Пик

Вершина мира

ВЫЙДЯ ИЗ ШЕСТОГО ЛАГЕРЯ, мы пересекли два снежника. Яш шел впереди, Йоги замыкал. На дальнем конце второго снежника нам начали попадаться не прикрытые снегом скальные участки. Я глаз не сводил с налобника у Яша на шлеме. Он шел метрах в ста пятидесяти впереди меня. Дышать было тяжело, воздух ледяной, но постепенно я начал осознавать, что все-таки идется не так тяжело, как я ожидал. Во всяком случае, не хуже и не тяжелее, чем вчера и в предыдущие дни.

И тут, к моему ужасу, фонарь Яша пополз вверх. Я несколько раз сморгнул — может, это обман зрения.

Нет. Яш лез вверх по вертикальной стене.

— Желтый пояс! — взревел Йоги, чтобы перекричать штормовой ветер. — Осторожно!

Мы отправились вслед за Яшем. Каждый захват рукой выбивал из стены струйки желтого известняка, кошки не помогали, а мешали. Кошки предназначены для льда, а не скал, но у нас не было времени их снять. В базовом лагере на снятие кошек уходит три минуты, здесь, на восьми километрах — полчаса, если не больше. У нас не было лишнего часа, и плюс по прохождении стены нам придется их опять надеть, ведь дальше нас ждут лед и снег, а одевать кошки еще дольше, чем снимать.

На стене были веревки — большей частью старые, оборванные, безвольно болтающиеся на ветру. Час спустя после выхода на стену мне пришло в голову ухватиться за одну такую — думал помочь себе перебраться через сложный участок. Вырвал ее вместе с крюком, едва успел перенести вес на ногу, иначе бы улетел вниз. Больше я к веревкам не прикасался.

Я помнил, что есть три ступени на пути к вершине; эта должна была быть первой. Почему Яш тогда назвал ее Желтым поясом? Наверное, так ее называют шерпы, подумал я.

Через пять часов я понял, что ошибался.

Мы взяли стену с рассветом. Солнце осветило нам все ребро. Оно походило на гигантский драконий хвост. Очень сложное лазание. Хорошо были видны ступени, я стал считать — первая, вторая... о черт, а вон и третья. А Желтый пояс был просто Желтый пояс. До первой ступени еще надо было долезть.

Яш и Сунджо догнали меня через несколько минут. Я снял, как они отдыхают, уперев руки в колени, затем перевел объектив на вершину. Яш показал пальцем на часы и припустил к подножию первой ступени.

Там сидел Йоги, ждал нас. Он проверил кислородные баллоны, заставил нас выпить еще воды, указал пальцем наверх.

Первая ступень была около двадцати метров в высоту. На часах было семь утра, температура минус тридцать семь градусов. Запа снова угадал с погодой. В небе ни облачка, но это все может измениться в считаные минуты.

Прошли первые три метра. Слева — гигантская трещина. Затем — траверс через крошащийся карниз; очень непросто, когда так устали ноги. (У меня ноги дрожали все время, ничего не мог с этим поделать.) В конце маршрута — два огромных булыжника, и пролезть между ними было очень трудно.

Мы взяли первую ступень к половине девятого.

Вторая ступень была в два раза выше и в два раза круче первой. Перед штурмом Йоги заменил нам всем кислородные баллоны. Пока он менял их, мы с Сунджо чуть не потеряли сознание.

На нижней половине ступени были установлены дюралевые лестницы. Крепление было так себе — они гнулись и двигались под нашим весом, издавая жуткий скрежет. Опять мешали кошки — ставить металл на металл не большое удовольствие, не легче, чем лазать в хоккейных коньках. Я был очень рад, когда лестницы кончились, но финальный штурм был еще хуже — траверс, где можно было передвигаться только на руках, а в конце которого нужно было вылезти наверх по старой веревке, оттолкнувшись ногой, попасть другой ногой в свисающую с карниза петлю, и перевалить через карниз. Я бы сам не решился, но передо мной шел Йоги, который проделал весь путь, не остановившись. Это придало мне уверенности. Сунджо шел прямо за мной. Маневр Йоги, судя по его лицу, перепугал Сунджо насмерть.

