"Л" значит Лили. Часть I

Потом домой вернулся отец — долго возился в прихожей, и Лили, не выдержав, бросилась ему навстречу. От его пальто пахло холодом, сигаретным дымом и немного вишневой наливкой; Лили разжала объятия, и он поцеловал ее, ткнувшись в щеку колючими жесткими усами.

— Джордж! — укоризненно воскликнула мама. — Где ты был, вы с Лили едва не разминулись!

— Да ладно, мам, — обернулась к ней Лили, — я все равно не собиралась сейчас уходить. До отбоя меня не хватятся, а добираюсь я теперь быстро. Никакого автобуса — только палочкой махнуть, и все. Я же рассказывала тебе про аппарацию?

— А это не опасно? — забеспокоилась мама. — Ты говорила, неопытный волшебник может запросто потерять при перемещении руку или ногу. Или даже голову...

— На машине тоже можно разбиться, если водить не умеешь. Не волнуйся, я сдала экзамен лучше всех в классе — всех отличников опередила, не говоря уж об остальных!

— Узнаю мою девочку, — усмехнулся отец, мимоходом потрепал ее по голове и отправился мыть руки.

Она задержалась у родителей до вечера, рассказывая о магии, сокурсниках и планах на будущее. Солнце давно село, и на небе высыпали первые звезды. Пора было возвращаться в школу. На прощание Лили пообещала, что скоро приедет домой на каникулы, и аппарировала почти к самым воротам Хогвартса, чтобы не блуждать по окрестностям в темноте.

Уже засыпая, она смотрела на задернутый полог — в сумраке бордовый бархат казался черным — и улыбалась уходящему дню.

* * *

— Что я такого сделал? Ты уже третью неделю на меня дуешься!

В голосе Поттера слышался вызов. Робкий и жалобный, но определенно вызов. Прощай, спокойный вечер и недописанное эссе, привет, очередная разборка. Ну почему он не может просто оставить ее в покое?!

Лили огляделась по сторонам, но в облюбованном ею уголке библиотеки было пусто. И почти темно, если не считать жиденького островка света вокруг стола. Но уже у книжных полок он сменялся зыбким сумраком и дрожащим кружевом теней, и дальше начиналась непроглядная чернота. А у стеллажей стоял Поттер и перекрывал единственный выход из этого закутка. Что ж, пусть тогда пеняет на себя — сам напросился...

— Филчево виски — раз, — Лили разогнула первый палец. — Навозная бомба на чарах — два. Совятня — три... Ну скажи, чем она вам не угодила, зачем вы устроили там потоп? Что, лавры Пивза покоя не давали? Или сразу Геракла? А головой подумать, куда потечет вода и кого при этом окатит совиным пометом? Оливия Гуссокл до сих пор со мной не разговаривает! И это не считая того, что ты мешаешь мне заниматься, и сейчас придет мадам Пинс и нас обоих отсюда погонит.

Поттер внял упреку и понизил голос.

— Но мы же не нарочно! — шепотом запротестовал он. — Бродяга эту навозную бомбу у слизеринцев конфисковал, ну и нечаянно немножко активировал. Подумаешь, кабинет заляпали! Эльфы уже к вечеру все отчистили. И с совятней тоже случайно вышло — Хвост просто напутал с чарами, вот и все! Кто ж знал, что эта гусыня так обидится из-за струйки грязной воды, что перестанет с тобой дружить? Нас бы такая ерунда точно не остановила!

— Оно и видно, — хмыкнула Лили. — У вас вообще с тормозами плохо — как, впрочем, и с мозгами. Ведете себя, как взбесившиеся пятилетки! Вы взрослеть когда-нибудь собираетесь, или вашей конструкцией это не предусмотрено?

Поттер запустил пятерню в волосы и крепко задумался.

— Э-э... когда станем старыми и дряхлыми? — неуверенно предположил он. — И будем день-деньской заниматься делами — например, сидеть в кресле-качалке у камина и диктовать мемуары биографам, чтобы они в наших подвигах ничего не напутали.

