Основной аргумент контрразведки

Дури везде хватает

В марте 1986 года подполковник Олег Казаченко, сотрудник Второго главного управления, был командирован в аппарат Уполномоченного КГБ по координации и связи с МГБ ГДР.

В первое десятилетие после окончания Второй мировой войны и до строительства так называемой Берлинской стены в 1961 году город являл собой настоящее охотничье угодье для офицеров-агентуристов из английской СИС, западногерманской БНД, КГБ и ГРУ.

Стараниями этого квартета Берлин превратился в европейскую явочную квартиру, куда со всех концов континента для встреч со своими операторами и связниками слетались «ласточки» и «во́роны»[12].

Во время холодной войны, когда к квартету присоединились ЦРУ и военная разведка США, Берлин стал всемирной явкой, излюбленным местом встреч сотрудников спецслужб со своими агентами, которые действовали от Афин до Осло и от Хельсинки до Мадрида. Профессионалы шутили: «Если Амстердам — рай для сексуальных меньшинств, то Берлин — Эдем для шпионского большинства».

Олег, опытный офицер-агентурист, недолго «носил дым в штанах» — находился не у дел, гуляя по коридорам резидентуры, — не прошло и двух дней, как ему на связь передали троих агентов-иностранцев.

Наибольшие хлопоты Олегу доставлял агент «Новобранец» — в миру Курт Зайдель, хозяин бара в районе дислокации филиала ЦРУ в Западном Берлине.

Двумя годами ранее его жену изнасиловали американские солдаты. С тех пор жгучее желание отомстить янки превратилось у Зайделя в навязчивую идею. И однажды, навещая дядю в ГДР, он поделился с ним своими бедами. Дядя оказался агентом полковника Булавкина. Тот встретился с обиженным немцем и предложил свою помощь в реализации вендетты. А для начала привлек его к добровольному сотрудничеству: взял подписку о неразглашении, дал псевдоним «Новобранец», прочел лекцию о конспирации, а в качестве оператора назначил ему полковника Гаевца Михалтрофимыча.

Промучившись с новым рекрутом около года, Гаевец появление Казаченко в представительстве расценил как знак судьбы и поспешил передать ему на связь «Новобранца».

Со слов Михалтрофимыча, агент, внешне походивший на Робин Гуда, вожака лесных разбойников из английской баллады, был так же бесшабашен, как его прототип, и за время сотрудничества показал себя абсолютно неуправляемой личностью, готовой на любые несанкционированные действия.

В свою очередь «Новобранец» на первой же явке пожаловался Олегу на Гаевца, заявив, что тот пытался «строить и строжить» его. Сотворив улыбку кролика перед удавом, сказал: «Я вовсе не против тирании, я готов подчиняться и даже люблю, когда мною командуют, но диктаторство должно происходить от любви ко мне. Если же я встречаю недобрый, хуже того, злой взгляд визави, я или зажимаюсь, или “включаю дурака”. Я чувствовал, что партайгеносе Микаэль не любит меня, и это либо парализовало меня, либо заставляло выпрыгивать из штанов, чтобы доказать, что я — не последний немец в Западном Берлине и способен на многое. И не моя вина, что эти мои попытки были выше его понимания…»