Я последовал за Йоги практически след в след, но когда схватился за веревку, то кошка на опорной ноге соскользнула с камня и я повис на веревке мертвым грузом. Как мне теперь раскачаться и забросить себя наверх? Мало того, меня развернуло спиной к стене.

Я глянул на Сунджо и Яша. Они смотрели на меня, не зная, что делать. И понятно — помочь мне было нечем. Я глянул наверх. Через карниз свесился Йоги, он пытался достать веревку, чтобы вытянуть меня. Ему не хватало длины рук. У нас не было с собой веревки — лишний вес замедляет восхождение, что может означать смерть. Я понимал: чем дольше я вишу, тем сильнее устают руки. Если я буду думать слишком долго, у меня не хватит сил исполнить придуманный маневр. Надо было решаться. Пошел!

Я крутанулся вокруг своей оси, влетел лицом в стену и со всей силы всадил кошки на обоих ботинках в скалу. К счастью, одна из кошек закрепилась в стене, я оперся на нее, сняв немного нагрузку с рук. Схватился что было сил левой рукой за веревку, отпустил правую руку. Стянул немного зубами внешнюю рукавицу, отпустил, тряхнул рукой, скинул рукавицу вовсе. (У меня была с собой еще одна пара в рюкзаке.) Повторил то же самое с левой рукой. На следующем шагу мне нужна была вся сила рук, какая только есть. И я надеялся, что Йоги внимательно за мной наблюдает, потому что скоро мне понадобится его помощь.

Я пошел ногами вверх по стене, упершись в итоге ногами в угол карниза. К счастью, кошки удержали. В последний момент я отпустил веревку левой рукой и замахнулся, надеясь, что Йоги сумеет меня за нее схватить. Так он и сделал — он заранее снял внешние рукавицы, так что захват получился прочный. Но один он меня наверх не втянет. Я отпустил веревку и правой рукой стал щупать скалу, надеясь, что найду, за что зацепиться. Я нащупал трещинку, небольшую, хватит только чтобы подушечки пальцев уткнуть. Изо всех сил подтянулся. Если это не сработает, Йоги придется меня просто отпустить. Поняв, что выше я уже вылезти не могу, я поджал правое колено к груди и попытался засунуть ногу в петлю. Зацепил ее носками кошки, но этого хватило. Теперь надо было выпрямиться, и до верха карниза останутся какие-то десять сантиметров.

Йоги перетянул меня через край, и мы оба повалились на спину, пытаясь отдышаться. Он протянул руку, выставил мне регулятор на четверку, я сделал то же самое ему. Даже с удвоенной дозой кислорода мы валялись так минут пять.

Я попытался вообразить себе, как себя чувствует в этот момент Сунджо — он видел все наши экзерсисы. Видимо, моя ошибка пошла ему на пользу — через пару минут он выбрался наверх без посторонней помощи, что твой человек-паук. Яш последовал за ним.

Они дали мне отдохнуть еще пятнадцать минут. Это было совершенно необходимо. Йоги не снизил мне дозу кислорода до самого выхода. Это тоже было мне совершенно необходимо.

Третья ступень была легкой прогулочкой по сравнению с первыми двумя, несмотря на то что находилась выше.

Взяв ее, мы увидели еще один труп. Мужчина, лежит навзничь, одна рука откинута, другая в кармане парки. Этот умер совсем недавно — возможно, один из тех немцев, что погибли, когда мы сидели в ПБЛ. Никаких намеков на его напарника. Интересно, подумал я, он умер на пути вниз или на пути наверх? Интересно, подумал я, сколько людей ждали его дома? Не знаю ни одного восходителя, который бы лез на гору без твердой уверенности, что вернется живым. Я сделал шаг и встал к погибшему альпинисту спиной, пытаясь выбросить слова мамы из головы.

Впереди лежало ледовое поле под пирамидой и вершинное ребро.

Йоги показал пальцем на часы, потом поднял два пальца. У нас осталось два часа.

