Основной аргумент контрразведки

Свидетельствует Ментюков (из книги М. Бешлоса)

«…После того, как 9 апреля 1960 года американский самолет-шпион безнаказанно прошелся над нашей территорией, командование ПВО страны основательнее подготовилось к его возможному появлению. Шестерых летчиков — в их числе был и я, командир звена капитан Ментюков, — срочно переучили и посадили на новейшие сверхзвуковые истребители-перехватчики Су-9, прозванные “сушками”.

30 апреля я и Евгений Шейко перегоняли из Красноярска в Барановичи две новые “сушки”. На ночлег приземлились на промежуточном аэродроме под Свердловском.

Утром передают приказ: “Готовность № 1”.

Я — в кабину “сушки”. В 8 час. 55 мин. по Москве на связь вышел генерал Вовк из Уральского военного округа и огласил приказ командующего ПВО страны маршала авиации Савицкого: “Высотную цель уничтожить любой ценой!”

Я отвечаю: “Так ведь мой самолет без ракет, как же уничтожать?”

В ответ молчание, затем слышу: “Ну что, капитан, обсудим приказ?”

Другими словами, мне предлагают идти на таран. Шансов выжить — ноль! Понимаю, что имею право отказаться — не война ведь, в конце концов, когда с вилами на танки бросались. Но, с другой стороны, а вдруг этот американец с атомной бомбой на борту? Одна жизнь или сотни тысяч — чувствуешь разницу!

Мысль придала сил и решительности. Говорю: “Наводите на цель, мать вашу! О жене позаботьтесь — на сносях она!”

…На 20 км поднялся играючи. Как смог? А просто! Во-первых, у Су-9 скорость по тем временам была невиданная, отсюда и динамический потолок мог иногда доходить до 22 км, как это случилось со мной в тот памятный день. Во-вторых, налегке шла машина — без ракет. В-третьих, температура воздуха была подходящей.

В общем, стал сближаться с американцем, чтобы протаранить. Смотрю, а это и не самолет вовсе — планер-тихоход… А скорость у меня ни много ни мало — 550 метров в секунду, что раза в три-четыре больше, чем у него! Ну, я и проскочил над ним. Резко снижаюсь, а попросту, падаю с 20 км, чтоб атаковать планер снизу…

Смотрю, а он стал заваливаться на правый борт и давай бочку крутить, да всё норовит носом клюнуть — сорваться в пике. Вдруг вижу, батюшки-святы, — ракета на меня летит! Наша! Тут вспомнил, что код “свой-чужой” мне утром не сменили… Локаторы меня и приняли за “чужого”. Технике, ей-то что? Она — безглазая… Но увернулся, слава тебе, Господи!

Уже на земле, узнал, что по мне и по двум МиГам, которых подняли так же, как меня, палили целых два ракетных дивизиона! В тех МиГах, кстати, сидели мои однокашники Серёжа Софронов и Самвел Айвазян. Им, как и мне, в суматохе забыли сменить коды. Немудрено, что Серёгу сбили. Да-да, ракетой. И ведь сбили не американский U-2, а наш русский МиГ-15…

…Сейчас мы подошли к главному вопросу: кем или чем был сбит U-2?

Я — нет, не сбивал! Нечем было — меня пустым выпустили на цель. МиГи не могли достать Пауэрса ракетами — они эффективны лишь на высоте до 18 км. Впрочем, как и ракеты наземного базирования… Те самые, от одной из которых мне удалось увернуться, а вот Серёже Софронову — нет!

Так кто же сбил? А никто!

Планер после того, как я над ним промчался, угодил в поток выхлопных газов из моего сопла, попал в так называемую реактивную струю. На планере, каким и был американец, из нее не выбраться — движок слабый. А в струе воздушные вихри мчатся со скоростью 180 м/сек. плюс крутящий момент!

Это когда твой самолет начинает безостановочно крутить бочку, переходя в пике, а ты сделать ничего не можешь, как ни пытаешься. Именно это и произошло с американцем. Я тому свидетель — всё происходило на моих глазах…

Но вот мои свидетельские показания… Почему-то никому были не нужны! Наверно, так решили наверху: “Американский самолет-шпион сбит ракетным дивизионом капитана Воронова, за это честь ему и орден Красного Знамени на грудь! Всё — тема закрыта, к ней не возвращаться!”

А вот дважды Герой Советского Союза маршал авиации Савицкий Евгений Яковлевич при личной встрече пытался вручить мне в качестве утешительного приза свои наручные золотые часы. Но я не взял…

Под занавес хотел бы обратить ваше внимание, товарищи дорогие, на одно обстоятельство, которое невозможно оспорить… Если U-2 поразила ракета, то почему он целехонький упал на землю? Почему остался жив пилот? Ведь в Серёжу Софронова угодила такая же ракета, но где он? Где его труп?! Нет их… Потому, что и от Серёги, и от его МиГа только дым по ветру рассеялся…»

«…Дело Пауэрса, — отметил в послесловии своей книги Майкл Р. Бешлос, — как это обычно случается с делами такого рода, претерпело четыре стадии: шумиху, неразбериху, наказание невиновных и награждение непричастных…»