По прихоти Малфоя

— Он убивал, неоспоримые доказательства, — поджав губы, сказал Гарри Поттер. — К сожалению, мои воспоминания никак не повлияли на исход событий. Рон вообще отказался участвовать в суде над Малфоями, написав заявление. Именно поэтому мы с тобой здесь одни.

Гермиона была даже рада тому, что Рон отказался от дачи показаний. Он всегда был вспыльчив, если дело касалось Малфоев, а сейчас… Трудно было предположить, как бы вёл себя Уизли после всего, что произошло.

— Но почему только теперь нас вызывают? — удивилась она.

— Тебя. Я был и на предыдущих слушаниях. Люциус Малфой очень хитрый и расчётливый тип. Его полезность, как и вред в этой войне соревнуются друг с другом, каждый раз склоняя чашу весов на свою сторону. На этот раз он предоставил воспоминания о том, что ты была в мэноре.

Гарри осторожно посмотрел на подругу, ожидая её реакции.

Гермиона побледнела, не зная, что сказать на это.

— Гермиона, что именно Малфой мог предоставить в воспоминаниях? — нахмурив брови, спросил Поттер. Ему хотелось знать чуть больше, чем судьи, чуть больше, чем все, кому это было дозволено, ведь он друг Гермионы Грейнджер.

— Всё что угодно, — многозначительно посмотрев на Гарри, ответила она.

Гермиона была благодарна другу за то, что он промолчал, оставив своё мнение при себе. Конечно, её друзья догадывались о том, что между ней и Люциусом что-то произошло в мэноре, но все молчали. Возможно, ребята думали, что с ней произошло худшее, что Люциус надругался над ней, и они не хотели напоминать об этом Гермионе. А может быть, в меру собственного эгоистичного спокойствия, они не хотели знать ещё об одном преступлении, которое оставляло след в памяти, выжигая душу гнетущей болью.

Почему-то ей захотелось сказать об этом. Когда они шли по коридору к залу суда.

— Он меня не насиловал, — Гермиона нервно улыбнулась и поправила волосы. — Это было… — она глянула на Гарри, смущаясь от одного воспоминания о том, что было между ней и Люциусом. — Мы спасались друг другом, чтобы не сойти с ума.

Зал суда был наполовину пуст, чему Гарри удивился. В прошлые разы здесь и яблоку негде было упасть. Поттер заметил, что на этот раз журналистов не пустили, и он с облегчением вздохнул, поскольку больше всего они доставали именно свидетелей после слушания.

— Сегодня меньше народу. Журналистов нет, видимо, чтобы не было широкой огласки, — шёпотом проговорил Гарри, когда они заняли свои места на лавке свидетелей, на которой сегодня больше никого не было.

Гермиона сделала вывод, что это слушание будет касаться только воспоминаний Люциуса о ней и её пребывании в Малфой-мэноре, и оно не будет известно широкой публике. Возможно, об этом позаботился Люциус Малфой.

Гермиона решила положить сумочку рядом с собой, а когда подняла взгляд, увидела его. Люциус Малфой направлялся на место подсудимого уверенной и медленной походкой. Его вид безупречный, на лице нет ни одной эмоции, что выражала бы недовольство или волнение. Он держал спину ровно, смотря строго перед собой и ни на секунду не заколебался, когда проходил мимо Гермионы и Гарри. Он был бледнее, чем обычно, выглядел так, будто чем-то болеет или чувствует недомогание. Но, возможно, Гермионе всего лишь показалось.

Поттер с опасением взглянул на Гермиону, но она не подала и виду. По крайней мере, она очень старалась держать себя в руках и не показывать истинных эмоций.

Эмоции.

Наверное, это её слабое место. Гермиона всегда была излишне эмоциональной, излишне открытой для других. Сейчас же она старалась скрыть своё негодование и злость на Люциуса Малфоя, который вёл себя так, будто её не было в этом зале.