Мы пристегнулись к веревкам и побежали через ледовое поле. Не знаю, как Сунджо, а у меня началась самая настоящая «вершинная лихорадка». Ведь сейчас у меня вообще почти не должно было оставаться сил, а вместо это я чувствовал себя как марафонец на старте. Слова мамы растворились в воздухе. Ничто не помешает мне зайти на самый верх.

Поле постепенно делалось круче, окаймляя нечто каменное. Я подумал, это вершина, но это оказалась груда камней, наваленная недавней лавиной. Иные из булыжников были размером со школьный автобус. Черт!!! Пройти все это только ради того, чтобы упереться в лавину? Через эту кучу мы переберемся, но на это уйдут многие часы.

Йоги показал на кучу камней и покачал головой.

Еще бы не обидно! — подумал я, с горечью глядя на камни. Йоги дернул меня за рукав. Я решил, что это команда спускаться. Все, конец приключениям. Я хотел крикнуть ему, чтобы должны попытаться ради Сунджо. Впрочем, бесполезно.

А Йоги, оказывается, вовсе не давал команду на спуск. Он указал на другой скальный склон, в стороне от последнего бастиона. Оказывается, путь на вершину лежит мимо ледового поля и кучи камней, а не сквозь них.

И снова нам пришлось идти траверсом по узкому карнизу вдоль стены, зацепившись за веревку, которая выглядела так, словно висит тут уже лет триста. Пройдя метров пятьдесят, мы уткнулись в стену, облезть которую было не так легко — потребовалось много времени и все наши акробатические способности. В конце траверса мы прошли серию небольших карнизов, потратив на них минут двадцать. Преодолев их, мы вышли на верхний склон ледового поля пирамиды, обогнув обломки лавины.

Ветер дул изо всех сил. Яш нашел скалу, за которой мы сумели спрятаться от ветра. Сделали последний привал перед штурмом. Йоги снова показал на часы, встал и пошел. Я снял, как он уходит наверх, а за ним — Сунджо и Яш. Я думал, это вершина. Снова нет — мы ее увидели, только выйдя на верхнюю кромку ледового поля. Цветные флаги трепыхались на ветру в каких-то 200 метрах.

Мы снова сделали привал, но я встал раньше всех.

— Я иду вперед! — крикнул я что было сил, чтобы перекричать воющий ветер. — Я сниму, как вы поднимаетесь!

Вранье — я просто не мог удержаться. Ведь она — вот она, вершина!

180 метров...

Два футбольных поля. Но на высоте восемь тысяч восемьсот метров это расстояние превращается по ощущениям в тридцать километров.

Три шага... отдохнуть... три шага... отдохнуть... два шага... отдохнуть...

Я понял, что на вершину лучше не смотреть. Каждый раз, когда я поднимал на нее глаза, мне казалось, что она делается дальше, а не ближе, словно я иду назад. Сунджо, Яш и Йоги отставали от меня метров на сто, двигаясь не быстрее улитки. Я поснимал их минуты две, потом снова пошел наверх.

30 метров...

27 метров...

Я остановился и проверил кислород, решив, что баллон пустой. В нем оставалась добрая половина. Два литра в минуту. Кажется, этого маловато, как же я жив еще?

24 метра...

15 метров...

Я посмотрел на часы. Тринадцать часов девять минут. До поворота назад — двадцать шесть минут. Я остановился отдохнуть. Альтиметр показывал восемь тысяч восемьсот сорок метров, выше любой другой горы на земле. И я стоял там! Остается восемь метров до вершины.

Было холодно и ветрено, но здесь погода никогда не бывает лучше, чем сейчас. Передо мной открывался вид на сотни километров во все стороны. Слово «восхитительно» не может писать эту красоту. Даже слово «божественно» не подходит. Это нужно видеть.

Сунджо уверенно догонял меня, отставая всего на шесть метров. Слева и справа от него шли Йоги и Яш. Я хотел сначала повернуться и продолжить восхождение, но вместо этого включил камеру и снял, как подходят мои товарищи. Теперь я видел, что Сунджо еле держится на ногах, а Яш и Йоги тянут его наверх. Они добрались до меня в тринадцать часов девятнадцать минут. Сунджо упал на колени; было видно, что дышать ему тяжело. Я глянул на его регулятор — братья-шерпы уже переставили его на четыре литра.