. Снова заткнула пузырек, сунула его в карман — надо было спешить, и она повернулась к двери, но на пороге остановилась. Ей снова почудилось что-то непонятное, похожее на ваниль и ржавчину... мелькнуло далекой тенью — и пропало. На сей раз окончательно.

Спуск на второй этаж занял едва ли не больше времени, чем вся предыдущая беготня по замку. Сначала чары на арке — как оказалось, Северус основательно их переделал, и Лили пришлось попотеть, прежде чем она смогла двинуться дальше. Потом опять началась чехарда со взбесившимися лестницами: они то заводили куда-то не туда, то пытались исчезнуть прямо под ногами, то приклеивали руки к перилам и отказывались отпускать даже после долгих уговоров — точно собака, которая тащит куда-то за рукав несговорчивого хозяина. Выбравшись из очередной ловушки, Лили взглянула на часы — давай же, скорее, так и на поезд опоздать недолго! — и обнаружила, что все-таки спустилась на нужный этаж, хоть и довольно странным путем, в обход привычных студенческих маршрутов. Сжимая в кармане заветный пузырек, она припустила рысцой по коридору и уже через пару поворотов оказалась у знакомых массивных дверей.

Сердце гулко бухало где-то под ребрами, вспотевшая ладонь соскальзывала с ручки. Лили вытерла ее о юбку и потянула на себя тяжелую створку.

Ни души — только смутно белеющие шеренги кроватей да занавески на окнах, раздувшиеся парусами от очередного сквозняка. Она прислушалась, но в лазарете было тихо. Ни чужих голосов, ни звяканья склянок... Значит, целители уже у Северуса. Может, как раз сейчас они борются за его жизнь — восстанавливают обгоревшую кожу или решают, какое зелье ему дать...