Будь сейчас здесь Рон, он бы сказал что-то вроде: «Мог бы хоть поздороваться». И Гермиона проговорила эту фразу в уме голосом своего рыжеволосого друга.

Поттер же молчал, ожидая дальнейшего развития событий. Во всей этой истории он старался сохранять нейтралитет, опасаясь высказывать собственное мнение о том, что Гермиона была в Малфой-мэноре. Ему казалось, что данная ситуация очень хорошо закончилась. Гермионе очень повезло, что Люциус — расчётливый маг. В конечном итоге его жажда остаться на свободе возымела верх над убеждениями. Гарри не верил, что у Люциуса могли быть какие-то чувства к Гермионе, хотя его подругу явно зацепили эти отношения. Он наблюдал, как та побледнела, увидев Малфоя, который проплыл мимо, словно павлин. Затем Гермиона покраснела, стараясь отвлечься на судей, которые занимали свои места.

Кингсли стукнул молотком, чтобы привлечь всеобщее внимание и призвать немногочисленных магов к тишине.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, мистер Поттер. Мы собрались в этом зале ввиду новых возникших обстоятельств, которые очень серьёзны по своей сути и играют важную роль в вынесении приговора мистеру Люциусу Малфою.

Гермиона выровняла спину, стараясь хоть как-то успокоить себя.

— Мисс Грейнджер, вы можете подтвердить тот факт, что на протяжении шести с половиной месяцев пребывали в Малфой-мэноре?

Гермиона встала с места и прошла к трибуне, которая по мановению магии возникла справа от Люциуса Малфоя. Только сейчас тот повернул к ней голову и в знак приветствия кивнул. Гермиона кивнула ему в ответ.

— Да, министр.

В зале послышался гул голосов; те, кому разрешили присутствовать, перешёптывались, искоса поглядывая то на Гермиону, то на Малфоя.

— Тишина-а-а! — Кингсли снова постучал молотком. — Мисс Грейнджер, мистер Малфой предоставил нам воспоминания о вашем пребывании в его доме. Во избежание лживости свидетельства мы вынуждены просить вас предоставить свои воспоминания о тех месяцах, которые вы провели в Малфой-мэноре.

Министр увидел удивление на лице Гермионы и страх, который отразился в глазах. Но она явно боялась не Люциуса Малфоя. Она боялась того, что ей надо делиться воспоминаниями.

— Мы гарантируем, что данные вами воспоминания будут просмотрены только членами судейской палаты и не предадутся огласке.

— Это не важно, — она услышала, как Люциус прошипел эту фразу, слегка улыбаясь краешками губ.

Гермиона нервно оглянулась на Гарри, ожидая от него хоть какого-то совета по этому поводу. Но Поттер только пожал плечами.

— Кхм-кхм, — привлекла к себе внимание какая-то высокопоставленная женщина, сидящая по левую сторону от министра. — Мисс Грейнджер, ввиду серьёзности ситуации, я хочу уточнить, что если вы откажетесь давать воспоминания, Визенгамот не будет верить вам на слово. Соответственно, в деле мистера Люциуса Малфоя не будут рассматриваться возможные положительные поступки, которые повлияли ни исход войны. И, скорее всего, мистер Малфой незамедлительно отправится в Азкабан на неопределённый срок.

От столь неожиданного заявления Гермиона приоткрыла рот, не зная, что ответить и какое решение принять. Если бы ей написали в письме, что ей придётся свидетельствовать в защиту Люциуса, что ситуация касается именно её пребывания в мэноре, то она смогла бы продумать разные варианты развития событий и не выглядеть столь нелепо, как сейчас.

Гермиона скользнула взглядом по фигуре Люциуса и увидела, как он слегка кивнул. Она заметила этот жест, который предназначался ей. Не то чтобы Гермиона ожидала его разрешения на предоставление собственных воспоминаний, но всё же тот факт, что Люциус не был против такой огласки, нашёл отклик в её сердце. Хотя ум Гермионы вопил о том, что эти показания важны для Малфоя лишь потому, что могут спасти его от Азкабана.