Лили только покачала головой. Ну у него и мечты! Не о подвигах, а о том, как будет ими хвастаться. Еще ничего не сделал, а уже на собственного Босуэлла замахивается!

— Не веришь, что мы на что-то способны? — обиделся Поттер. — Плохо же ты нас знаешь. Вот увидишь, о нас еще заговорят! Да что там заговорят, даже в учебниках напишут!

— Вот насчет учебников — охотно верю, — ехидно откликнулась Лили. — Вы туда точно попадете. В маггловские. По психиатрии. Как наглядное пособие по клиническому идиотизму.

От этого выпада приосанившийся было Поттер сдулся, как воздушный шарик, но она еще не закончила.

— Вот объясни мне: как, ну как в тебе это сочетается? Как ты можешь сначала спасать беззащитных людей, а потом взять и устроить кому-то гадость — просто так, от нечего делать? Неужели ты не понимаешь, что это не смешно и ни капельки не весело?

Скрестив на груди руки, Поттер картинно прислонился к стеллажу; его мантия складками падала с плеч, будто римская тога. По полкам прокатилась тревожная рябь — книги возмущенно зашелестели, но ни одна не двинулась с места.

— Так в этом все дело? — спросил он. — В наших шутках? Ты из-за них на меня взъелась?

— Я не взъелась. Я... — нужное слово нашлось не сразу, — скорее, я возмущена. И разочарована. Мне показалось, вы наконец-то взялись за ум... но, к сожалению, только показалось.

Он сощурился. Облизнул губы. Сказал — очень медленно, словно пробуя на вкус каждый звук:

— Значит, ты поэтому не хочешь со мной встречаться? А если бы я пообещал... если пообещаю, что оставлю их в покое? Филча, слизеринцев, даже этих мразей, которые развлекаются темной магией. Больше никаких шалостей и драк в коридоре — ну разве что они сами напросятся... Тогда ты согласишься стать моей девушкой?

— Ты до сих пор надеешься... что я захочу с тобой встречаться? — не веря собственным ушам, переспросила Лили. — И если я скажу, что согласна, ты все это сделаешь? Откажешься от любимых развлечений, оставишь слизеринцев в покое, и все по моей просьбе?

Он торжественно кивнул:

— Да, Лили. Если ты попросишь, я сделаю это. Ради тебя.

Под ложечкой засосало. К горлу подступил ком, и слова не шли на язык. Она подняла глаза — сумрак скрадывал краски, но позволял рассмотреть его лицо. Умное, волевое, искреннее — лицо рыцаря без страха и упрека; на нем читались растерянность, смущение — и робкая, едва заметная надежда...

Лили потупилась. С трудом разлепила губы:

— Нет, Поттер. Мне не нужны от тебя жертвы, тем более такие. Это... неправильно.

— Значит, ты согласна? — он подался вперед. Хищно блеснули круглые очки.

О Боже... Он не понимает, он и правда не понимает! Она покачала головой:

— Поттер, я же ясно сказала — не нужны мне твои жертвы! Это... для других это норма! Они не воруют спиртное, не срывают уроки, не устраивают авгиеву совятню — сами по себе, безо всякой награды! И не ждут ее за то, что перестанут гадить и паскудничать. А ты... будто одолжение мне делаешь! Будто для тебя это невесть какой подвиг! Хочешь поведать о нем биографам — да, Поттер?

Он не ответил, и Лили выдохлась и замолчала. Злость выплеснулась из нее, точно зелье из перегретого котла, и внутри осталась только пустота.

За шкафами послышались чьи-то голоса — потом шаги, сначала приближающиеся, затем удаляющиеся. По каменным плитам процокали каблуки, протяжно заскрипела дверь — и все. Наступила тишина. Глубокая и тяжелая — казалось, она темной водой разлилась по всей библиотеке. Только мягко горела на столе старинная зеленая лампа, да тускло мерцало золото на книжных корешках.

— Поттер, — позвала Лили, когда стало ясно, что сам по себе он с места не сдвинется. — Уйди, пожалуйста. Мадам Пинс уже закрывается.

