Основной аргумент контрразведки

Выход, вернее вход, найден!

Под руководством заместителя начальника Второго главка полковника Пашоликова Л.В. был разработан план, согласно которому удалось выманить из квартиры и объект, и его жену с малолетней дочерью. Для этого токсикологи из спецлаборатории КГБ обработали стол и кресло в кабинете Пеньковского некой раздражающей субстанцией, после чего у того на ягодицах и ладонях появилась экзема.

Врачи (заранее проинструктированные) из ведомственной поликлиники ГРУ, куда полковник обратился за помощью, объявили, что ему, его жене и дочери необходимо пройти обследование в условиях стационара.

Оставалась мать Пеньковского — Клавдия Власовна, которая постоянно проживала в Одинцово, но на время госпитализации сына с семьей прочно обосновалась в квартире, став физическим препятствием для проведения обыска.

Все помыслы Ионова и Киселева теперь были направлены на поиск предлога, с помощью которого можно или вывести женщину из квартиры, или где-то задержать на время, достаточное для реализации операции «СВАДЬБА».

…Внешне тетя Клава — божий одуванчик из русской глубинки, но, по имевшимся оперативным данным, — очень осторожный и недоверчивый человек — на мякине не провести. Всякие попытки выдернуть ее к участковому, в ЖЭК, в поликлинику были обречены. Ну, сколько там могут ее продержать? Час? Полтора? Маловато! Но, скорее, проблема была в другом: в любом вызове, в какой бы традиционно-чекистской упаковке он ни был бы подан, она могла усмотреть подвох. И, не найдя убедительного для себя объяснения, зачем она так скоропостижно понадобилась официальным инстанциям, тетя Клава запросто могла проигнорировать вызов, хуже того, — заподозрив неладное, «занять круговую оборону», то есть отказаться покидать квартиру.

Ионов и Киселев понимали, что все эти вызовы в ЖЭК, в поликлинику, к участковому отдают портянками уполномоченных из ВЧК времен военного коммунизма. И, чтобы не маршировать во вчерашнем дне, надо было отступить от шаблонных схем, а придумать нечто из ряда вон выходящее. А тете Клаве такой спектакль организовать, так искусно его разыграть, чтоб она только и жила происходящим на сцене действом, а о буфете в фойе и не вспомнила!

…Слуховым контролем квартиры было установлено, что тетя Клава утром следующего дня собралась на Центральный рынок за фруктами, чтобы затем отвезти их в больницу внучке.

«Ну вот, — сказал Ионов, — забот меньше — тетка выйдет сама. Другое плохо: на всё про всё ей потребуется максимум два часа — опять мало, чтобы провести нормальную “СВАДЬБУ”!»

Впрочем, умолчал опер еще об одном обстоятельстве, которое хотя и не помешает провести обыск, но может расшифровать его перед Пеньковским.

Дело в том, что существует физический закон, даже не закон — явление: сразу после использования самой совершенной отмычки замок начинает капризничать, а родной ключ то заедает, то проделывает холостые обороты. Потом всё нормализуется, но первый раз замок, после «совокупления» с отмычкой, будет давать сбой.

Рачительный хозяин обратит внимание, что замок работает не так, как раньше. А уж профессионал — тот и подавно поймет, что в замке ковырялись отмычкой в его отсутствие. Как это случилось четырьмя годами ранее, при негласном проникновении в жилище изменника Петра Попова, и он на допросе сам об этом сообщил.

Идеальный вариант — использование родных ключей, но как завладеть ими?

И тут Ионова осенило: надо подключить вора-карманника!

В комитетских учетах нашли одного, но оказалось, что из-за отсутствия сферы применения его талантов он давно передан «соседям» — в систему МВД.

И тогда Ионов позвонил своему другу детства Лёхе, а ныне начальнику отдела уголовного розыска капитану Алексею Кондрашову.

«Да, Коля, карманник экстра-класса есть, — ответил Кондрашов. — Впрочем, ты его знаешь, жил в соседнем дворе. Да-да, Алик Непорочный!»