— Я предоставлю свои воспоминания, если это сможет помочь в справедливом суде, — более чем твёрдо и резко произнесла Гермиона.

Она увидела боковым зрением, как Люциус улыбнулся, словно иного решения он не ожидал.

— В таком случае я попрошу вас проследовать во второй зал заседаний и оставить свои воспоминания в Омуте памяти, чтобы члены Визенгамота смогли ознакомиться с ними. — Кингсли обвёл зал медленным взглядом и добавил: — Объявляется перерыв в суде на два часа!

Стукнув молотком, Министр магии развернулся, чтобы удалиться из помещения.

Судьи начали выходить из зала, и Гермиона поспешила забрать свою сумочку; она волновалась по поводу того, что ей предстоит делиться столь личными сюжетами из своего прошлого.

— Ты же знаешь, что можно выборочно предоставить воспоминания, — взяв Гермиону за руки, проговорил Гарри. — Только не меняй их ни в коем случае.

— Уверен, что мисс Грейнджер знает об этом, — елейным голосом проговорил Люциус, который стоял за спиной Гермионы. — К тому же, совсем не важно, какие моменты о своём пребывании в моём доме предоставит Гермиона.

Услышав имя подруги из уст Люциуса Малфоя, Гарри скривился так, словно рядом с ним кто-то водил вилкой по пустой тарелке. Поттер не знал, что Люциус задумал, но он видел, что тот что-то утаивает. Он видел, как Люциус с любопытством смотрит на Гермиону, сканируя своим взглядом каждый сантиметр её тела. Но в этом взгляде не было злобы или чего-то плохого. Скорее, простое любопытство и интерес.

— В какие игры вы играете? — не выдержал Поттер.

— Ну что вы, мистер Поттер? Никаких игр, я преследую исключительно свои интересы.

Гермиона обернулась лицом к Люциусу и взглянула ему в глаза в надежде, что её взгляд выглядит убийственно-презрительным.

Весёлое выражение лица Люциуса сменилось.

— Ты всё ещё не знаешь? — спросил он поражённым голосом.

— Не знаю о чём? — скрестив руки на груди, спросила Гермиона.

— Уже скоро.

Учтиво поклонившись, Люциус поспешил к выходу, оставляя Гермиону с кучей вопросов.

— Он говорит как Дамблдор, — покосившись на Малфоя, заключил Поттер.

* * *

Гермиона предоставила свои воспоминания, выделив самые основные аспекты её пребывания в Малфой-мэноре — от способа её появления в доме Люциуса до главной причины, почему она с Люциусом все месяцы искала информацию в библиотеке его дома. Единственное, что она не смогла скрыть, это то, что их общение включало в себя игры взрослых людей: взгляды, жесты и двусмысленные фразы. Также Гермионе не удалось отделить воспоминание о их последней близости и способе её перемещения из дома Люциуса. Предоставляя этот момент, она взглянула на происходящее со стороны, и увидела, как во время их последней близости по всей комнате летали светящиеся пылинки — излишки магии или нечто большее. Но тогда она не заметила, как на пике удовольствия эти пылинки покрыли её тело, просочившись под кожу.

Гермиона густо краснела, когда каждый из двенадцати представителей закона окунался в её воспоминания и выныривал из Омута слегка потрясённым. Её не отпустили, заставив больше часа наблюдать за всеми, кто погружался в воспоминания. Ей хотелось спрятать голову в собственную сумочку, лишь бы не видеть, как судьи обсуждали увиденное, поглядывая на неё время от времени.

Затем последовал допрос, на котором Гермиону спрашивали о поведении Люциуса и о его поступках по отношению к ней. Гермиона отвечала спокойно и уверенно, надеясь не выдать своего волнения.

Ещё никогда ранее от неё не зависела судьба человека. Человека, к которому она не была равнодушна.