Он вскинул на нее глаза... пауза, не дольше удара сердца — и отступил в сторону. Остановился, взмахнул палочкой, снимая какие-то чары, которые непонятно когда успел наложить, и скрылся за стеллажом.

Вздохнув, она запихнула в сумку недописанное эссе и потушила лампу.

* * *

Незаметно подкрались рождественские каникулы. Но Лили думала не о них, а о зелье, которое должно было довариться как раз накануне отъезда. Так что вечером после занятий, вместо того чтобы праздновать со всеми конец семестра, она спустилась в лабораторию и теперь раскладывала на столе инструменты и ингредиенты, время от времени поглядывая на четверку Мародеров, которые стояли у темного окна и вполголоса что-то обсуждали.

В мягких отблесках свечей комната походила на пристанище сумасшедшего алхимика, ограбившего сокровищницу Али-Бабы. Медные и латунные котлы отливали золотом, на полках мерцали склянки и реторты, точно выточенные из драгоценных камней, а двустороннее зеркало казалось воротами в мир духов и джиннов. Мистер Белби, кстати, уже его активировал и сидел в своем кабинете, расслабленно откинувшись на спинку кресла — но глаза его были сощурены, а пальцы барабанили по крышке письменного стола.

Наконец Мародеры закончили спорить, и вперед выступил Поттер.

— Лили, мы ведь можем еще раз попробовать с кровью Сириуса? А если опять ничего не выйдет, просто сохраним зелье на потом — я же правильно помню, оно от этого не портится?

— Конечно, не портится, — пожала она плечами. — Уж год-то у нас точно есть, а за это время многое может измениться — кто-то согласится помочь, хоть сейчас и отказался, или у кого-то родится ребенок... Почитай «Дневники наблюдений», там полно таких историй. А сейчас не отвлекай меня, мне надо работать.

Она отвернулась к котлу — и вовремя: серебряный таймер запищал и погас, бросив на столешницу последний алый отблеск. Поттер вернулся к друзьям — встал плечом к плечу, как на учебной тренировке. Блэк вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что она делает, но при этом умудрялся сохранять ленивый и скучающий вид; на лицах остальных застыло одинаковое напряженно-сосредоточенное выражение.

Лили достала с полки кровь саламандры, и в лаборатории наступила тишина. Только гудел и потрескивал огонь в камине да покашливал в кулак Питер Петтигрю. Рубиново-красные капли одна за другой падали в бурлящее варево, заставляя его шипеть и плеваться; потом настала очередь лягушачьей икры и корня морозника — в нос ударил затхлый болотный запах, и она потянулась за палочкой, но не успела взять ее в руки, потому что в дверь кто-то постучал.

Зелье утробно булькнуло, выбросило шапку красной пены, подступая к самому краю котла, но Лили вовремя опомнилась, запустила цепочку преобразований и облегченно выдохнула. Уф-ф, кажется, пронесло...

— ...через десять минут, — донесся до нее голос Поттера. — И вообще, Макмиллан, зачем он тебе так срочно понадобился?

Эмма? Здесь, в лаборатории? Лили повернула голову — и в этот момент ее подруга поднырнула под локоть Поттера и проскочила в кабинет. И вид у нее при этом был самый воинственный: темные волосы выбились из высокой прически, щеки заливал румянец, а в глазах горел нехороший огонек.

— Так-так, — протянула Эмма, обводя Мародеров внимательным взглядом, и только тогда Лили заметила у нее в руках волшебную палочку. — Один строит из себя человека-стенку, а второй — мамашу-наседку первого. Значит, чистого душой родственника вы так и не нашли. И почему это меня ни капли не удивляет?

Она презрительно сощурила темные глаза — Лили придвинулась к котлу, жалея, что не может накрыть его защитным куполом, и на всякий случай предупредила:

— Хотите драться — идите в коридор. Тут нельзя колдовать, зелье еще не стабильно.

Но рядом с Эммой уже стоял Ремус — Лили даже не успела заметить, как он подошел. Выставил перед собой пустые ладони и тихо попросил: